Второй день на царствии - Юрий Витальевич Яньшин
Предчувствие его не обмануло сразу после произнесения им дежурной фразы:
— Я вас внимательно слушаю, Элина Мардановна, — произнес он, с трудом припоминая ее отчество.
— Сегодня утром я полезла в сейф, чтобы достать необходимые документы для подачи заявления о вступлении в наследство. И представьте себе мой ужас, их там нет! Никаких документов!
— Что значит никаких документов? — не понял Афанасьев.
— А вот так! Но я ведь знаю, что они должны были быть там!
— Вы хотите сказать, что сейф президента был пуст?
— Ну не совсем, — слегка смутилась она, — там были кое-какие бумаги, но это так. В подавляющем большинстве — мелочи, не стоящие внимания.
Траурное настроение, в котором пребывал Афанасьев последние четверть часа, куда-то постепенно стало улетучиваться, освобождая место злости пополам с досадой от того, что он вместо того, чтобы проникнуться скорбными чувствами вынужден выслушивать бред молодой хапужки.
— А какие документы вы ожидали там увидеть? — вдруг поинтересовался он, поставив в тайне перед собой задачу выявить глубину морального падения вдовы. А может даже и не вдовы вовсе?
— Ну, как какие?! — невольно сглотнула слюну жалобщица. — На недвижимость, акции, вклады, паи. Я ведь не глупая, все понимаю. Виктор был довольно состоятельным человеком.
— Так какие все же бумаги вы нашли в сейфе мужа? — спросил он, отмечая, что к чувству досады уже начинало примешиваться банальное обывательское любопытство.
— Да глупости всякие. Свидетельства собственности на квартиру в Петербурге. Я так понимаю, квартиру доставшуюся от матери, да еще на квартиру в Москве в ЖК «Солнечный». Еще гараж какой-то. Я даже читать не стала.
— А еще свидетельства собственника двух автомобилей «ГАЗ-21», одной «Нивы» и автоприцепа «Скиф», — закончил он за нее.
— Откуда вы знаете?! округлила глаза, словно совенок, выпавший из гнезда, жертва обстоятельств.
— Да вся страна наизусть знает эту декларацию, — отмахнулся Верховный.
Она непонимающе уставилась на него, туго соображая, кто из них двоих выглядит большим идиотом в этой ситуации — она или он, делающий вид, что истинное состояние правителя России соответствует заявленной им декларации.
— А как же Константиновский дворец в Стрельне, дворец в Геленджике, вилла в Ново-Огарево, в конце концов? Ведь Виктор много раз говорил мне, что все это принадлежит ему!
— Ой! — опять отмахнулся Афанасьев, сморщившись. — Да чего только мужья не наплетут своим женам, чтобы казаться более значимыми в их глазах? Или вы ему не жена?!
— Как это не жена?! — вспыхнула, как спичка молодая особа. — У нас и дети есть. Просто мы не до конца оформили свой брак, — тут она потупила свои глазки, и наигранно вытирая сухие глаза платочком добавила, — Виктор Вениаминович всегда был противником формализма.
— А-а-а, так, стало быть, вы просто сожительница?! — не отказал себе в удовольствии съехидничать диктатор. Странно, но настроение, вдруг, от чего-то начинало подниматься.
— Нет-нет! — неистово замотала она головой. — Мы жили полноценной семьей!
— Ну, это вы будете доказывать в суде в споре с иными соискателями наследства, — со знанием дела произнес он, даже где-то немного начиная жалеть богатую и наивную дурочку.
Впрочем, она сочла его слова ничего не значащими и поэтому никак не отреагировала на них, полностью поглощенная своими мыслями.
— Так как же насчет недвижимости и прочего? — вновь завела она свою шарманку.
— Насчет дворца в Геленджике ничего сказать вам не могу, ибо не в курсе. С этим вопросом обращайтесь в «Росреестр». А что касается иных объектов, упомянутых вами, то могу со всей ответственностью сообщить: Константиновский дворец в Стрельне является государственным музеем, а значит отчуждению в частную собственность не подлежит никоим образом, вилла в Ново-Огарево, являясь одной их официальных резиденций Президента России, также является государственной собственностью и предметом приватизации служить не может.
— А как же Бочаров Ручей? Ведь вдове президента Ельцина эту виллу оставили.
— Вот именно, что оставили. Специальным распоряжением Президента РФ, вилла Бочаров Ручей была оставлена вдове предшествующего президента в пользование до момента ее кончины. Ни о какой собственности там речь никогда не шла, — назидательно подняв кверху указательный палец, произнес Афанасьев. — Такие распоряжения может отдать только сам президент по отношению к своему предшественнику. Я таких распоряжений, насколько помню, не давал.
— В «Росреестр» я по совету личного адвоката уже сегодня обратилась, но там со мной разговаривать даже не стали, — шмыгнула носом дочь Мардана и тут же пояснила, — говорят «мы таких справок, касающихся первых лиц государства, кому попало, не даем, предъявите свидетельство о браке».
Затем немного помолчав, уже с плохо скрываемой яростью в голосе добавила:
— А ведь еще пару дней назад они расстилались передо мной в ковровую дорожку, когда я оформляла на себя несколько земельных участков в Подмосковье.
— Что поделать, госпожа Бакаева? — притворно вздохнул Валерий Васильевич. — Каждый из лидеров подобен монументальной колонне устремленной в небо. Пока колонна стоит — никому и в голову не приходит измерять ее высоту, а стоит той упасть, и каждый норовит вкривь и вкось заниматься ее измерением.
Тут он поймал себя на мысли, что эта крылатая фраза ему не принадлежит, но вот кто ее сказал, он так и не смог вспомнить.
— Валерий Васильевич, голубчик, ну помогите же мне! Подскажите, что делать?! Куда обратиться?! Ведь я точно знаю, что у него много всего было. И акции и деньги и ювелирные ценности! — в голосе женщины послышались истеричные нотки. Было видно, что она еле сдерживает себя, чтобы не забиться в истерическом припадке на виду у всего честного народа.
— Чем же я вам могу помочь? — в растерянности развел он руками. — Я ведь не юрист и не адвокат. Он ведь вам не оставлял никакого завещания?
— Н-е-е-е-т! — некрасиво скривила та свой рот. — Он ведь не собирался умирать так рано!
— И разговоров о завещании тоже никаких не вел?
Бакаева отрицательно помотала головой. Уже не притворные, а настоящие слезы катились по ее отлично отштукатуренным косметологами щечкам. Однако это были не слезы жалости к покойному и не слезы отчаяния одинокой женщины. Это были злые и корыстные слезы об упущенной власти и об упущенном богатстве.
— Может быть, мне стоит обратиться в какое-нибудь детективное агентство по поводу розыска имущества Виктора Вениаминовича? Я слышала, что есть такие агентства, специализирующиеся на делах подобного рода.
— Обращайтесь, — пожал плечами Афанасьев, — но не думаю, что из этого выйдет какой либо прок. В свое время этим делом занимались лучшие
