Откровение Невидимки: Катарсис - Никита Китман
– Пошли в Легион, – сказал Чарли и потянул лучницу за собой.
Элейн внезапно стало очень легко и спокойно. Она улыбнулась. Все получится. Их ждет свобода и счастье.
– Хорошо, что Стивен нас уже ждет, – с улыбкой сказала она, шагая в разрыв вместе с невидимкой, – Прислал послание на медальон, зовет выпить!
Их взгляды столкнулись. Тревожная трель скрипнула в голове.
Что-то было не так.
Расширенные от ужаса зрачки Чарли мелькнули в её сознании лишь на миг, а затем брешь поглотила их.
***
Чарли шагал, переступая тела. Пираты, оглушенные, мертвые, корчащиеся от боли и затихшие, валялись раскиданные по палубе. Впереди, вопя, ломанной походкой, выламывая и вправляя назад суставы, ступал Поль. Вернее, существо, которое раньше им было. Следом, за невидимкой, хихикая и бормоча себе под нос, шла Ригатта, поддерживая раненного Сэнди.
Иллюзии и сомнения развеялись сами собой. Как говорил Поль – время циклично. Только очень сильный импульс может разорвать один круг и создать другой. Ригатта и её демон уже стали частью его команды.
Скаут бросил взгляд на Сэнди. Он умирал. Без прикрас и пустых обещаний. Жить ему осталось недолго. Едва ли он сохранит сознание еще хотя бы десяток минут. И невидимка уже знал, что мальчишка станет третьим. Был и другой выход – дать ему погибнуть, медленно и мучительно истечь кровью. Лучше ли это, чем то, что ему предстоит сделать? Лучше ли это вечной службы ему, Чарли, бездушной твари, который в поисках мести уже сам ничуть не лучше своего врага.
Чарли задумался.
Осталось ли хоть что-то от его благородной цели?
По телу огненными волнами расходились знаки сущности, проникшей в его организм. Но в отличии от Эмберлинга, Чарли был главный в этом симбиозе. За это надо было благодарить двойника, который заранее успел заразить его сущностью извне.
Невидимка криво улыбнулся.
«Ну вот. Теперь я ему благодарен. Опять. Куда катится этот проклятый мир?»
Они подошли к центру корабля. Чарли призвал кинжал. Подражая двойнику, он вскинул клинок и посмотрел вверх. Скользящие по куполу молнии замерли, набухли и обернули на него свои взгляды. Чудища, проникшие извне вместе с сущностью.
Невидимка не знал точно, что ему делать. Как разжечь грозу?
В его мысли вторглось нечто чужеродное. Оно шептало, вкрадчиво, нараспев, используя невообразимый язык, который Чарли не смог бы даже осознать, не то что озвучить. Но он понимал. Сущность подсказывала ему. Плененная, она не собиралась быть рабом, но и не рвалась наружу. Пока.
Монстры в небе застрекотали, обнажая клыки и облачаясь в молнии. Они порвут его.
Секунда. Две.
Чарли наконец понял. Гроза всегда была с ним, у него в мыслях, пряталась так глубоко, как только могла. И он выпустил её.
Тучи и молнии сцепились, вгрызлись друг в друга, а затем сплелись в единое существо, и завинтившись черно-серебристой воронкой, коснулись острия кинжала, напитывая его как губку. Перед глазами у Чарли побежала история. Время раскрылось как бутон, раскинув свои многослойные лепестки. И он стоял посреди этого безумного, разноцветного цветка, прямо в центре. Сознание расширилось, и он перестал смотреть, слушать и чувствовать в привычном смысле. Чарли растворился, стал чистой мыслью, импульсом, способным проникнуть в любой момент истории. Он ощущал себя неуловимым и неуязвимым. Он чувствовал себя Богом. И это опьяняло. Элейн, Стивен, Дженнет, Дезмонд… все стало каким-то эфемерным, бессмысленным. Его прежние мотивы казались смешными, а цели мелкими и незначительными.
