Евгений Красницкий - Отрок. Женское оружие
— Ну как тебе?
Арина замерла, не веря своим глазам — ТАКОГО она не ожидала. Одно дело было видеть эти платья на Анне и девках — они тогда тоже производили неизгладимое впечатление, но мысль, что это прекрасное, совсем не похожее на привычные одежды, НЕЧТО она наденет на себя, почему-то потрясла ее. Она нерешительно протянула руку, прикоснулась к ткани, медленно обошла вокруг, покачивая головой и отдавая дань мастерству портнихи, а потом тихо сказала:
— Прямо даже и не верится… еще утром простой кусок ткани был… Ну ты и мастерица, Софьюшка. Как же это чудо надевать-то?
Довольная Софья усмехнулась и пояснила:
— Не бойся, наденем, не впервой. Одной-то, конечно, несподручно, тут завязки сзади будут, но это потом. Сейчас пока примерим, чтобы точно по тебе подогнать, может, изменить что потребуется. Потому и не сшито все, а только сколото. А уж окончательно до ума доведем без спешки, только к воскресенью, чтоб было в чем в Ратное ехать. Снимай свое, покажу, что и как надевать надо.
Арина разделась до нижней рубашки и с помощью Софьи натянула сначала юбку. Юная мастерица равномерно распределила все складочки, затянула вокруг талии двойную, для пущей крепости, нитку и завязала ее, не давая юбке сползти. Потом пришел черед верха.
— Вытяни руки вперед! — скомандовала Софья и, когда Арина ее послушалась, осторожно, не торопясь, надела на нее…
— Как это хоть называется, а, Софья?
— Ой, да какая разница! — отмахнулась та. — Название потом само придумается. Стой лучше прямо, я сейчас на спине закреплю края, и посмотрим, что тут еще надо делать.
Аринка стояла, почти не дыша, боясь неловким движением помешать швее и одновременно борясь с сильным желанием изогнуться и хоть одним глазком глянуть, что же она там делает.
— Ага, начали уже. — Анна стремительно вошла в распахнувшуюся дверь и тут же плотно прикрыла ее за собой. — Ну-ка, ну-ка, дайте-ка мне посмотреть. Как там у тебя, Софья? Помощь нужна?
— Да нет, Анна Павловна, сейчас заколю, потом бока можно будет сметывать.
— Вот и хорошо. До ужина управишься хоть? Поесть да отдохнуть тебе тоже надо. Давай я пока бок один сколю.
— Погоди малость, сейчас я… Вот теперь можно. Только давай вместе, сразу с двух сторон, чтоб одинаково было.
Две мастерицы вертели стоявшую с приподнятыми руками Арину, как куклу, внимательно разглядывая что-то, подтягивая ткань то в одну, то в другую сторону, перебрасываясь короткими репликами, иногда совершенно непонятными. Пару раз она вздрагивала от нечаянных уколов, но молчала, чтобы не отвлекать их от работы. В конце концов у нее устали руки, она их чуть опустила, и тут же и Анна, и Софья одновременно разогнулись с удовлетворенным выдохом.
— А ты терпеливая, Арина, — одобрительно сказала девчонка. — Помнишь, Анна Павловна, как Анюта с Прасковьей извертелись, когда мы для них шили?
— Не напоминай лучше, — поморщилась боярыня. — Как подумаю, сколько еще писка от остальных будет, так и браться не хочется. Ладно, Арина, теперь и посмотреть на себя можешь. Открой-ка зеркало, Софьюшка.
Арина стояла перед начищенным серебряным подносом, который служил в пошивочной зеркалом, и не то что слова сказать — вздохнуть не смела. Протянула руку, словно желая прикоснуться к той, что отражалась там — прекрасной, будто только что из сказки, незнакомой молодой женщине. И, только дотронувшись пальцами до холодного металла, вздрогнула, будто очнувшись, повернулась к Анне с Софьей и совсем по-девчоночьи охнула:
— Мамочка родная… неужто это я там?
Глядя на ее потрясенное лицо, Анна довольно улыбнулась:
— Ты, ты, кто же еще. Вот только еще на голову тебе мантилью приладим, как положено…
— Ой, погодите! Забыла же совсем! — Арина осторожно двинулась к лавке, на которую она, войдя в мастерскую, положила принесенный с собой сверток, бережно развернула его, и тут уж пришла пора ахнуть Анне:
— Откуда это у тебя?!
— Муж покойный как-то привез. Уж и не знаю, как угадал. — Она улыбнулась своим воспоминаниям. — Сказал, по своей ладони мерил. Вроде бы в Царьграде красавицы в таких ходят. Я их всего-то пару раз в церковь и обувала, а потом так лежали… — Анна и не знала, как такую обувь-то назвать — ничего из знакомых слов не подходило. На раскрытых ладонях молодой женщины уютно устроились две узенькие лодочки, сшитые из мягкой кожи необычного, как у топленого молока, оттенка, с изящными каблучками высотой в три пальца.
