Черные начала. Том 13 - Кирико Кири
А что касается меня…
Я встал на ватных ногах и только сейчас заметил, что кое-что изменилось.
Ко мне вернулась жизнь.
Сердце вновь билось в груди, я вновь чувствовал тепло, чувствовал те силы, что не свойственны мёртвым. Чувства, реакции — всё вернулось, сделав мир вокруг меня ярче. А ещё у меня был четырнадцатый уровень.
Уровень Бога.
Я стал богом этого мира.
Вот почему рецептов было всего до тринадцатого уровня. Потому что только до него можно было подняться за счёт всевозможных ухищрений, а дальше ты мог продвинуться, если только станешь полноценным человеком. Тем, кто может совместить в себе противоположное. Достигнуть великого предела этого мира…
Возможно… нет, они точно прошли через эту же процедуру, но только взяли людей с чёрным началом. Например, людей из секты Вороньего крыла, которые растили людей с чёрным началом. Те ведь тоже старались противодействовать тем, кто захватил мир.
Каков был их девиз? Мы стражи свободы, кто кровью и смертью родился, кто узрел неправду мира, последние стражи на своём веку воли мира от рабских оков? А кто им запрещал сотрудничать и даже работать вместе с мастерами, если цели совпадают? Отдать жизнь во имя благого дела — думаю, на это они бы согласились охотно.
Возможно, это была одна из причин, почему Вьисендо когда-то уничтожил их всех. И почему потом ему самому требовалась моя кровь, а может и не только она.
А всё ради уровня Бога. Раньше я бы радовался своему уровню, как ребёнок, а теперь не чувствовал ничего, кроме усталости. Усталости и твёрдого убеждения дойти до самого конца, чтобы меня там не ждало. Да и мысли были заняты другим. Разве что смерть Люнь отзывалась отголоском в душе, вызывая неприятные чувства.
Здесь же на соседнем столе лежала и моя сумка. Самая первая, уже потрёпанная временем, которую когда-то мне подарила Сянцзян из далёкой империи Ёхендхай, которая казалась мне мелким селом на отшибе мира, столь незначительным, что о нём можно даже забыть.
Я не раздумывая начал её проверять, выуживая на свет всё то, что казалось давно утерянным. Летающие мечи, веер, по которому я так соскучился, рогатка-рука Дянь-му, лампа Алладина, бездонная фляга, артефакт «Длань богов» (огромная ладонь с неба). Здесь же был свисток «Свист мглы», что нагонял густой туман, теперь уже никому ненужные весы, трещотка в форме флажочка что поднимала ураганный ветер вокруг владельца, миска, свечка для управления огнём, бубенцы для управления животными и таблички Бао с техниками…
Достав последний, я ненадолго задумался о том, сколько мы прошли с ним. А потом вспомнил Пейжи, а вслед за ней и Джа, и Стрекозу и вообще всех, кто пал на этому пути. Касаться предметов было подобно касанию прошлого.
Но самым главным здесь был меч Снежной Королевы. Его золотая рукоять с шершавой тканью идеально, как родная, легла в ладонь, и золотая кисточка заболталась, будто приветствуя старого владельца.
И едва я взял его в руки, он засветился мягким белым светом, из-за чего отчётливо проступили замысловатые узоры, нанесённые чёрной краской, на клинке.
В комнате появилось чужое присутствие. Из угла за моей спиной повеяло холодом.
— Я думала, ты навсегда покинул меня, человек, — раздался ледяной голос.
— Я тоже по вам соскучился… — выдохнул я, обернувшись.
Белоснежная королева в пышном платье с гордой аристократичной осанкой и строгим лицом смотрела на меня со всей строгостью её величества. Она была в буквальном смысле белым пятном в этой комнате, но на моё приветствие не ответила.
Ах да, точно…
Я опустился на одно колено.
— Ты изменился, — произнесла она строго, внимательно окидывая меня взглядом. — Стал богом.
— Да.
— Ты не выглядишь счастливым. Разве не к этому ты стремился?
— Не к этому, — покачал я головой.
— К чему же?
— К чему-то, но точно не к этому. Я не хотел таких сил и не стремился к тому, что все будут умирать вокруг меня, включая дорогих мне людей, а тех, кто остался, больше уже никогда не увижу, — ответил я негромко. — Я… я почти всех потерял.