Внезапно, Чарли понял, что его голова опять забита шепотом. Оно нашептывало, влажным многомерным звуком проникая в самый мозг и сводя с ума.
– Молчать! – рявкнул Чарли и резанул кинжалом сверху вниз.
Мир хрустнул, подобно стеклу под ногой. Пространство вогнулось внутрь и поросло сетью серебристых трещин. Вмятина, ростом с человека, повисла прямо рядом с мачтой.
Чарли осторожно коснулся вмятины ладонью.
Наэлектризованная, острая и твердая, она легонько куснула статикой его в ответ.
Скаут в растерянности застыл.
Из ступора его вывел голос Ригатты.
– Хозяин, нашему актерскому составу требуется замена, – недовольно пробурчала она.
Чарли обернулся.
Сэнди лежал на полу в луже крови, а Ригатта брезгливо вытирала руки о свою рваную футболку, оставляя на ней бурые разводы.
И тут в голове Скаута прозвучала фраза двойника.
«Боль – это сила».
Невидимка кинул взгляд на вмятину. Трещины уже стали затягиваться. Тогда он перевел взгляд наверх, к куполу, отыскивая глазами созвездие, которое выдумал Эмберлинг, чтобы запомнить место пробития.
Гроза, заключенная в кинжал, бурчала, готовая вырваться. Времени было мало.
– Ригатта, тащи Сэнди и Поля сюда. Схватись за мачту так крепко, как только можешь, сейчас тряхнет. Затем следуй за мной, – отдал команду невидимка.
В голове его вертелась мысль. Ужасная, мерзкая мысль, недостойная даже существовать.
Невидимка глубоко вдохнул.
Его бросило в жар, но он сразу закупорил свои чувства и мысли. Опять.
Это была черта, перешагнув которую, цель перестанет оправдывать средства. Чарли окончательно превратится в своего двойника, и сколько бы он потом не менял ход событий, себя и свою гнилую душу он уже не изменит.
Выдох.
Плевать. Пусть так. Пускай он растворится в гневе, станет своим двойником или даже мерзостью похуже, но он должен спасти её.
Чарли вскинул руку извергнув из кинжала серебряных чудищ. Ему осталось лишь указать им путь.
Ригатта, ощетинившись черными символами, вцепилась в мачту одной рукой, и в Сэнди с Полем другой.
Все произошло мгновенно.
В ту секунду, когда твари пробили купол, Чарли уже разрезал полотно мироздания и ринулся туда вместе с соратниками. И лишь едва различимый шорох долетел до его слуха.
С таким звуком погибают миры.
***
Дезмонд сидел, поджав ноги. Мягкий, шелковый песок нежно обволакивал ступни. Звезды проносились мимо, игриво мелькая длинными белыми хвостами, сыплясь за горизонт. Темно-синее, черничное небо было для них полотном, впитывающим их краткую и яркую жизнь. Но даже эти следы постепенно исчезали, не оставляя после себя ничего. Жизнь все забывает. Обиды, невзгоды, страдания, радость, любовь. Рано или поздно все растворится, исчезнет далеко за горизонтом, и черничное небо займут другие звёзды. Судьба каждой трогательна, но мимолетна.
Ветер, нашептывая, легонько колыхал песок.
Она сидела напротив, на коленях. Женщина, что наградила его даром огня. Её грустная, наполненная материнской жалостью улыбка, проникала внутрь и вызывала тепло в груди.
– Мы снова встретились, Дезмонд, – прошептала она.
С последней встречи прошло больше тридцати лет, но только оказавшись тут, он ощутил, насколько мимолетно время.
– Кто ты? – спросил он.
Её улыбка стала еще теплее.
– К’шатри, – ответила она, – Я – мама.
Ветер обнял Дезмонда за плечи.
– Мама?
Женщина улыбнулась
