Елена Счастная - Воин Забвения. Гранитный чертог (СИ)
Млада поразмыслила и глянула на дверь, за которой скрылся Рогл.
— Я не знаю, что мне делать, княже… Но мне кажется, он не мыслит зла.
— Не мыслит? Ты знала, что он способен на это, — Кирилл попытался хотя бы сесть, но смог только приподняться на локте. Рёбра ломило так, будто они перемолоты в труху. — Знала, признайся. Как я могу дальше тебе верить, если не понимаю, что творится у тебя в голове?
Млада помогла ему медленно сесть в кресло, подала воды.
— А ты признай, княже, что чувствовал сейчас то, что происходило с нами.
Кирилл недоверчиво хмыкнул, хоть прекрасно понимал, о чём она. Да, проклятье! С самого первого дня. Только предпочитал не думать об этом, не обращать внимания, списывая на лёгкое телесное влечение к красивой девушке. А оказалось, что и Млада ощущала то же, что и он, как будто они на короткие мгновения оказались в одном теле.
— Что ты хочешь этим сказать? — осторожно проговорил Кирилл, всё ещё сомневаясь в её намерениях.
— Я хочу сказать о видении, когда зажила от ожога моя ладонь. И о том, что случилось вчера… Я как будто видела тебя даже сквозь мрак, — Млада потёрла лоб, мучительно подбирая слова. — Я знаю, когда ты злишься, и знаю, когда ты добр. Чувствую, когда тебе плохо. Как сейчас. Я знаю, что ты пытаешься доверять мне, хоть не всегда я того заслуживаю. И сам не понимаешь, почему…
Она вздохнула, исчерпав красноречие. Кирилл смотрел на неё, чуть склонив голову набок.
— Скажем, так оно. Но при чём тут вельд?
— Он тоже как-то связан с тобой, а значит, и со мной. Но всё, что происходит, пугает его, как и нас. Я навидалась достаточно людей, чтобы понимать это. Мне кажется, ответ за всё перед нами должен держать Зорен. Без его колдовства тут не обошлось.
Значит, всё-таки колдовство…
— Не знаю, Зорен виноват в этом или кто-то ещё… Но ты должна сделать так, чтобы мальчишка больше не приближался ко мне, — Кирилл поставил пустую кружку на стол и попытался размять плечи. По телу прокатилась дрожь, словно он требовал от него слишком многого. — Если это будет повторяться каждый раз, я долго не протяну. Да и не верю я ему, правду сказать.
— Не убивай его, княже. Пока не убивай… — Млада взглянула исподлобья. В её голосе не было просьбы — только совет.
— Не убью. Он нам ещё нужен. Но до похода ему придётся посидеть в темнице. И поедет он с нами не как отрок, а как пленник. Под твоим надзором. И никакого оружия.
Млада покивала, слушая Кирилла.
— Ещё одно я не могу понять… — проговорила она задумчиво. — Почему я? Если Зорен хотел насолить тебе, княже, с помощью сына, то почему я чувствую то же? Ведь он меня даже никогда не видел. И не знает обо мне.
Пожалуй, этими вопросами и правда стоило задаться, но Кирилл не успел. Громко дыша после подъёма по лестнице, в светлицу ввалился Лерх. За ним вошёл Хальвдан, а самым последним — Рогл. Млада спешно подошла к вельдчонку и начала выталкивать его за дверь, что-то тихо втолковывая.
Лерх, не обращая ни на кого внимания, разместил свой сундучок на столе и хрустнул пальцами перед тем, как начать осматривать Кирилла.
— Что здесь случилось? — не принимая участия в возникшей суете, громко провозгласил Хальвдан.
— Выйди, — бросил ему Кирилл. Верег только бровью дёрнул, но и шага с места не сделал. — Выйди, я сказал!
Кирилл резко встал — и как только силы нашёл — Лерх, который только-только склонился над ним, отпрянул, задел рукой сундук, и тот с оглушительным звоном грохнулся на пол. Млада наконец выпроводила вельдчонка и обернулась. Хальвдан нехорошо ухмыльнулся — значит, станет упрямиться. Воительница подошла к нему и, осторожно взяв под локоть, отвела в дальний угол. Там они о чём-то говорили, верег время от времени посматривал на Кирилла и хмурился. Вдруг Млада коснулась кончиками пальцев его разбитой скулы, Хальвдан отстранился, поймав её руку. Во взгляде промелькнуло удивление и ещё что-то, чего Кирилл разобрать не смог.
Под тихие причитания Лерха, который собирал по полу осколки и уцелевшие склянки, верег ушёл, не задав больше ни одного вопроса.
