Алекс Орлов - Штурм базы

105

Памятуя о проворности и агрессивном поведении Джеки, новой шпионке не было предложено никакой одежды. Она, как есть, в своем полном великолепии шлепала босыми ножками по западной радиальной дороге.

Шла она с высоко поднятой головой, словно какая-нибудь королева, прекрасно зная, что шедшие позади конвоиры не отрывают взгляд от ее нагого тела.

– Диспетчер, мы прошли… – сообщил Джим, стараясь не смотреть на дикарку.

– Вас понял – прошли. Дорогу закрываю…

Стоявший у ворот часовой едва не свалился, увидев такой неожиданный и симпатичный сюрприз.

– Ну вы даете, ребята!.. Ну вы даете!.. – то и дело произносил он, не отрывая от обнаженной девушки обезумевшего взгляда. – Не, ну вы даете!.. Не, ну вы ваще…

– Куда идешь – твой пост у ворот! – напомнил ему Тони.

– Да, я помню, просто… Ну вы даете…

Перегревшийся часовой отстал и вернулся на пост, однако ему на смену со всей территории и технических парков бежали солдаты – те, кому посчастливилось быть неподалеку.

– Разведка – как всегда!.. Небось уже успели, а? – кричали солдаты строевых подразделений.

– Не напирай, не напирай! – кричал на них Джим и отталкивал автоматом. Теперь он шел впереди дикарки и был рад, что больше не подвергается этому ужасному испытанию – созерцанию ее бедер и ягодиц. Такое и обычного солдата приводило в нервное расстройство, а каково было ему – практически инвалиду, уже однажды пострадавшему от этого вида оружия.

– Почем берешь, крошка?! Сотня за час – нормально? – вопили солдаты, кольцом окружавшие этот удивительный конвой.

– Даю месячное жалованье!..

– Чего там месячное! За такую штучку отдам полугодовое! – кричал другой.

Шум и хохот ничуть не пугали и не смущали дикарку. Она шла, чеканя каждый шаг, высоко подняв голову и изредка роняя снисходительные улыбки.

Возле строения Девятнадцать, где жили разведчики, конвой встретил капитан Мур. Он набросил на плечи девушки приготовленную плащ-палатку и сразу отошел в сторону, памятуя о том жестоком ударе в солнечное сплетение, которым его наградила другая прекрасная дикарка.

Потом все происходило почти как в прошлый раз. Девушку привели в комнату-кабинет капитана Саскела и посадили на тот же стул у стены, где когда-то сидела Джеки. Капитан Мур не приближался к ней, пока рядом со шпионкой не встал Рихман. Тогда особист решился использовать то небольшое знание языка марципанов, которым располагал.

Из странных слов, которыми он обменялся с девушкой, капитан вынес немного – язык марципанов и мали различался, однако никаких других языков девушка не знала, видимо, ее подготовка была не такой основательной, как у Джеки.

Мур то и дело показывал дикарке найденный при ней передатчик, но девушка лишь пожимала плечами.

Наконец допрос был закончен. Капитан Мур отошел от пленницы, и все уставились на него, ожидая разъяснений.

– Ну что я могу сказать – она лжет. Не сказала ни слова правды. Напирает на то, что заблудилась, а марципаны ее изловили и продали солдатам для ублажения плоти.

– А как быть с передатчиком? – спросил Саскел.

– Говорит, что никогда его не видела. Что, дескать, марципаны подбросили…

– Ну и дура, – усмехнулся Рихман. – Этим она себя и выдала. Марципанам не было никакого мотива подбрасывать ей передатчик, тем более если они продали ее солдатам, как она сказала, – для ублажения плоти… – Затем Рихман нагнулся над девушкой и, заглянув ей в глаза, спросил: – Интересно, это вы с рождения такие тупые или позже дураками становитесь?..

Реакция дикарки не заставила долго ждать. Она попыталась всей пятерней вцепиться Рихману в лицо, но он быстро окоротил шпионку, отвесив ей такую затрещину, что дикарка потеряла сознание и свалилась со стула.

Плащ-палатка свалилась с ее плеч, и шпионка снова предстала во всем своем великолепии. В бессознательном состоянии она показалась всем еще более трогательной и беззащитной. Всем, кроме Рихмана.

Он поднял ее, словно щенка, и, усадив на стул, прикрыл наготу плащом.

– Ух, сержант! – покачал головой Мур. – Ну вы и игрок. Я ведь поверил, что она говорит лишь на родном наречии…

– Да, признаться ты и меня удивил, – сказал Саскел.

Джим и Тони стояли у дверей с раскрытыми ртами, впрочем, свои автоматы они держали наготове.

– Передатчик без антенны, – заметил Мур, разглядывая черную коробочку. – Значит, работа должна быть периодическая – в определенные часы, когда где-нибудь возле Свазиленда поднимался аэростат или даже вертолет с приемником.

– Это еще надо выяснить, кто здесь тупой… – неожиданно злым и пронзительным голосом произнесла дикарка. – Никакого аэростата не нужно, в Свазиленде полно небоскребов. Дебилы…

Выплеснув свою злость, дикарка распахнула плащ и широко разведя ноги, вдруг громко расхохоталась и крикнула:

– Что, уроды, яйца уже плавятся?!

Наверное, она хотела сказать что-то еще, но очередная затрещина Рихмана смела ее со стула.

– По-моему, ты уж слишком, – заметил ему Саскел.

– Извините, сэр, очень трудно рассчитать, – сказал Рихман и тонким ремнем стал связывать руки бесчувственной дикарке. Затем пришли Шульц и Госкойн. Они замотали шпионку в плащ-палатку и вынесли из комнаты. Больше в ее показаниях никто не нуждался, все и так было ясно.

Пользуясь хорошим знанием джунглей, она подобралась к самой базе и собирала сведения о поведении гарнизона. Если бы не помощь марципанов, ее могли не обнаружить вовсе.

106

Около шести вечера к команданте Ферро прибежал посыльный – косноязычный боец отряда по имени Паркет.

– Прошу прощения, команданте! – почти прокричал он, приплясывая на месте. – Вас зовут эти… Как их… летчики!

– Летчики?

– А нет, не летчики. Прошу прощения, команданте, механики! Они это самое… Ну в общем – готов первый самолет.

– Вот как! – Ферро вскочил с хромоногого стула. – А чего же ты мне тут песни напеваешь!

– Так я это… я же сказал – первый самолет.

– За-ме-ча-тель-но, – по слогам произнес Ферро и залпом допил остывший кофе. – Где мой заместитель?

– Так это… – Паркет развел руками. – Видел его у новых палаток – дорожки там посыпают. Это… песком!

– Хорошо, пусть занимается.

Ферро схватил со стола пояс с огромной кобурой и застегнул его поверх куртки. Пистолет в кобуре назывался «споут». Он был старомоден и тяжел, однако к нему прилагалась представительная жесткая кобура, которая пристегивалась к «споуту» в качестве приклада. Это оружие Ферро носил уже пятнадцать лет, и, хотя из него не стрелял последние пять, «споут» был команданте очень дорог, и он носил его с собой как талисман.