Бен Бова - Колония

Дэвида охватил вспыхнувший в нем жаркий гнев. Но к его удивлению, он быстро угас, сменившись холодной рассчитанной ненавистью, спокойной, не туманящей взор, неумолимой и такой же глубокой и леденящей, как межзвездное пространство.

— Мы убьем этого старика, — пригрозил Хамуд, — если ты не дашь нам лекарство от болезни, которой ты нас заразил.

— Так вы знаете, что я вас заразил?

— Да. И ты же нас и вылечишь. Или он умрет. Болезненно.

— Где Бхаджат? — спросил Дэвид.

— Без сознания. — Камера видеофона стояла под достаточно широким углом, чтобы Дэвид видел руки Хамуда. Они дрожали. Лео, тоже, похоже, трясло. Кобб был почти без сознания и висел, обмякнув в руках великана.

Затем еще двое партизан толкнули в поле зрения камеры Эвелин. Она тоже выглядела больной.

— Она тоже умрет, — пообещал Хамуд. — Болезненно. И все остальные в колонии… один за другим, если ты не дашь нам лекарства.

Дэвид покачал головой.

— У вас не будет на это времени. Вы все умрете через несколько часов, задолго до того, как успеете убить больше, чем нескольких жителей. Доктор Кобб — старик. Англичанка… — Он заставил себя пожать плечами. — Что с нее? Она ближе к тебе, чем ко мне.

Хамуд бухнул кулаками по клавиатуре.

— Где ты? В чем лекарство?

— Никакого лекарства нет, — ответил Дэвид, — во всяком случае для тебя. Тебе предстоит умереть. Возможно, я и сумею вылечить других… но не тебя, Тигр. Тебе предстоит умереть, болезненно.

Глаза Хамуда горели, словно адские уголья.

— Если я умру, умрет и она. Бхаджат — Шахерезада. Я сам перережу ей горло.

Дэвид сгорбился на пластиковом кресле, где он сидел.

— Ах, ты, ублюдок…

— Я убью ее, — ответил раскаленно жарким шепотом Хамуд. — Ты ее никогда не вылечишь. Тебе никогда больше не видеть ее живой. Я уничтожу ее.

Дэвид дал своим плечам безвольно обвиснуть.

— Я в биохимической лаборатории, — проговорил он тихим голосом. — Это рабочий модуль рядом с госпиталем. Прикажи техникам с поста управления космическими судами посадить вас в челночную сферу и отправить сюда. Нужная вам сыворотка здесь. Хамуд мигом прервал связь. Экран погас.

41

ЦЕНТРАЛЬНЫЙ РАСПРЕДЕЛИТЕЛЬНЫЙ ЩИТ НОВОЙ АНГЛИИ: Главная притененная ферма полностью обесточена. Мы не получаем ни ватта.

НАЦИОНАЛЬНОЕ УПРАВЛЕНИЕ РАЗМЕЩЕНИЯ ЭНЕРГИИ: Не вы одни. Вся северная зона без тока. И Канада тоже.

ЦРЩНА: Вы должны что-то сделать и по-быстрому. Здесь ниже точки замерзания.

НУРЭ: Мы работаем над этим.

ЦРЩНА: Над чем, черт возьми, вы работаете? Они же отключили спутники.

НУРЭ: Не все. Аризона по-прежнему получает на все свои притенны полную мощность.

ЦРЩНА: Вот как? Ну, так перекачайте ее сюда в темпе. Здесь люди замерзают. У нас идет снег и…

НУРЭ: Мы должны пройти через каналы Всемирного Правительства, прежде, чем сможем…

ЦРЩНА: Что?

НУРЭ: Нам нужно получить добро от филиала Всемирного Правительства, прежде чем мы сможем перебросить вам энергию. Нам придется отвести то, что обычно перекачиваем в Мексику…

ЦРЩНА: На хуй Мексику и на хуй Всемирное Правительство! Эта чертова энергия нам нужна сейчас!

Бхаджат очнулась и обнаружила, что лежит на амортизованной кушетке. Она чувствовала слабость, голова раскалывалась, тупая дерущая боль пилила ей изнутри легкие.

Повернув голову вбок, она увидела, что англичанка лежит на соседней с ней кушетке и выглядит так же скверно, как чувствовала себя она.

— Что случилось?

Эвелин поглядела на Бхаджат затуманенным взором.

— Ты потеряла сознание. В смотровом зале доктора Кобба. Дэвид заразил нас какой-то ужасной болезнью.

— Я знаю. Где…

— Мы летим к нему. Он в биохимической лаборатории или в чем-то таком, в одном из модулей снаружи главного строения колонии. Мы сейчас в челночной сфере, направляемся к нему.

Бхаджат слабо улыбнулась.

— Дэвид… он уничтожил нас всех.

— Нет. Он сказал, что у него есть для нас лекарство.

— Ты ему веришь?

— О, да.

— Ты любишь его, — сказала Бхаджат.

Эвелин провела усталой рукой по глазам, а затем отозвалась:

— Но он любит тебя.

