Барбара Хэмбли - Дети Джедаев
— Я хотела бы… если бы я могла показать тебе. Как раз прошлой ночью, когда Лея, Хэн и Кал-листа спустились в комнату игрушек, они и обнаружили, что Каллиста больше не может ни применять Силу, ни коснуться ее.
Люка отправили в медицинский центр корпорации «Братфлен», где ему требовалось провести большую часть ночи в стеклянном баке с вискозной жидкостью бакта. Лее пришло в голову, что Каллиста, несмотря на сильное сходство с Крей, теперь казавшаяся не более похожей на нее, чем отдаленная родственница, — должна знать природу и применение игрушек, находившихся в их комнате в подземелье под Домом Плетта.
Вооруженные транквилизаторами и станнерами, Джевакс и Мара Шейд возглавили группы поисковиков, отлавливавших безумных стражей катакомб, так что можно было довольно спокойно пройти через туннели из дома Роганды на улице Нарисованных Дверей. При виде их холодный гнев Мары ожил вновь. Многие из них были людьми, которых она знала.
Помимо команды из Дипломатического Корпуса, должна была прибыть группа психологов и целителей с Итора — помочь с реабилитацией, применяя технику, которая, как уведомила Лею через субпространство Томла Эл, кажется, наконец действовала на Драба Маккама. Два шаттла и десантное судно доставили в целости и сохранности, а их пассажиров — за исключением Людей Песка, которых накачали подсахаренной водой и крепко завязали в смирилки, — поместили под стражу для переориентации, распрограммирования и возвращения на свои родные планеты. И клагги, и гекфеды наотрез отказались от переориентации и вели сейчас переговоры с Дростом Элегином, желая быть принятыми в телохранители.
И только когда Каллиста попробовала первые, самые простые демонстрации игрушек — разделение цветных жидкостей в сфере, приведение в движение тонко сбалансированных рычагов и колесиков Дина-митрона, — правда стала ясна.
Она потеряла всякую способность пользоваться Силой.
— Это нечто такое, о чем я даже не думала, — говорила она теперь, вертя в руках один из ментальных лабиринтов. Она не встречалась взглядом с Леей, стесняясь ее и немного запинаясь, не потому, что она была Главой Новой Республики, догадалась Лея, а потому, что она была сестрой Люка.
— Крей была наделена Силой в очень большой мере. Будь иначе, она не смогла бы… покинуть свое тело так, как это сделала она. Ввести в него меня. Отдать его мне. — Она подняла взгляд обеспокоенных глаз цвета дождя. — Ты была ее подругой, не так ли?
Лея кивнула, вспоминая ту холодноватую, модно одетую, интеллигентную молодую женщину, росту и природной элегантности которой она так завидовала.
— Мы не были близки, — уточнила она, — но да, мы были подругами. — Она протянула руку и положила на мгновение ладонь на руку Каллисты. — Достаточно близкими для того, чтобы я уже много месяцев назад догадалась, что она не хотела жить без Никоса.
Каллиста быстро сжала ей пальцы.
— Он был… милым. Добрым, — сказала она. — Я не хочу, чтобы ты сердилась из-за того, что я это я, а не она. Ведь именно она и… предложила это сделать. Идея принадлежала именно ей. Мы даже не знали, сработает ли это.
Лея поспешно покачала головой:
— Нет. Все в порядке. Я рада, что сработало.
— Сила — это нечто бывшее во мне, частью меня, с младых ногтей. Джинн — мой старый Мастер — говорил… — Она заколебалась, снова отвела взгляд, внезапно замолчав на полуфразе. — Ну, так или иначе, — снова заговорила она миг спустя, — никогда не думала, что будет время, когда я… когда она не будет частью меня.
Лея вспомнила, как эта молодая женщина прошлой ночью выбежала из этой комнаты без единого слова, исчезнув в неосвещенных лабиринтах геометрических пещер. Она сама провела несколько мучительных часов, гадая, есть ли что-то, что она могла или должна сделать — в промежутках между субпространственными звонками на Итор и в Дипломатический Корпус, — до тех пор, пока Хэн не напомнил ей:
— Она, вероятно, знает эти катакомбы получше любого из местных.
В предрассветные часы утра, когда Лея отправилась в палату Люка в медицинском центре «Братфлена», она нашла там Каллисту, вытянувшуюся на койке рядом со спящим Люком, положив голову ему на руку.
— Что ты будешь делать теперь? — тихо спросила Лея.
— Не знаю, — покачала головой Каллиста.
Иногда нельзя сделать ничего.
Опираясь на сломанную арку входа, Люк вспомнил эти слова, сказанные Каллистой в темноте «Глаза Палпатина».
Иногда правосудию больше всего способствует знание того момента, когда надо сидеть сложа руки.