— Ой, чудо какое! Дай я помогу надеть! — восторженно взвизгнула Софья. — Анна Павловна! С нашими платьями как раз такую обувку… Я все думала — чего-то не хватает… Вот сейчас поглядим!
— Ну надо же! И в самом деле! — Анна прикоснулась к теплой, как будто живой коже, провела кончиками пальцев от мыска к пятке, обрисовала необычный каблучок. — А ходить-то в них как, удобно? Не спотыкалась?
— С непривычки, конечно, тяжеловато, но они как по моей ноге сделаны, я быстро приспособилась. Спину немного по-другому держать приходится, поначалу устаешь быстро. Здесь самое главное — по ровной и твердой земле ступать. В Турове-то я в них только по мощеным улицам ходила да по своему двору.
— А ведь видела я весной в Турове у купца какого-то похожие, только вышивкой украшенные, — задумчиво протянула боярыня. — Сейчас уже и не вспомню, в какой лавке. Ну да не страшно, братца попрошу — он найдет. Да и нашим шорникам показать не помешает — может, и смогут что подобное сделать для девок-то, чтобы заранее привыкли. Все дешевле обойдется. Только вот кожи такого цвета у нас в Ратном точно не красят… Ладно, это все мелочи, дай хоть глянуть, как в них нога смотрится. Обувай, чего томишь!
— Ой, Арина, можно я? — Софья даже руки сложила как для молитвы, с восторгом глядя на творение неизвестного мастера.
— Давай! Тем более что мне самой в этом наряде и наклоняться-то пока боязно — вдруг где что оторвется! — засмеялась младшая наставница, подхватывая для пущего удобства подол платья.
Девчонка благоговейно приняла обе кожаные лодочки, опустилась перед ней на колени и осторожно надела их на поочередно подставленные ноги. Арина притопнула, окончательно поправляя обувку, переступила с ноги на ногу, отпустила подол — он только самую малость не доставал до пола, так что кончики башмачков были видны из-под него при ходьбе, показывая ставшие удивительно изящными ножки.
— Ой, мужам ходячая смерть! — засмеялась Анна. — Значит, вот так вот и появишься после ужина, когда народ на посиделки подтянется. Хочу последний вечер перед походом для отроков сделать незабываемым, а такое зрелище они точно на всю жизнь запомнят. Как все соберутся, я тебе знак дам, тогда и выйдешь на крыльцо — пусть полюбуются. Потом свое место на лавке займешь… ненадолго, пока девки песни поют. Платье-то выдержит, по швам не поедет, как думаешь? — озабоченно обратилась главная портниха к своей помощнице.
— Ну если недолго, то ничего страшного, — задумчиво протянула Софья. — Я верх потом приметаю к нижней рубахе, прямо на Арине, чтобы юбка его не оттягивала, а в поясе покрепче соединю. Продержится.
— Арина, ты как, потерпишь столько времени на глазах у всей крепости? Не смутишься? — озаботилась боярыня. — Не слишком много я от тебя требую?
— Да я привычная к взглядам-то, Анна Павловна. Хотя и не в таком наряде, конечно, но не раз приходилось, так что справлюсь. А… — Арина замялась.
— Будет он, будет непременно, — понимающе улыбнулась Анна. — Я нарочно попрошу Алексея, чтобы проследил.
Молодая женщина вспыхнула, наклонила голову, чтобы скрыть румянец, и стала поспешно снимать накинутый на гребень легкий платок, но запуталась в непривычном уборе. Ей тут же пришла на помощь Софья, а старшая наставница перевела разговор на другое:
— Да и девчонкам нашим еще один урок преподать не помешает. Они, конечно, тоже все в воскресных нарядах будут — праздник так праздник, но и за тобой пусть последят — как себя держать надобно. Ладно, сейчас раздевайся — Софья тебе поможет, а после ужина приходите сразу сюда, заново оденешься-обуешься да появишься, когда время подойдет.
С этими словами Анна вышла из мастерской, а Софья еще раз обошла вокруг несказанной красавицы, любуясь на творение своих рук, вздохнула и принялась освобождать ее от наспех подогнанной одежды.
Когда Анна поднялась наверх, девицы уже были готовы к вечеру. Наставница окинула воспитанниц взглядом и усмехнулась. Вроде как совсем немного времени прошло с тех пор, как она их ввела в строгие рамки воинской дисциплины и перестала с ними нянчиться, а результаты уже заметны. И стоят совсем иначе, чем неделю назад, и не то чтобы перешептываться или пересмеиваться — не смеют вздохнуть глубоко. Да и вообще вид совсем иной. До образца, конечно, пока далеко, но хотя бы сутулиться да горбиться меньше стали. Вон как стараются: животы втянуты, плечи развернуты. Даже Млава что-то такое изобразить пытается — боится, что ужина лишат. Впрочем, сегодня Анна не собиралась никого ни наказывать, ни просто ругать: им всем предстояла бессонная ночь — печь провожальные караваи, а делать это надо с чистым сердцем и легкой душой, чтобы ничего мужам и отрокам дорогу не застило.
