Джерри Пурнелл - Легион Фалькенберга
Фалькенберг кивнул.
— Мы владеем всеми сельскохозяйственными угодьями. Очень скоро конфедераты начнут ощущать недостаток продовольствия. А мы тем временем будем грызть их с краев. Франклину придется отступить — что толку в колониях, которые стоят денег. Они могут попытаться высадить армию со своей планеты, но врасплох нас не застанут, да и армия не может быть очень велика. Со временем мы их измотаем.
Она печально кивнула. Все-таки война будет долгой, и ей придется в ней участвовать, собирать свежие войска, как только ранчеро начнут расходиться по домам: их трудно будет удержать, когда они поймут, что им предстоит.
— Но как мы заплатим вашим людям за участие в долгой войне?
— Вы можете обойтись без нас.
— Вы знаете, что не можем. И всегда это знали. Чего вы хотите?
— Сейчас я хочу, чтобы вы отстранили Силану. Немедленно.
— А почему такая спешка? Как вы сказали, война будет долгой.
— Она окажется еще более долгой, если город будет продолжать гореть. — Он едва не сказал ей больше, но спохватился и подавил искушение. (Это всего-навсего девушка, а он знавал многих девушек с тех пор, как много лет назад его покинула Грейс. Боевые узы ни при чем: среди этих девушек попадались и такие, которые были хорошими офицерами, он многих знал. Так откуда это искушение?) — Простите, — грубовато сказал он. — Я должен настаивать. Как вы сказали, вам без нас не обойтись.
Гленда Руфь выросла среди политиков и уже четыре года руководила революцией. Она понимала, что недолгие колебания Фалькенберга говорят о чем-то очень важном и что она никогда не узнает его истинных мыслей.
«Что скрывается под этой маской? Каков человек, столь стремительно принимающий массу решений? Фалькенберг владеет любой ситуацией, в какой оказывается, и такому человеку нужно нечто большее, чем просто деньги». — Ее все еще преследовал образ Фалькенберга, сидящего за своим столом и решающего судьбу ее людей.
И, однако, тут что-то большее. Военный командир, завоевавший восхищение и преданность не только необразованных рядовых — но и таких людей, как Джереми Севедж. Она никогда такого не встречала.
— Хорошо, я это сделаю. — Она улыбнулась, прошла по комнате и встала рядом с ним. — Не знаю почему, но сделаю. У вас есть друзья, Джон Кристиан Фалькенберг?
Вопрос удивил его. Машинально он ответил:
— У командира не может быть друзей, мисс Хортон.
Она снова улыбнулась.
— Теперь один друг у вас есть. У меня есть одно условие. Отныне вы будете называть меня Гленда Руфь. Согласны?
На лице солдата появилась странная улыбка. Но в его выражении было не только веселье.
— Вы знаете, ничего не получится.
— Что не получится?
— То, к чему вы клоните. Как и у меня, у вас есть ответственность командира. Командир одинок, и вам это не нравится. Истинная причина отсутствия у командира друзей в том, что это избавляет его от боли: ему не приходится посылать друзей на смерть. Если вы до сих пор этого не поняли, поймите сейчас, потому что когда-нибудь вам придется предать либо друзей, либо свой долг командира, и такого выбора стоит избежать.
Что я делаю? Пытаюсь защитить революцию, лучше узнавая его, — или он прав, у меня нет друзей, и он единственный мужчина, который мог бы…
Она заставила себя оборвать мысль и на мгновение положила свою руку на руку Фалькенберга.
— Идемте к губернатору Силане, Джон Кристиан. И позвольте маленькой девочке самой тревожиться из-за своих чувств. Она знает, что делает.
Он стоял рядом с ней. Они были совсем близко, и на мгновение ей показалось, что он хочет поцеловать ее.
— Нет, не знаете.
Ей хотелось получить ответ, но Фалькенберг уже выходил из комнаты, и ей пришлось его догонять.
XXI
— А я говорю, что изменники и сторонники конфедератов получили то, чего заслуживали! — кричал Джек Силана. Среди делегатов слышался одобрительный гул, а с балконов для зрителей по окружности спортивного зала доносились приветственные выкрики. — Я уважаю Гленду Руфь, но она не старина Джошуа, — продолжал Силана. — Она не имела права смещать меня с поста губернатора без согласия президента Баннистера. Я требую, чтобы Совет отменил ее решение. — Под аплодисменты Силана сел.
