Первозданная сила. Две стороны одной медали - Хайдарали Мирзоевич Усманов
Естественно, что обычным людям всё это стало очень сильно не нравится. И начали, то тут, то там, вспыхивать своеобразные бунты недовольных. Пользуясь тем, что основная сила войск была занята именно на противостоянии с многочисленными врагами у некоторых из этих своеобразных мятежников появилась возможность добиться нужного результата. Главное, чтобы им в этом никто не помешал. Тихо вздохнув, и всё ещё думая обо всей этой ситуации, Верховный жрец задумчиво покачал головой. Он не понимал того, что вообще произошло в последнее время. Да и действия тех самых паладинов с херувимами ему всё испортили. Но дело было сейчас не столько больше именно в том, что когда он приказал отправить этот проклятый экспедиционный отряд, то тот же самый главный архивариус должен был отправить с этим отрядом двух чёрных монахов? Тех самых легендарных убийц, весьма опасных для своих потенциальных врагов. Однако, тот ничего этого не сделал. Более того… Когда заходил разговор про этих индивидуумов, старый архивариус только растерянно качал головой, и отказывался обсуждать всё, что могло касаться того самого монастыря, где воспитывали этих самых монахов. Возможно, это было как-то связано с тем, что, согласно некоторым слухам, которые когда-то дошли до Верховного жреца, эти чёрные монахи иногда развивали в себе пророческие способности? И могли предугадать действия потенциальных противников…
– Неужели они уже тогда знали о том, что нас ждёт в будущем, и просто решили самоустраниться от происходящего, дабы не попасть под удары карательных отрядов? – Задумчиво проворчал Верховный жрец, медленно покачивая головой. – Если это так, то они могли бы меня хоть предупредить? Так нет же… Да и сам этот старый идиот… Почему он мне ничего не сказал? Мог же всё это заранее остановить… Но почему-то не стал… Почему?
И хотя его своеобразная рассеянность была вполне понятна, Верховный жрец решил не затягивать ситуацию ещё больше. Главное было уже подготовлено. Сокровищница Центрального храма была полностью забита ценностями, а представители войск Единого храма готовились к генеральному сражению. И теперь как раз был тот самый момент, когда Верховный жрец мог спокойно исчезнуть. При этом избавившись от всех тех, кто мог в будущем как-то ему помешать достичь истинного Бессмертия. Эта безлунная ночь окутывала храм Единого своим мрачным покровом. Вокруг царила тишина, и лишь редкие порывы ветра тревожили ветви высоких кипарисов. Верховный жрец, до этого умело изображавший смертельную болезнь, наконец оставил постель, где весьма старательно «умирал» всё последнее время на глазах своих верных последователей. Его руки двигались быстро и уверенно, когда он переодевался в простую одежду из грубой ткани, чуждую его изнеженной коже. Он раздражённо морщился от жесткости материала, но смирился. Так как понимал, что ради достижения желанной цели стоило потерпеть некоторые неудобства. На плечо легла, казалось бы, грубо вышитая петля ремня сумки путешественника, которая и была тем самым древним артефактом, обладающим безразмерным внутренним объёмом. В эту сумку уже были сложены все его личные ценности, которые он заранее подготовил. Амулеты, редкие магические свитки и кинжал с рукоятью из обсидиана, сияющей тусклым блеском.
После того, как он полностью собрался, Верховный жрец бесшумно скользнул к потайному ходу, спрятанному за массивным шкафом в его покоях. Этот проход был известен только ему и его предшественникам. Узкий коридор, кажущийся вырубленным в сплошной скале, вел прямо в сокровищницу. Каменные стены, покрытые паутиной, холодно обдавали прохожего сыростью. Однако жрец не замедлял шаг, хотя сердце стучало быстрее обычного. Вскоре он приблизился к массивным вратам сокровищницы. Здесь, к его удивлению, он заметил молодого жреца – дежурного, который, не выдержав долгих часов одиночества, задремал, просто привалившись спиной к стене.
Заметив этого молодого парня, Верховный Жрец остановился и медленно достал заранее подготовленный кинжал. Его глаза, обычно полные благочестивой строгости, сейчас сверкали ледяной решимостью. Стараясь двигаться беззвучно, и аккуратно подойдя к жрецу, он медленно наклонился к нему так, чтобы даже малейший звук шагов не потревожил спящего. Молодой человек едва заметно дышал, его голова бессильно упала на грудь. Одним точным движением жрец зажал рот дежурящего парня свободной рукой, а лезвие вонзил глубоко в горло. Хриплый звук, напоминающий хрип умирающего животного, всё же раздался, но тут же утонул в окружающей тишине. Верховный жрец с силой вдавил кинжал в рану, пока кровь не хлынула на холодный мраморный пол. Молодой человек, уже умирая, конвульсивно дёрнулся, но его сопротивление быстро угасло. Верховный жрец отдёрнул руку, вытирая её об одежду мертвеца, и подтолкнул тело к ближайшему углу. Теперь оно лежало в тени, укрытое от случайных глаз.
Он вошёл в сокровищницу с ощущением триумфа. Этот величественный зал встретил его холодным блеском тысяч сокровищ, собранных со всего Священного королевства. Жрец на мгновение замер, ощущая величие своей добычи, а затем быстрыми движениями открыл сумку путешественника, в которой все эти сокровища теперь исчезали одно за другим. Золото и серебро… Самые разнообразные монеты с глухим звоном падали в артефакт, бесследно растворяясь внутри. Он брал целые горсти рубинов, сапфиров и алмазов, бросая их в бездонную утробу сумки. А часто и просто убирал всё вместе с ларцами. Артефакты и реликвии… Статуи… Магические книги… Редчайшие амулеты и ритуальные предметы… Всё это также исчезало в считанные секунды.
Верховный жрец работал быстро, но методично, выверяя каждое своё движение, словно долгие годы готовился подобному. Даже самые массивные предметы, включая золотые статуи, исчезали в сумке, будто их никогда и не было. Пол, ранее устланный сундуками и ящиками, постепенно опустел. А когда всё было завершено, Верховный жрец ещё раз внимательно осмотрел опустевший зал. Его тонкие губы медленно искривились в злорадной усмешке. Так как сокровищница Единого храма, которая была символом силы и величия Центрального храма, теперь превратилась в пустую оболочку. А убедившись в том, что забрал всё то, что ему могло в будущем понадобиться, он затянул ремни сумки, поправил одежду и, бросив последний взгляд на мертвого охранника, вернулся обратно в потайной ход. Сейчас его сердце стучало громче, чем когда-либо, но в этом звуке было больше торжества, чем страха.
Этой ночью он навсегда оставил храм, как тень, исчезнув в темноте, оставив за собой лишь пустоту и смерть. И для начала он вновь оказался в узком каменном коридоре, специально подготовленном во всех строениях храма. Грубо обработанные стены, пахнущие сыростью и плесенью, навевали чувство клаустрофобии, но он знал их лучше, чем кто-либо. Его шаги были быстрыми и уверенными, несмотря на не совсем удобную сумку, но отягчающую