* * *Солнце лучами топило лёд морозного неба. Воздух почти звенел от окрепшего к утру мороза, а скрип шагов по снегу громко разносился по голому, замершему, точно во сне, саду. Но скоро его не стало слышно за нарастающим, как волна, гомоном голосов. На Посвящение отроков в дружинники собрались все кмети и старшины. И пусть тесно на капище широкоплечим мужам среди могучих идолов, а никто священного действа пропустить не мог. Посторонним же — наоборот — появляться здесь запрещалось. Иные и хотели бы — да страх немедленной казни за нарушение таинства отпугивал даже самых любопытных.
Кирилл прошёл в резные ворота капища по длинному тканому ковру, разостланному к его креслу, и сел в него с положенной в таком случае степенностью. С его появлением гул стих, и теперь можно было даже расслышать отдалённый шум города, окутанного суетой житейской беспечности.
Отроки, ждущие последнего круга Посвящения, стояли вокруг жертвенного камня, и на нём горкой лежали снятые пояса, которые им предстояло сегодня сменить на воинские. Кирилл обвёл парней взглядом, никого не выделяя. Но невольно задержался на Младе, смиренно стоящей среди них. Воительница, несмотря на то, что давным-давно окропила свой меч кровью и прошла через такие испытания, которые мальчишкам не снились даже в самых дерзких и героических снах, настояла на том, что честь по чести хочет перед походом пройти Посвящение вместе другими отроками. Чтобы ни у кого больше не возникло мысли сказать, что она не имеет права называться кметем и сражаться бок о бок с другими воинами. Волосы её были распущены, а рубаха так же не подпоясана. Девушка стояла босиком на притоптанном снегу и даже не переступала с ноги на ногу, как тайком делали некоторые отроки. Млада просто смотрела перед собой, глубоко о чём-то задумавшись, и ждала не в пример терпеливее остальных.
Сбоку к Кириллу подошёл мастер Деян — единственный из мужей, не принадлежащих дружине, которому разрешено было находиться здесь. Ведь кузнец — родич Бога Огнеды. В горне кузнеца бушует его священное пламя, дарующее оружие воину и обнажающее правду. Если мастер управляет огнём, превращает его в пользу для людей — то и он осенён благодатью.
Деян, ничуть не сгибаясь под немалой тяжестью, держал в руках мечи, которыми опояшут сегодня отроков. А уж достойны ли те их — покажет поход.
Горел у подножья Огнеды костёр, плавился снег, отроки один за другим подходили к Кириллу, произносили священную клятву — и та разносилась в тишине до самой кромки сада да тонула среди яблонь. А ведь яблоня — дерево тоже непростое. Запомнит данный сегодня обет, пустит с соками по коре — а там через переплетение природных нитей достигнут слова самого Древа Жизни. Вчера справили по отрокам тризну — чтобы покинули они мир в прежнем своём обличии и вернулись в новом — а сегодня справят рождение.
Буду служить тебе, великий князь Кириятский, верой и правдой,
Не сложу меча своего раньше, чем жизнь покинет тело моё.
Рубить врагов буду, пока сила течёт в моих руках, пока дыхание наполняет грудь мою.
И будет моя верность тебе неизменною и непоколебимою, как неподвижны стены Кирията…
Кирилл, выслушав каждого отрока, брал из рук Деяна меч и опоясывал им нового воина дружины. И надеялся, что каждому из них доведётся вернуться из похода в целости. Боялись ли они опустившейся на их плечи ответственности? Возможно. Но никто ни словом, ни взглядом не выдал страха или трепета. Только разгорались их лица гордостью и торжественностью и будто бы даже взрослели, теряли щенячью пухлость, что заменялась твёрдостью.
Млада подошла последней. И хоть её собственный меч был гораздо лучше и дороже, чем тот, который подносился в дар на Посвящении, она приняла его с той же благодарностью, как и отроки. Когда был застегнут пояс у неё на талии, воительница поклонилась — её лицо на мгновение скрылось за густой пеленой волос — и повернулась было уходить. Но Кирилл остановил её, положив руку на плечо. Девушка подняла на него вопросительный взгляд.
— Клятву-то держать будешь?
Он прекрасно понимал, что такого воина, как она, никогда не служившего никому, привыкшего к свободе, не свяжут клятвы, если он того не пожелает. Такие сродни наёмникам, только платы за свою службу не просят. Но захотят уйти — не удержишь.
Млада только слегка улыбнулась.
— Я буду сражаться за тебя, как то подобает дружиннику, княже. И я убью каждого вельда, который попадётся на моём пути. В этом будь уверен.
Большего от неё ждать не приходилось. Но и это сейчас Кириллу казалось достаточным.
Назавтра всем: и дружине, и городскому ополчению под предводительством Асташа предстояло пуститься в поход. Исход его не мог предугадать даже самый прозорливый. Он сулил невесть какие трудности и не обещал победы. Однако Кирилл чувствовал поддержку всех мужей, окружавших его — и это наполняло его уверенностью.