Это тоже была мудрость Джедая.
Возможно, самая суровая мудрость, какую он когда-либо слышал.
Теперь она сидела сложа руки, глядя на странные переливающиеся цвета тумана и серые тени деревьев. Трещина в куполе вызвала много странностей в погоде в ущелье, и непривычные струйки беспокойной прохлады сочились сквозь тяжелое тепло тумана.
Она знала это место, думал он, до того как построили купол, до того как посадили сады, когда часть площади занимали джунгли, а другую часть — бесплодные вулканические проплешины вокруг едких грязевых выбросов. Она помнила время, когда единственным поселением была маленькая группа домов из лавового камня, прилепившихся к подымающимся террасам в конце узкой долины, воистину немногим больше оставленной ногтем царапины в мраморных пустынях вечного льда.
Она выросла в другом мире, во вселенной, отделенной от нынешней временем, равным всего одной человеческой жизни, но настолько насыщенном событиями, что оно стоило многих веков.
Как и Трив Потман, который был очарован тихой общиной Плавала и уже записался на обучение профессии садовода, Каллиста провела долгие годы словно отшельник, чтобы вернуться в мир незнакомый и лишенный всех, кого она знала.
Он молчал, но она повернула голову, словно он произнес ее имя.
Хорошо было снова пройтись — без хромоты, без страха, без боли.
Хорошо было снова находиться там, где светит живое солнце и дует живой ветер.
— С тобой все в порядке?
Когда она заговорила, протянув к нему руку, в ее глазах вспыхнула озабоченность. Регенерация тканей посредством бактеризации отняла у него много сил, и он знал, что ему еще не следовало бы вставать.
— Мне стоит спросить об этом тебя. Когда он медленно пробудился на рассвете, она лежала рядом с ним. Позже она исчезла. Лея рассказала ему, что произошло в комнате игрушек, но Люк словно бы и так уже знал это. И гадал бы, если бы был там, не видел ли он это в каком-то забытом сне. Когда она молча плакала у него на плече в предрассветной темноте, он без слов понял, что именно она утратила.
Она покачала головой: знак не отрицания, а своего рода удивления.
— Я все думаю о Никосе, — сказала она. — О бытье «другим кореллианцем с тем же именем».
Она повернула руки ладонями вверх, как тогда, очнушись на «Охотничьем Счастье», она чувствовала их форму, их юную силу и узор жилок и мускулов под фарфорово-тонкой кожей. Повела пальцами по рукояти меча, который у нее некогда хватило умения изготовить. Так как его голова находилась рядом. Люк видел, что у корней ее светлых волос уже виден каштановый цвет, и знал, что через несколько месяцев они целиком будут той тяжелой, светло-коричневой гривой, которую он помнил по видениям и снам.
— Я все гадаю, не следовало ли мне остаться там, где была.
— Нет, — заявил Люк со всей серьезностью, зная это всем своим существом. — Нет.
Она снова повесила оружие на пояс.
— Даже если б я знала… про это, — тихо проговорила она, — даже если б я догадалась… смогла заглянуть в будущее… когда Крей спросила у меня, не хочу ли я… занять ее место… я не смогла бы сказать «нет». Люк, я…
Он заключил ее в объятия, и их губы встретились в крепком поцелуе: давая, забывая, вспоминая, зная. Говоря ей без слов, насколько беспочвенны ее сомнения, которые она не смела высказать.
— Я ведь люблю не Силу в тебе, — тихо сказал он, когда они наконец отпустили друг друга, — а тебя.
Она нагнула голову вперед, уткнувшись лбом ему в плечо; они были примерно одного роста.
— Мне это будет нелегко, — тихо проговорила она. — Возможно, нелегко будет нам обоим. Бродя прошлой ночью в пещерах, я иногда винила во всем этом тебя. Я сердилась — думаю, я все еще сердита, в глубине души. Не знаю, как ты можешь быть в ответе, но все равно винила я тебя.
Люк кивнул, хотя слова эти ранили его. Каким-то странным образом он понял, что они не были личными и их лучше знать.
— Я понимаю.
Она повернула голову и посмотрела на него с кривой улыбкой.
— О, это замечательно. А мне объяснишь? Вместо объяснений он снова поцеловал ее.
— Ты отправишься со мной на Явин? — Когда она заколебалась, он добавил: — Ты не обязана. И тебе не обязательно решать сейчас. Лея передавала мне, что ты записала имена тех людей, которые, как ты помнишь, были здесь… Она говорит, что на Корусканте тебе будут рады, на какой бы срок ты ни захотела там остаться. И я знаю, что будет нелегко жить… жить рядом с учениками, владеющими Силой. Но твое знание старых методов обучения, старых способов тренировки помогло бы мне…
