Андрей Круз - Эпоха мёртвых. Прорыв

Единственная жалоба поступила от Шмеля. Ему пришлось очень активно вертеть руль весь день, потому что непрерывно приходилось объезжать деревья, поэтому к вечеру у него сильно разболелись плечи и шея. И больше ничего неприятного за день не случилось, даже не верится.

Поскольку привал устроили в глухомани, километров за тридцать от ближайшей деревни, нападения мертвяков или мутантов можно было не опасаться. Что им тут делать и откуда им браться? Поэтому спать легли, разбив палатки, как будто просто на природу выехали. Фишку назначали по жребию, мне выпало дежурить первому. Людей здесь тоже опасаться не нужно было, поэтому я остался сидеть на броне «бардака» исключительно на всякий случай.

На лес опустилась тьма, в вершинах огромных деревьев загулял чуть усилившийся ветер, затем начал накрапывать мелкий дождик. Я укрылся под плащ-накидкой, но к концу смены дождик прекратился, почти не намочив мягкий ковёр леса. Затем меня сменил Сергеич, а я полез спать в палатку.

Александр Васильевич Пасечник

23 мая, понедельник, утро

— Ваня, ну давай докладывай, — сказал Пасечник, уставившись на сидящего напротив Усимова.

— Вот здесь подробные объективки на всех троих. — Усимов выложил три папки с крупно отпечатанным текстом.

Он знал, что Пасечник предпочитает все документы читать с листа, делая пометки, и ненавидит тех, кто предлагает это делать в электронном виде. Только четырнадцатый шрифт, крупный и ясный, как в букваре.

— Понял, прочитаю, — кивнул он, откладывая их в сторону. — А ты мне устно вкратце доложи.

— Реальных зацепок за что-то конкретно подозрительное нет, — начал опер. — Но кое-какие связи прослеживаются. Вячеслава Тимохина привёл на работу Домбровский. Они раньше коллегами были, оба преподавали в МВТУ. Потом Домбровский перешёл в «Фармкор», а через год перетащил туда Тимохина. Сначала тот работал системным администратором в центральном комплексе, а потом перевёлся в НИИ, по представлению всё того же Домбровского. Фактически с понижением, хотя должность вроде бы звучит посолидней.

— Ага, — чуть нахмурился Пасечник, сделав какую-то пометку в блокноте. — Давай дальше.

— Дальше больше, — невыразительным голосом сказал Усимов. — Берман, Борис Семёнович. Биофизик, никогда не работал в области вирусологии. Дегтярёв от такого заместителя не был в восторге и полагал, что ему его подсунули как контролёра. Хоть это и не так.

— Не так? — чуть удивился Пасечник.

— Нет. Он появился по представлению того же Домбровского. Связывает их то, что жена Домбровского и жена Бермана — двоюродные сёстры. И сами они общаются с давних пор, постоянно.

— Давно Берман у нас работает?

— Около года. Что характерно, должность по факту создана под него, раньше её просто не было.

— Домбровский воткнул новую строчку в штатное расписание?

— Именно так. Сразу же, как возглавил научное направление.

— Интересно, — хмыкнул Пасечник и начал что-то чертить на листочке. — Продолжай, Ваня.

Усимов заглянул в свои заметки, перелистнул блокнот:

— Последнее интересное совпадение, всплыло случайно, по перекрёстным ссылкам. У Тимохина в Бауманке учился студент, которого он рекомендовал потом оставить на кафедре. Если бы потом этот студент не проскочил по нашему ведомству, а мы не вывезли всю министерскую базу данных, то и не знали бы о нём, но он чуть не сел пару лет назад. На этом факте я его поиском и зацепил.

— За что?

— За безобразия с сетями иностранных банков. Хакер доморощенный. Отмазал его папаша, который у него финдиректор Первого канала, причём сколько денег занёс в кабинеты, даже не рискну предположить, дело далеко зашло. Но суть совсем не в том.

— А в чём?

— Хакера звали Семён Давидович Шаевич, и работал он в программной компании, куда его рекомендовал Тимохин. И с Тимохиным он продолжал поддерживать отношения. По крайней мере, бывал у него на работе в центральном офисе, остались заявки на одноразовые пропуска у нас в базе, Тимохиным же подписанные.

— И чем этот хакер примечателен?

— Тем, что у него есть сестра, Маргарита Давидовна, восемнадцати лет от роду. И училась эта сестра в одной группе с дочкой Дегтярёва, старшей, которая Ксения. Пока всё.

Усимов закрыл блокнот.

— И что из всего этого следует? — прищурился Пасечник.

— Абсолютно ничего не следует, — улыбнулся Усимов. — Но совпадений много. Слишком много для случайности.

— Это верно, — кивнул генерал. — Что думаешь делать дальше?

— Попробовать проанализировать, что это вообще за люди. Хочу к каждому в квартирку заглянуть, аккуратненько так. Поспособствуете?

— Поспособствую, сам хотел тебе предложить. Но аккуратно, чтобы ни единого следа, понял?

— Не впервой, Александр Васильевич, — улыбнулся опер.

Сергей Крамцов

24 мая, вторник, день

К рассвету следующего дня мы успели не только собраться, но и неспешно позавтракать, с дымным душистым костерком и походным чайником. Красота! Затем мы вновь взгромоздились на броню, причём сегодня к нам присоединился и Сергеич, бросив Шмеля в стальной утробе в одиночестве. Остывший за ночь мотор выпустил клубы пара из выхлопных труб, быстро прогрелся, и мы поехали дальше.

Карта и навигационные приборы — что наш переносной GPS, что штатный бортовой навигационный комплекс — единодушно показывали, что бо́льшую часть пути к цели мы преодолели ещё вчера и без всяких проблем. Сегодняшний отрезок был посложнее: согласно карте нам дважды надо повторить такой манёвр, как «форсирование водной преграды на боевой технике с ходу». А для этого найти место с подходящим спуском и подъёмом из воды, да и скорость течения тех речек, которые должны нам встретиться, неизвестна. Карты в этот вопрос ясности не вносили.

На одной из них, лесной речке под странным названием Вопь, были обозначены два брода, на второй — лишь два моста. Если не найдём подходящего места для её форсирования, то придётся ломиться через мост. Впрочем, мостики эти вполне захолустные, так что была надежда на то, что нам удастся прорваться. Гранатомёт у нас есть, два пулемёта в башне и ещё один у Сергеича, ну а я прихватил трофейную СВД, отобрав её у Лёхи. Не думаю, что мост на просёлке кем-то серьёзно охраняться. А мы с «бардаком» теперь во! Сила! Шучу.

Но до речки ещё надо было добраться, а пока нам предстояло сорок километров лесного марша, такого же, как и вчера. Вновь броневик, как бегемот, топтал стальным брюхом и разлапистыми толстыми колёсами гибкий кустарник, жалобно скрёбшийся о броню и с хрустом ломавшийся, вновь время от времени мы останавливались, и кто-то из нас уходил вперёд, доразведать маршрут. Попался и достаточно крутой овраг со скользким склоном, который не удалось объехать, а лишь получилось найти место, годное для преодоления, и через который пришлось перебираться, помогая себе лебёдкой. Хорошо, что она у военной техники не такая, как для джипов продают, а с десятикратным запасом по прочности.