— Как и я. Весь мой народ сгинул, а я осталась, — ответила она невозмутимо. — Это бремя сильнейших. Ты что-то получаешь, и так же обязательно отдаёшь. И когда вопрос огромен, как заснеженные горы моей страны, цена оказывается страшнее, чем нам бы хотелось. Ты знаешь, почему я здесь?
— Клятва, — вздохнул я.
— Выполни её, как поклялся мне когда-то в час нужды, — потребовала она. — Я была с тобой на всём пути и до конца, и теперь хочу свободы.
— Я… я не могу.
Она лишь вздохнула. Раздражение проскользнуло на её холодном лице, которое, казалось, не способно на эмоции.
— Наверное, как я могу предположить, у тебя появились неотложные обстоятельства, что важнее клятвы, я права?
— Боюсь, они никуда и не исчезали. Осталось ещё одно дело, которое я обязан выполнить, и мне может потребоваться ваша помощь.
— Ты не оставляешь мне выбора, не так ли? — холодно поинтересовалась она.
— Я могу вас отпустить вас прямо сейчас, — возразил я. — Я не могу допустить, чтобы случилось то, что должно случиться. Не могу бросить тех, кто во мне нуждается именно сейчас. Но одному мне может и не получится справиться. Мне нужна ваша сила.
— Всегда найдётся причина, чтобы оставить меня, — заметила она ледяным голосом. — Возникнет следующая угроза, следующее обстоятельство и так до бесконечности.
— Но тогда тот мир, что вы защищали, падёт. Большая его часть, по крайней мере. Вы ведь тоже сражались за него и за жизнь вокруг тех, кто вокруг вас. Сейчас я делаю то же самое, и прошу вас помочь мне. Пойти в свой последний бой со мной, чтобы сохранить то, что защитили когда-то. Вы-то должны понять меня…
Мы все кого-то теряем или теряем всё. И ради чего? Ради жизни? Как бы банально не звучало подобная фраза, но так оно и есть. И никто кроме неё, королевы, что потеряла свой народ, но продолжала сражаться, не поймёт меня лучше.
Она нахмурилась. Задумалась. Вздохнула.
— Я вижу твои мотивы и благородство, с которым ты пытаешься защитить их. В последний раз я дам тебе силы, чтобы у этого мира наступило завтра. В последний раз.
И она исчезла в вспышке снежинок, которые осели на грязный пол.
По крайней мере у меня теперь была группа поддержки. Я действительно собирался её освободить, но её помощь сейчас будет незаменима. Я осторожно повесил ножны на пояс и спрятал в них клинок, после чего собрал всё своё барахло и стал искать выход. Благо он был здесь единственным.
Здесь было грязно. Земля скопилась в углах, везде виднелась порванная паутина. Люнь далеко забралась, чтобы провести ритуал и вернуть меня к жизни. Я шёл по коридорам, ориентируясь по её следам и крови, что остались на полу.
Перекрёстки, грязные холлы, лестницы — я выбирался из конкретной жопы, где никогда не ходили люди, и вскоре получил ответ, почему.
Выход мне заграждала стена. Но лишь на первый взгляд, ведь стоило мне толкнуть её, как та тут же повернулась боком, пропуская меня в освещённое газовыми горелками помещение. Это была комната… как я понимаю, Люнь.
Это было понятно не только по женским вещам, и эдакому женскому беспорядку, где пахло лёгким запахом цветов. Красочно об этом напоминала и картина, на которой была запечатлено она.
От одного взгляда что-то на сердце скребнуло. Там она была молодой, сильной и даже улыбалась. Не та, которую я встречал совсем недавно. Не та, кто мог причинить вред людям ради благих намерений. Было бы интересно глянуть на ту, кого она назвала приёмной дочерью, но её фотографии я, к сожалению, не нашёл. В комнате в принципе ничего интересного не было — она явно не совмещала работу с личной жизнью.
Дверь из комнаты вывела меня в чистый коридор, где так же приходилось ориентироваться наугад. Я бродил, пытаясь найти хоть какой-то указатель или намёк на то, что я двигаюсь в нужном направлении, но коридоры буквально омертвели. Ни людей, ни шума, лишь тихое шипение газовых горелок и стены из непонятного материала.
Пришлось побродить, прежде чем я наконец понял, где находится центр здания, после чего недолго осталось и до центрального коридора, в котором я встретился с двумя мастерами. Даже
