Олег Алексеев - Третья мировая война (сборник)
Упрямец — он так и не изменил своего мнения… Американец Майкл Стивенс был прикомандирован к нашему экипажу «Авроры» за великолепное мастерство и отвагу, проявленные им во время второго совместного полета «Союза» и «Аполлона». К сожалению, у него оказался один недостаток — слишком пессимистично смотрел на историю.
Помню, каково было нам, семерым, перед стартом прощаться с родными и близкими, понимая, что их уже не суждено увидеть в живых. Ведь по беспощадному парадоксу времени за годы полета с околосветовой скоростью пройдут полтора столетия! Но мы по крайней мере надеялись вернуться в мир сказочного расцвета науки и техники, в общество необычных преобразований…
Пессимисту Майклу было гораздо тяжелее, чем нам, покидать Землю: по возвращении он ожидал увидеть лишь сплошное радиоактивное кладбище на площади всех континентов.
— «Лучезарное будущее» — какой абсурд! — фыркал он, когда мы принимались спорить. — Камень, поднятый на вершину, неминуемо срывается вниз… История двух мировых войн свидетельствует: если оружие произведено, оно неизбежно бывает пущено в ход. Разве вы забыли, что к тысяча девятьсот семидесятому году государства накопили ядерные заряды, способные четырежды перепахать все города мира? Нам просто повезло, что из-за потепления политического климата в Европе еще десять лет продержался мир, и мы успели вылететь. Но поверьте мне, так долго продолжаться не может. Камень обязательно сорвется…
У люка в шлюзовую камеру Майкл предупредил:
— Не забудь взять ЭЛТ. — И, словно готовясь к выходу на чужую планету, пристегнул к скафандру ствол боевого лучемета. — Возможны неохищники — радиационные мутанты, наподобие тех, которых мы встретили на планете погибшей цивилизации, — видя мое недоумение, добавил он.
— Мак, а ты не подумал о том, что если твоя концепция о будущем неверна, наш воинственный вид покажется встречающим весьма странным? — возразил я. — Люди бросятся к нам с цветами, радостные, а мы…
— Кажется, старший здесь я? — прервал Майкл, и мне, как рядовому навигатору, пришлось подчиниться.
Именно из-за сверхосторожности, вообще присущей ему, капитан и назначил Майкла пилотировать на Землю последний уцелевший на «Авроре» двухместный космолет «Крошка». Капитан-то, конечно, не разделял воззрений Майкла на будущее, тем более не верил в гибель человечества, и поручил нам оповестить людей о том, что звездолет, по какой-то причине не имеющий связи с Землей, в ожидании буксировщиков и снятия остального экипажа лег на гелиоцентрическую орбиту.
Взяв ЭЛТ, я вслед за Майклом спустился в шлюзовую камеру. Он потянулся было к кнопке, открывающей выходной люк, но опустил руку:
— Алек, нажми ты!
Необычное замешательство всегда смелого пилота передалось мне. Я испытал даже острый прилив страха, а потом рассердился. Нас ждет родная планета, а мы, два чудака, в броне скафандров и вооруженные, не решаемся распахнуть люк! Стыдясь минутной слабости, я вдавил кнопку. Броневой щит беззвучно скользнул вниз. В открытый люк ворвались лучи солнца, по которым мы так истосковались, на которые можно смотреть без всяких светофильтров!
Снаружи был летний день, высокое голубое небо с пышными кучевыми облаками, однако я непроизвольно отшатнулся назад. Кругом простиралась черная, обугленная, местами даже оплавленная равнина. И по ней к космолету мчались танки! Не менее десяти. Они пока не стреляли, но их орудия в башнях грозно и недвусмысленно разворачивались в нашу сторону.
Что делать — взлететь? Не успеть. Мы спрыгнули и укрылись за ближайшей опорой «Крошки». Кем мы атакованы, почему? Размышлять некогда — танки, идущие в центре, открыли огонь. Первые дымные трассы снарядов прошли мимо. Чтобы спасти космолет, мы взялись за оружие.
— Бьем по всем! — вскидывая ЭЛТ, приказал Майкл, и опоздал. Из-за космолета пронеслись огненные стрелы и вонзились в танки. Вихревые столбы пламени — и на месте машин курились глубокие воронки.
— Оказывается, танки стреляли не в нас, — хладнокровно заметил Майкл. — Взгляни, вон их цель!
С противоположной стороны к космолету тоже мчались танки, но какие-то странные: без башен, с какими-то ребристыми выступами над бортами.
— Ракетоносцы, — определил Майкл. — Это они уничтожили орудийные… Но им несдобровать — слишком кучно идут.
Предсказание Майкла оправдалось, недаром он увлекался историей военного дела. С неба сорвалась раскаленная капля, ослепительная вспышка — и ракетоносцев будто и не было.
