Алекс Орлов - Экзамен для героев

Разместившись со всеми удобствами, напарники стали осторожно осматриваться, чтобы не сделать чего-то такого, что здесь делать не принято.

Посетители кафе кушали колбаски руками, пальцы вытирали о салфетки, а затем эти салфетки съедали. Увидевший это Тони вначале понадеялся, что ему попался страдающий булемией сумасшедший, однако так поступали все посетители кафе.

– Ладно, давай начинать, – негромко предложил Джим.

– Давай. Кстати – в тюбиках соус, они его на колбаски выдавливают.

– Да уж вижу. Но столько салфеток мне не сожрать.

– Из бутылок пьют, видишь?

– Значит, и мы будем…

– Ты хотя бы открой и понюхай, что там?

Джим неспешно открыл свою бутылку и как бы невзначай потянул носом, но никакого запаха не уловил.

– Ну что? – нетерпеливо спросил Тони.

– Ничем не пахнет.

– Ну-ка дай…

Тони понюхал сам, но тоже ничего не почувствовал.

– Ладно, начинаем с колбасок, – сказал он и, взяв одну со своей тарелки, осторожно откусил небольшой кусок. Джим внимательно следил за выражением лица напарника, пока тот жевал.

– Ну?

– Чего ну? Сам пробуй… – безрадостно ответил Тони и откусил еще.

Джим вздохнул и последовал примеру напарника.

По вкусу колбаски были похожи на рыбьи потроха трехсуточной выдержки. Ну, может быть, слегка отваренные и подсушенные на сковородке. Продолжая жевать, Джим огляделся, надеясь увидеть хоть кого-то, кого начало тошнить, но посетители кафе вели себя обыкновенно.

– Вкусно, правда? – с усмешкой спросил Тони.

– По крайней мере… необычно, – ответил Джим, с ужасом поглядывая на горку колбасок на своей тарелке.

– Может быть, соусу? – предложил Тони.

– Хуже не будет, – согласился Джим и выдавил на остатки колбаски зеленоватую массу из тюбика. С ней вкус подгнивших рыбьих кишок стал не таким резким, его перебивал запах керосина и обжигающий красный перец.

В отчаянии Джим засунул в рот салфетку, чтобы потом незаметно сбросить ее куда-нибудь, но неожиданно ощутил вкус привычной пищи. Салфетки оказались чем-то вроде рисового хлеба, немного клейкого, но вполне съедобного.

– Тони, салфетки можно есть, – сказал Джим, засовывая в рот еще пару.

Напарник попробовал, и лицо его посветлело.

– Ну, это другое дело. Ты запомнил, как оно называется?

– Ничего я не запомнил, нам просто выдали все это и назвали цену.

– Надо как-то узнать… – Тони огляделся. – А то мы умрем тут с голоду.

– Пробуй из бутылки.

– А почему я?

– Ты первым пробовал колбаски, не будем пререкаться – пробуй, и все.

Тони из горлышка залил в рот мутной жидкости, подержал ее несколько секунд и проглотил.

– Ну как? – спросил Джим, недоверчиво глядя на непроницаемое лицо Тони.

– Да так себе, – ответил тот, пожимая плечами.

– Ладно, – кивнул Джим и смело сделал большой глоток.

Тони злорадно заулыбался, Джим прикрыл глаза. Однажды перед одним из заданий им с Тони пришлось выпить по литру бактериофага, жидкости самого омерзительного вкуса из всех, какие только доводилось пробовать человеку. Это были страшные часы, о которых Джим не любил вспоминать даже спустя годы.

Он уже хотел незаметно сплюнуть эту гадость на пол, когда вдруг почувствовал на себе взгляд мужчины, сидевшего через один столик от них.

Пришлось заставить себя проглотить омерзительную жидкость, однако от внимания незнакомца отделаться не удалось. Тот поднялся из-за стола и направился к молодым людям.

Джим не сразу сообразил, что незнакомец одет почти так же, как и они.

– Привет, камрады, – поздоровался он, садясь без приглашения за чужой столик. – На каком объекте работаете, пятнадцать дробь шесть?

– Нет, мы… на складах. Грузчики, – пояснил Тони.

– Да? И хорошо платят?

– Ну… по семь сотен получается.

– Грабеж! – воскликнул незнакомец и, подхватив колбаску с тарелки Джима, закинул себе в рот. – У нас по девятьсот выходит.

– Нам хватает, иногда премии дают, – добавил Тони, пододвигая незнакомцу и свою тарелку, а Джим подал свою бутылку и соус.

– Я гляжу, вы бледные какие-то, небось горбитесь, сутками солнца не видя?

– Не без этого, камрад, – подтвердил Джим, глядя, как незнакомец одну за другой поедает колбаски, виртуозно выдавливая на них столбики зеленого соуса.

– А вы-то сами? – спохватился он, поняв, что злоупотребляет гостеприимством.

– Нам после вчерашнего не особенно хочется, – сказал Тони.

– Только это можем есть да обычную воду пить, – поддержал его Джим, придвигая к себе салфетки.

– А-а-а, – незнакомец погрозил им пальцем. – Паяльным дымом дышали?

Джим и Тони ответили ему виноватыми улыбками, дескать, было дело.

Съев все колбаски с соусом, допив из бутылок «бактериофаг» и облизав пальцы, незнакомец доверительно сообщил, что колбаски эти ни из какого не кирдзюля, поскольку и запах, и вкус в них едва заметен.

– Это мясо птурля, поверьте мне, владелец кафе нас попросту обирает.

– То-то я чувствую, вкус не тот, – подыграл ему Джим.

– Во! И ты тоже заметил? Одним словом, ребята, надувают нас в кафе, а вас надувают на работе. Если надумаете сменить свое рабство на строительное ремесло, приходите на объект двенадцать дробь восемь, это там, где красный кирпич и совсем немного желтого. Спросите Зиги Кубита – это я, между прочим заместитель бригадира, – со значением добавил он и, рыгнув на Джима «бактериофагом», поднялся из-за стола. – Люди нам нужны, так что обращайтесь.

– Спасибо, Зиги! – поблагодарил Джим.

– Пока, ребята.

84

После ухода замбригадира Зиги напарники стали всухомятку дожевывать салфетки, единственную понятную им еду.

– Ага, вот и новенькие! – пропел совсем рядом чей-то голос, сдобренный двадцатилетним курением. На место ушедшего строителя плюхнулась женщина неопределенного возраста в донельзя короткой юбке, с подкрашенными фиолетовой тушью глазами.

– Как насчет девочек, ребятки? – спросила она, кокетливо улыбаясь.

– Что, простите? – не понял Джим. Он испугался, как бы незнакомка не утащила их салфетки.

– Меня зовут Роза, ребятки, я могу удовлетворить вас так, что вы будет вспоминать меня двадцать лет и рассказывать обо мне своим детям! Что такое чифу? Жесткий пластик, а чувства, любовь останутся с вами навсегда!

– Вы знаете, мы как-то не готовы, – попытался отбиться Джим.

– Не хотите меня? Сейчас будет другая, – по-своему поняла жрица любви. – Пиби, давай сюда!

Переваливаясь на кривеньких ножках, к столу поспешила женщина-арсуб в дешевом каштановом парике и с пристежным бюстом. Нанесенной на ее лицо краски хватило бы на квартирный ремонт.

Подцепив длинной клешней свободный стул, она метнула его поближе к коллеге и села рядом, одарив возможных клиентов улыбкой во всю половину уцелевших зубов.