Уильям Форстен - Вечный союз
Тамука почувствовал, что от всех этих разговоров у него голова идет кругом. Если сейчас они вскрыли древний курган, то скоро настанет время начать поиски на Крыше Мира, в священном месте, где бессчетные годы жили их предки. И что же они там найдут? Поможет ли им это спастись?
Если они хотят выжить, им придется на это пойти. Тамука был носителем щита, приученным смотреть правде в лицо, какой бы горькой она ни была. Но как к этому отнесутся карты, вожди кланов? Смогут ли воины, воспитанные в духе «ка», понять такие вещи? И что скажет кар-карт, которому предстоит править своим народом в это новое время?
В этом будет его первостепенная задача, осознал Тамука. Теперь он в полной мере проникся важностью своей миссии.
– Я понял, почему ты рассказал мне все это, – наконец произнес он, с величайшим почтением глядя на Хулагара.
– Кар-карт является самым главным из всех картов, – ответил Хулагар. – Он правит нами после битвы у Орки, своим умом он сдерживает силу бантагов. «Ка» щитоносца никогда бы с этим не справился, поэтому такие, как мы, не могут быть кар-картами. И все же я боюсь, он не до конца понимает, что сейчас нужно сделать для спасения нашего народа. Хотя взгляд Джубади затуманен и он никогда не поймет всего того, о чем мы сейчас говорили, я думаю, что Манту видит дальше. Мне кажется, в нем есть что-то от нас, от нашего образа мыслей. Его «ка» не так силен, как у отца, но нам сейчас нужен вождь, который кроме воинского искусства обладал бы способностью воспринимать наши слова. – Хулагар поднялся и подошел к Тамуке. – Вука никогда не сможет стать таким вождем.
– Пусть свершится то, что предписано, – вздохнул Тамука. – Выбор пал на Манту. Жаль Кана – он – тоже был бы хорошим вождем. Я должен проследить за тем, чтобы Вука отправился в последнюю скачку, примирившись с самим собой. Духи предков могут отвернутся от нас, если его душа поднимется к ним неуспокоенной.
– Надеюсь, что вскоре ты выберешь удачное время для этого.
Тамука склонил голову. Груз принятого решения был тяжел, и он понимал, как много теперь от него зависит. Тамука чувствовал, что скоро настанет переломный момент, что этот ненавистный Кин сможет вернуться. Может быть, тогда? Или когда долгожданный умен придет к ним на подмогу? Он поймет, когда придет время выполнить свой долг.
– Хорошо бы напоследок увидеть Баркт, – тихо произнес Хулагар. – Там на меня снизойдет спокойствие. Если предчувствия не обманывают меня, там завершится мой последний оборот. Тогда все это ляжет на твои плечи, друг мой. Кар-карту не обойтись без твоих советов, если нам еще суждено скакать по степи. Нам пора возвращаться на корабль.
Он подошел к берегу и забрался в небольшую лодку. Тамука последовал за ним. Взявшись за весла, молодой мерк оттолкнулся от дна и начал неумело выгребать на середину реки. Петляя и поворачиваясь вокруг своей оси, утлое суденышко постепенно приближалось к «Оганкиту».
– Одно я знаю точно, – негромко рассмеялся Тамука. – Какая бы судьба ни ожидала орду, моряками мы не станем.
– По-моему, пора отчаливать, – заявил Джим Хинсен, окинув взглядом усталых карфагенских солдат и пиратов Джейми, собравшихся на палубе галеры.
– Эй, у нас там осталось еще несколько сотен солдат, разбросанных по всему побережью, – возразил Джейми, – в том числе и мои парки. Ты предлагаешь их здесь бросить?
– То, что нам удалось раздобыть, гораздо важнее, – перебил его Хинсен, показывая на середину корабля.
Там был надежно закреплен локомотив, разбившийся у Кеннебекского моста и брошенный армией Руси. Такой большой груз, к тому же располагавшийся выше ватерлинии, мог при сильной качке отправить их всех на дно. Да, нелегко будет доставить паровоз домой, но зато как довольны будут мерки, когда он привезет им эту штуковину! Хинсен тридцать дней играл в кошки-мышки с Киндредом и понимал, что настало время сматывать удочки. По всей железнодорожной ветке до самого моста были расставлены военные гарнизоны, и суздальцы уже перебрались на другую сторону реки. Последний рейд обернулся для Хинсена разгромом: Киндред перехитрил его, устроив засады в нескольких милях от железнодорожного полотна. Джим потерял там около пятидесяти человек. Нет уж, он не даст себя ухлопать в этой богом забытой глуши!
В любом случае он вернется героем. Ведь именно Хинсен расскажет меркам о том, как он успешно сражался с десятитысячной армией янки.
– Они перехитрили нас, – сказал Джим, стараясь говорить как можно убедительнее. – Они возвращаются морем – ты же слышал гонца. Если мы останемся здесь, они загонят нас в реку и потопят, как котят.
Джейми оценивающе взглянул на Хинсена и промолчал.
– У меня там на берегу остаются хорошие друзья, – крикнул кто-то из солдат.