— Как, хороша встреча? С цветочками?! — прокричал Майкл. — Одного не пойму: отчего такое старье — танки, ракеты? Где же новинки-то?
— Мак, что происходит?
— Встречный бой танковых патрулей. Идет война! Нам надо быстрей в «Крошку» — и на орбиту! Контакт с варварами, занимающимися самоуничтожением, невозможен.
— Не торопись, — попросил я. — Почему ракетоносцы — в пар, а нас даже ударная волна не коснулась? Хотя вспышка — в пределах видимости? Почему мы, без фильтров, — не ослепли? Почему, наконец, нет радиации?
— Вероятно, какой-то прогресс на Земле все-таки произошел, — усмехнулся Майкл. — По крайней мере, в боевой технике. Люди в прекрасном будущем научились воевать с комфортом, и даже в плотных боевых порядках… Эх, замешкались из-за тебя — теперь опасно взлетать!
Действительно, из-за горизонта с севера вновь выкатилась лавина танков, а навстречу им, с юга, выползала армада ракетоносцев. Обреченные на роль зрителей, мы оказались посредине двух сближающихся армий.
— Пока не прихлопнут, — спокойно заключил Майкл, оценив незавидность нашего положения. — Впрочем, если в горячке первого боя произошло чудо, и мы уцелели, то почему не быть чуду второму? — пробормотал он. — Только не вмешиваться в драку. Авось соблаговолят оставить «Крошку» без внимания обтекут по сторонам.
Армии продолжали сближаться. С противоположных направлений они двигались прямо на нас, неотвратимо и страшно.
Первый залп дали ракетоносцы — огненные смерчи окутали орудийные танки. В свою очередь они полыхнули ответным залпом, вторым, третьим! А затем противники сошлись! Ракетоносцы оказались быстроходнее. Они обошли космолет и вклинились в «северян». Броня сшиблась с броней. На полном ходу машины сталкивались лоб в лоб, дыбились, опрокидывались и громоздились грудой металлического лома. Танковые орудия распарывали борта. Короткие ракетные молнии сносили башни, прожигали насквозь… Непостижимо каким образом, но мы в этом аду пока оставались незадетыми — мы очутились словно «в глазу» свирепого тайфуна.
…Люки ближайшей пылающей машины откинулись — из них вывалились фигурки танкистов. Они заметались и бросились к космолету. Выскочивший из-за него ракетоносец заметил их, резко вильнул и намеренно гусеницами проутюжил их.
— Фашист! — крикнул я, вспомнив самое скверное ругательство, и лучом ЭЛТа ударил по ракетоносцу.
— Безумец! Что наделал? — зарычал Майкл. Едва вспыхнул атакованный мной ракетоносец, как его соседи затормозили, попятились и начали разворачиваться в нашу сторону. Реакция Майкла на их маневр была мгновенной. Взмах его ЭЛТа — и они вспучились столбами пламени. Но уже другие, ушедшие вперед, поспешно поворачивали назад.
— Алек, не зевай! Надо их опередить! — в боевом азарте ревел пилот и хлестал лучом направо и налево. Я не отставал от него, понимая: ракетный залп хотя бы одного танка сметет нас…
— Пощадите, они безобидны! — внезапно услышал я чужой голос. От неожиданности моя рука дрогнула, и луч ЭЛТа вонзился не в ракетоносец, а в почву, выбросив из нее гейзер раскаленных газов.
— Так-то лучше, — прокомментировал тот же голос. — Уберите луч и взгляните назад.
Должно быть, Майкл услышал то же самое приказание — мы обернулись одновременно. Позади в белоснежной рубашке и шортах стоял загорелый молодой человек и приветливо улыбался.
— Здравствуйте, люди двадцатого века! — на русском языке с каким-то певучим акцентом сказал он.
— Кто вы? — не совсем любезно спросил Майкл.
— Командующий этими игрушками, — небрежным жестом указал юноша на внезапно остановившиеся могучие машины, — если только…
— Вы приказали давить танкистов? — перебил я его.
— Я. Но прошу заметить — не людей, как, судя по вашему возмущению, вы подумали, а управляемых манекенов. Разрешите представиться: греп Лест. Греп означает — главный режиссер-постановщик, а Лест моя фамилия. Я снимаю фильм «Последняя схватка». Его действие происходит в конце вашего столетия — в тысяча девятьсот девяносто первом году.
— Вы хотите сказать, что все эти машины — бутафория? — спросил Майкл.
— Ну конечно! Обыкновенная массовка. Мне приятно, что вы, поверив в реальность разыгранного сражения, даже активно включились в него… А теперь — пожалуйте в мою резиденцию. Я тут один хозяйничаю, так что прошу извинить — встречать вас пока больше некому… Пожалуйста, проходите!