Гленда Руфь осталась на месте. Она внимательно разглядывала тридцать человек за столом-подковой, пытаясь определить, сколько голосов получит. «Не большинство, это точно, но, может быть, дюжину. Нужно убедить покинуть фракцию Баннистера-Силаны всего трех-четырех человек, но что потом? Блок, который она возглавляет, не более прочен, чем коалиция Баннистера. Так кто же будет управлять Свободным государством?»
Позади стола Совета на полу спортзала сидело множество людей. Это свидетели, но их расположение в фокусе внимания Совета выглядело так, словно Фалькенберг и его внушительные офицеры находятся на скамье подсудимых. Мэр Хастингс сидел рядом с Фалькенбергом, и иллюзия подкреплялась еще сохранившимися у него следами сурового обращения. Некоторые из его друзей выглядели не лучше.
За свидетелями переговаривались зрители, словно на баскетбольном матче, а не на заседании правительства, которое владеет тремя четвертями территории Нового Вашингтона. Спортивный зал не самое подходящее место для такого заседания, но большего зала в крепости Астория не нашлось.
Наконец она встала.
— Да, я не мой отец, — начала она. — Он расстрелял бы Джека Силану.
— Покажи им, Гленда Руфь! — крикнул кто-то с балкона. Говард Баннистер удивленно поднял голову.
— Требую порядка!
— Заткнись, престонский ублюдок! — отозвался голос. Пожилого ранчеро поддержали снизу:
— Верно! Высокий Брод не будет править долиной!
— К порядку! К порядку! — Техники увеличили громкость, и голос Баннистера перекрыл крики. — Мисс Хортон, вам предоставляется слово.
— Спасибо. Я хочу сказать, что мы начали эту революцию не для того, чтобы разорить Новый Вашингтон. Когда все закончится, нам придется жить с бок о бок лоялистами, и…
— Предательница. Она обручена с солдатом Конфедерации!
— Замолчите и дайте ей говорить!
— К порядку! К ПОРЯДКУ!
Фалькенберг сидел неподвижно. В зале стало тихо, и Гленда Руфь снова попыталась начать.
— Какой шумливый народ, — сказал Джереми Севедж. Фалькенберг пожал плечами.
— Победа делает такими политиков.
Гленда Руфь рассказала о том, что видела в Алланспорте. Описала сгоревший горд, заложников в тюремных камерах…
— Предатели получили по заслугам! — перебил кто-то, но она продолжила раньше, чем начали отвечать ее сторонники.
— Конечно, они лоялисты. Как и примерно треть населения территории, которую мы контролируем. Лоялисты составляют большинство жителей столицы. Поможет ли нам, если мы будем преследовать здесь их друзей?
— Если будем сражаться, как сейчас, никогда не возьмем столицу!
— Верно! Пора ударить по предателям!
— Пошлем туда наемников, пусть отрабатывают свою плату!
На этот раз Баннистер не пытался успокоить толпу. Люди кричали именно то, что он собирался предложить Совету, а он поддерживал Силану потому, что нуждался в блоке губернатора-купца при голосовании о продолжении войны. После того как толпа вдоволь накричалась, требуя возобновления войны, Баннистер с помощью микрофона восстановил тишину и дал слово Гленде Руфь.
Ничего не решив, Совет разошелся до следующего дня. Фалькенберг подождал Гленду Руфь и вышел с нею.
— Я рада, что сегодня не дошло до голосования, — сказала она. — Не думаю, чтобы мы выиграли.
— Шумливые ублюдки, — снова заметил Севедж.
— Демократия в действии, — холодно сказал Фалькенберг. — Что вам нужно, чтобы убедить Совет в том, что Силана не может быть губернатором?
— Дело не в этом, Джон, — ответила она. — Все дело в войне. Никто неудовлетворен достигнутым.
— Мне казалось, что мы воюем отлично, — возразил Севедж. — Последнее наступление конфедератов у Мэтсона, как и планировалось, попало в вашу засаду.
— Да, это было замечательно, — сказала Гленда Руфь.
— Вряд ли. Это был единственный возможный маршрут наступления, — ответил Фалькенберг. — Вы неразговорчивы, мэр Хастингс. — Они вышли из спортзала и шли по плацу к казармам, где раньше размещались фридландцы. Сейчас их заняли солдаты Фалькенберга, а с ними и представители администрации из Алланспорта.
— Я боюсь этого голосования, — сказал Хастингс. — Если снова назначат Силану, мы все потеряем.
— Так поддержите меня! — рявкнул Фалькенберг. — Мои инженеры уже привели автоматические фабрики и механизированные предприятия в порядок. Если поможете, они снова начнут действовать. И тогда у меня будут реальные аргументы против политики Силаны.