– Если хочешь, можешь сойти с корабля и присоединиться к ним, – отозвался Хинсен.
Опершись спиной о дверь каюты, он внимательно следил за реакцией своих людей.
– Через семь дней мы вернемся в Карфаген, – увещевал их Джим. – Вас встретят как героев, вы увидите свои семьи.
– А что будет с другими?
– Их всех спасут, обещаю вам. Если мы не отплывем сейчас, погибнут все. Кин, несомненно, сделает здесь остановку и поднимется вверх по реке, преследуя нас. Тогда наши друзья действительно окажутся в ловушке.
– Назад в Карфаген? – хитро усмехнулся Джейми. – А почему не в Суздаль?
– Вы хотите домой или в Суздаль? – вкрадчиво поинтересовался Хинсен.
Солдаты переглянулись, и на их лицах появились робкие улыбки.
– Отправляемся через час, – возвестил Хинсен и, не дожидаясь ответа, скрылся в своей каюте, расположенной на корме. Закрыв за собой дверь, он облегченно перевел дыхание. Джим вытащил из-под койки бутылку карфагенского вина и сделал затяжной глоток. Раз Кин возвращается морем, то могут быть только два варианта.
Если Кромвель выиграет, то он, как и раньше, будет оставаться в его тени. Но если Кромвель проиграет… Хинсен вновь приложился к бутылке, поднял глаза к потолку и улыбнулся.
– Батарейная палуба, салют!
У Эндрю под ногами гулко ухнула карронада, и из отверстия орудийного порта вырвалось облако дыма.
Полковник покачал головой. Салют получился довольно жалкий, но у них была на счету каждая унция пороха, и большего они себе позволить не могли.
В ответ на флагмане Марка приспустили флаг, но через несколько секунд пурпурный штандарт с римским орлом вновь взмыл на грот-мачте уходящей галеры. Опытные гребцы слаженно поднимали и отпускали весла, и казалось, что корабль летит над волнами.
– Красиво идут! – восхищенно произнес Эмил.
– Знаешь, Эмил, когда я раньше читал хроники Полибия, повествующие о возникновении Римской империи, меня в первую очередь интересовали Пунические войны, – признался Эндрю. – Кстати, я всегда сочувствовал карфагенянам.
– Почему вдруг? Это был отвратительный народ.
– Ну, я не знаю. Может, потому, что они оказались в проигрыше, а возможно, из-за того, что в конце концов учинили с ними римляне в Третью Пуническую войну. Я и подумать тогда не мог, что сам окажусь втянутым в этот конфликт!
– Не забывай, что мы все же в другой ситуации, – заметил Эмил. – Сципиону не приходилось иметь дела с мерками.
– А вот и наши парни, – перебил его Джон, завидев первую галеру, миновавшую банку.
Эндрю бросил оценивающий взгляд на приближающееся судно. Гребцам, безусловно, не хватало мастерства и слаженности, особенно в сравнении с «Римом», флагманом Марка. При каждом взмахе весел корабль слегка сносило влево, но, когда галера проходила мимо «Суздаля», Эндрю почувствовал энтузиазм, исходивший от новоиспеченных моряков. Гребцы задорными криками приветствовали небольшую группу на палубе броненосца, и Эндрю вскинул руку в салюте, после чего снял шляпу и помахал им.
Галеры вылетали с рейда Остии, как пчелы из улья; вода буквально кипела у них под веслами.
– Ох и непросто будет добиться какого-нибудь порядка, когда все они покинут гавань, – обеспокоено произнес Эндрю. Флот был разделен на десять эскадр по десять галер. Каждой эскадрой командовал римский капитан.
– У нас будет пять дней, чтобы научиться соблюдать строй, – ответил Буллфинч. – Путь до Суздаля станет для нас пробным плаванием.
– Порядок-шморядок, – проворчал Эмил. – Доплыть бы до этого Суздаля.
– Наш доктор, как всегда, оказался пессимистом, – рассмеялся Джон.
– Профессия такая. Господи, да мне сегодня вечером наверняка придется лечить двадцать тысяч волдырей. Жаль, что сейчас полное безветрие и мы не можем хотя бы поставить паруса.
Когда прошла последняя галера, из-за рифа показался окутанный дымом броненосец «Республика Русь» под командованием Дмитрия. Судно продвигалось вперед с большой осторожностью – у его капитана весь опыт кораблевождения сводился к управлению небольшим торговым судном, ходившим по Нейперу. Корабль выглядел устрашающе – он был больше всех броненосцев их флота и имел водоизмещение почти шестьсот тонн. Его блокгауз был в три раза меньше, чем на «Суздале», в нем находились две драгоценные карронады. Две трубы извергали в небо струи дыма. Броня, защищавшая гребные колеса, придавала кораблю вид какого-то странного горбатого чудища, бороздящего море. За кормой судно тащило на буксире баржу, доверху груженную деревом – сотни кордов дров, без которых кораблю не хватило бы топлива до Суздаля. Над боевой рубкой развевалось обгорелое, пробитое пулями знамя 5-го Суздальского.
