Ратибор. Ученик деревенского колдуна - Гавриил Блаженный
Это было очень печально. Не на такой результат битвы Агний рассчитывал. Нужно всё вокруг обойти, глядишь и повезёт. На крайней случай был припасен запасной вариант, но к нему волхвы не любили прибегать, это было не хорошо — допрашивать труп.
Его он нашёл лежащим около дерева. Он был похож на огромную жабу невероятных размеров. Брюхо его было вспорото клинком волхва. Тварь медленно и мучительно умирала, придерживая лапами свое пузо. Ей было очень больно, это было видно невооружённым взглядом. Она страдала, при виде волхва её аж всю затрясло от страха, а потом от боли ещё и скрючило.
Агний не испытывал особой любви к поверженным врагам, с учётом того, что они натворили изначально. Тут, по сути, жалеть некого, он не человек, и даже животным это создание язык не повернётся назвать, природа его сущности является тёмной, прямиком из глубин ада.
Агний подошёл вплотную к этому мерзкому созданию, нагнулся и учинил допрос.
— Ты вразумеешь речи нашей? Понимаешь мя?
Он кивнул головой. Значит, знает человеческую речь.
— Говорить можешь?
— Да-а. — его голос прозвучал, как металлический. — Только мне очень… больно.
— Не утруждайся много говорить. Я те задам лишь два вопроса. Первый, что с похищенными детьми? Второй, где их искать? Вы тут всё своей магией перегородили. След теряется здесь, на болотах.
Он молчал. Волхв пнул его ногой.
— Ну же, говори!
Он поморщился, что-то запищал, но говорить не стал. Агний надавил на него ногой. Это произвело должное действие.
— Они живы. Моя госпожа их спрятала в хате… на болоте… там посреди болота… есть маленькая хижина…
Больше он ничего не смог сказать, да более ничего и не нужно было, чтобы понять, где прячут детей. Это существо испустило дух. Агний встал и направился прямиком в сердце болота, навстречу своей судьбе.
***
Савелий Иванович тесть Евдокима давно себя плохо чувствовал, болел. Ревматизм сковал его тело. Он уже несколько лет не выходил самостоятельно из дома. Старик доживал свой век. Кроме ревматизма у него был ещё целый букет болячек. Он уж и не надеялся когда-либо выздороветь.
Фёдор привозил к нему доктора. Аркадий Иосифович его осмотрел и прописал много разных пилюль. Знахарь из деревни прописал свои травы. Всё это в совокупности понемногу давало свой результат, боль немного отступала, но всегда возвращалась обратно.
Так он и мучился уже без малого десять лет, с переменным успехом борясь со своей хворью. Что и не говори, но жизнь он любил, а вот здоровье его подкачало. Тело страдало, но сердце и сильный дух, заключённые в этом старом теле, никогда не сдавались, каждый день, борясь за свое существование.
Ему тяжело было принимать пищу самостоятельно, даже пить воду. Каждый день за ним приглядывали. Глажка, младшая внучка, дочка старшего сына всегда была при нем. Девке шёл тринадцатый год. Пока она была ещё не невеста, то могла помогать по дому дедушке и бабушке, больше время, уделяя больному деду.
Савелий Иванович иногда выбирался на свет Божий, конечно при помощи своих домочадцев. Крепкие руки сыновей и внуков выносили его на солнышко погреться и насладиться свежим воздухом. Сам он мог самостоятельно сидеть и даже курить махорку, но вот ноги его предательски уже не слушались.
Сейчас он сидел в саду. Дети вынесли его из дома. Сами разошлись по своим делам. Глажка хозяйничала по дому. Любовь Ильинична, супруга его, пряла пряжу в доме. Всё были заняты делом. Савелий Иванович был предоставлен сам себе. Рядом сидел пёс Полкан, охранял хозяина, его покой, заодно прятался от изнурительной жары в тени деревьев.
На территорию дома зашёл высокий паренёк, в длинной рубахе, с красивыми вышивками и защитными рунами. Больше всего было знаков Треугольников с перевёрнутым лунным серпом над ними, каждый из которых напоминал голову быка*. Длинные светлые волосы его были аккуратно сложены сзади. В руках у него был дорожный посох необычной формы, на вершине которого красовалось солнышко. Он прямиком направился к старику.
Что самое странное — это то, что злобный пёс, который никого никогда не пускал на территорию сада, а тем более дома, даже ухом не повёл. Как мирно лежал, так и оставался лежать у ног хозяина. Савелия Ивановича это очень удивило, так верный пес никогда себя до этого не вёл.
— Здрав будь, Савелий Иванович! — сказал паренёк и по традиции поклонился в пояс.
— И тебе не хворать, путник, кем бы ты ни был! Извини, встать не могу. Ноги мои и не мои одновременно, — ответил старик.
— Позволь, я присяду рядом, больно уж устал с дороги, — попросил паренёк.
— От чего же, можешь сесть отдохнуть, коли человек хороший, — ответил Савелий Иванович.
— Разговор у меня к тебе есть, — сказал паренёк.
***
Агний дальше пробрался вглубь болота. Топи здесь были страшные. Он прыгал с кочки на кочку, наровясь каждый раз сорваться и упасть. Такое болото, как это, с непроходимыми топями, вмиг поглотит кого угодно, и неважно кто перед ним, всякий путник, забредший, сюда рисковал в нем сгинуть навсегда.
Агний это понимал и крепко сжимал свой ли-ти-ус в руках. Посох помогал ему передвигаться здесь, в этих непростых для человека условиях. Он постоянно сканировал местность. Внутреннее зрение его никогда не подводило. Её он увидел первым.
Кикимора сидела на огромной кочке и что-то перебирала в своих костлявых руках. Агний замер, чтобы лучше присмотреться к противнику. Она выглядела просто сказочно и ужасно одновременно. Она была похожа на очень старую, худую, сгорбленную старушку. Очень низкая, одета в какие-то рваные лохмотья, в волосах её торчала трава, а кожа была покрыта мхом. Её конечности были мохнатые, а на пальцах виднелись длинные острые, как бритва ножа, когти. Лицо было ужасное, неестественное для человека, на нем красовался большой скрюченный нос и наконец, на Агния уставились огромные выпученные глаза болотного цвета.
Это всё, что Воин-Волхв успел рассмотреть. Кикимора закричала, тут же вскочила с места и начала быстро и ловко перемещаться с огромной скоростью. Она удивительно быстро бегала по своему болоту. Агний знал об этой способности кикимора, но сам сталкивался с этим впервые.
Волхв приготовился