— Он говорил тебе это?

— Да.

Бхаджат попыталась чуть повернуться и лечь поудобнее. Но ремни безопасности помешали ей и грызущая боль в груди продолжала скрежетать.

— У нас с Дэвидом могло выйти что-то очень прекрасное, — сказала она, больше себе, чем Эвелин. — Но этому не суждено было случиться.

— Он любит тебя, — повторила Эвелин. — Меня он никогда не любил.

— Какая с того разница? Еще день, еще час и мы все умрем.

— Нет, это неверно. Дэвид…

— Моя жизнь закончилась тогда, несколько месяцев назад, — продолжала Бхаджат. — Я погибла при взрыве вертолета. Все происходящее со мной с тех пор было сном… не настоящим. Я несколько месяцев как умерла и видела сон.

— При взрыве вертолета? — переспросила Эвелин.

— Мой любимый погиб при взрыве вертолета. Я тоже тогда умерла.

— Хамуд что-то говорил о взрыве вертолета…

Боль несколько ослабла. Бхаджат гадала, не начинает ли она умирать.

— Мы все умрем, чтобы не произошло. То, что мы пытались совершить — ПРОН, все эти убийства — они вскоре настигнут нас. Мы все будем убиты.

— Он рассказывал мне о взрыве вертолета… кого-то там убили, то ли архитектора, то ли еще кого…

— Да. — Бхаджат услышала сонное бормотание собственного голоса. — Архитектора. Моего архитектора.

— Он погиб при взрыве, — сказала Эвелин.

Бхаджат почувствовала, как тело плывет, невесомо уплывает во тьму.

— Он умер из-за меня.

— Убийство совершил Хамуд. — Голос Эвелин казался слабым далеким эхом. Он убил его — из-за тебя.

Слабо пожав плечами, Бхаджат ответила:

— Мы все убили. Все мы убийцы.

— Но Хамуд совершил хладнокровное убийство. Казнь. Из-за тебя. Он сам мне об этом рассказывал.

— Нет… — сказала Бхаджат. — Не убийство. Мы ведем войну. На самом-то деле это не убийство. Не преступление. А теперь — спать. Я должна… спать. Я так устала.

Самое худшее в этом деле — ожидание.

Дэвид сидел перед видеоэкраном в наблюдательной гондоле биохимической лаборатории и следил, как челночная сфера медленно скользила через пустоту между главным цилиндром колонии и лабораторным модулем.

Он нервно повернулся вместе с креслом к видеофону и выбил номер центра управления спутниками. Небольшой экран видеофона показал ему карту обстановки: весь северный ярус американских штатов остался без энергии. Вся Канада пылала мрачным обесточенным красным. Большая часть Европы тоже отключена. И окрашенный красным район опасности разрастался, включив в себя немалую часть России от «Пролетарской Ривьеры» на Черном море до скованных льдами портов Мурманска и Архангельска.

Уже в двадцатый раз он выбил номер Кобба. Наконец разбитое лицо старика появилось на экране.

— Вы живы. — Напряжение в голосе Дэвида было чуть ли не видимым.

Кобб нахмурился, а потом поморщился.

— Не благодаря ПРОН. Как только Хамуд услышал, где ты, он вылетел отсюда, как из пушки.

— Вместе с Бхаджат и другими?

— Они все убрались отсюда. Полагаю, они направляются к тебе.

Дэвид изучил лицо старика.

— Вам следует обратиться к врачу. У вас, вероятно, сотрясение мозга.

Кобб отрицательно махнул костлявым пальцем.

— Я не могу уйти. Они расставили у дверей часовых. Никого не впускают и не выпускают, кроме психов из ПРОН.

— Но как вы себя чувствуете?

— А как я должен себя чувствовать? Голове больно. Зубам больно. Всю свою взрослую жизнь я тратил целое состояние на превентивное лечение, чтобы сохранить свои зубы, а теперь вот этот безмозглый араб вышиб мне парочку.

— Но с вами все в порядке. Вы живы.

— Если ты не заразил меня теми же микробами, какие передал им.

Дэвид кивнул.

— Это респираторная бактерия, на инкубацию ей требуется несколько дней. Ее бывало, называли по какой-то причине «болезнью легионеров». Компьютер не сказал, почему. Если ее не лечить специальными антигенами — летальный исход через сто часов.

Распухшие губы Кобба так и раскрылись.

— Ты ведь не шутишь, верно? Они будут мереть, как мухи.

— Совершенно верно.

—  — Довольно хладнокровное истребление, не так ли?

— Это лучше, чем перестрелять всю колонию или позволить им сохранить власть над всей Землей.

Лицо Кобба выразило сомнение.

— А что будет, когда они явятся к тебе с пулеметами? Микроб не поразил по-настоящему этого типа, Хамуда, того, который называет себя Тигром. Ты не единственный в мире парень с иммунитетом; есть, знаешь ли, с иммунитетом от природы.

Дэвид почувствовал, как напряглись его челюсти.