Свиток 2. Непобедимый - Егор Дмитриевич Чекрыгин
Возле источника звука я не останавливаюсь, а лечу дальше, стараясь придерживаться выбранного направления. Если и собьюсь в сторону (а можно и не сомневаться, я собьюсь), Вождь меня без проблем отыщет. Сквозь учащенное дыхание слышу два коротких вскрика, и вскоре Лга’нхи меня догоняет. От него пахнет свежей кровью, значит, кто-то все-таки бросился нас догонять, ориентируясь, как и говорил Лга’нхи, на мой топот. Потому-то Вождь, когда я пробежал мимо, сел в засаду на моей тропе и разобрался с погоней. Мы еще бежим какое-то время, потом оказываемся возле своих шмоток, бежим дальше и утыкаемся в наших ребят.
Ух! Самая дурацкая война, которую я когда-либо вел. Битва, можно сказать, только начинается, ни одного живого врага даже не видел, а я уже вымотался, как собака! Спешно надеваю доспехи. Ноги подрагивают. То ли почти полгода, проведенные в лодке, подточили мои и так невеликие таланты марафонца, то ли это стрессовая обстановка так действует. Но если я не успокоюсь и не начну тратить силы более размеренно, то и сам скоро сдохну, и ребят подведу.
Итак. Что у нас есть? Первый этап плана пройден. Мы разыграли кражу скота. (Обычное дело между соседними лагерями. Ребята это точно знали, поскольку и сами частенько ходили воровать «живые консервы» соседей).
Якобы попавшись на краже, мы в панике зачем-то набросились и порезали верблюдов. А вот это уже такое оскорбление, которое не потерпит ни один уважающий себя оуоо. Опять же, как я понимаю их обычаи и взаимоотношения со зверюгами. А судить о них я могу только по поведению Пивасика, который готов был ценой своей жизни облегчить страдания (не такие уж и большие) своего верблюда. Представляю, как бы он разозлился, если бы кто-то просто так, без всякого смысла, порезал его любимую глумливую тварь (до сих пор вспоминаю того верблюда с ненавистью).
Ладно. Теперь нам надо доказать, что это точно дело рук соседских фулюганов. Так что, пока остальные гонят отару вперед, остаемся только мы с Лга’нхи и наша парочка Нит’кау и Тов’хай со своим пленником, которого они притащили из второго лагеря, сняв с поста за плохую бдительность при несении службы.
— Лга’нхи, убей его, — коротко говорю я другу, указывая пальцем на пленника. — Только копьем, сверху вниз, — добавляю я и утыкаюсь в нежданную проблему. Хотя с какой это стати «нежданную»? Вполне должен был это предугадать, прими я во внимание менталитет местных. Лга’нхи убивать отказывается, говоря, что это добыча Нит’кау и Тов’хая, а значит, им пленника и добивать. Даже волшебное слово «колхоз» не подействовало. Одно дело, когда бьешься в общей битве, когда мана идет на «колхоз», и совсем другое — забрать у подчиненного личный трофей.
Все бы ничего, но…
— Тов’хай, — быстро перерабатываю я сюжет. — Садись Нит’кау на плечи. Живо!!!
Оба не очень понимают, что происходит, но после моего рявка быстро подчиняются. Потом я забираю из рук смогшего только возмущенно пискнуть в ответ на такую бесподобную наглость Лга’нхи копье и передаю его нашему молодому сотруднику. Ага. Он аж руки отдергивает. Мало того, что копье чужое, так оно еще и принадлежит Вождю, у которого даже Волшебный Меч есть, и потому небось и все остальное оружие непростое! Опять рявкаю на всех, велю себя слушать и спрашиваю с укоризной, неужто они думают, что я могу испоганить ману копья своего лучшего друга или навести порчу на товарища Тов’хая? Оно, конечно, ничего плохого они пока от меня не видели и в моей способности разговаривать с Духами нисколечко не сомневаются. Так что волнения успокоены, ну вот разве что пленник отнюдь не пребывает в восторге от всей этой суеты и своей скорой смерти. Я, правда, и сам не очень понимаю, зачем весь этот цирк. Думаю, это тяжкое наследие прочитанных в молодости детективов. Но оружие, которое убьет пленника, по моей задумке, должно быть аутентично оружию всадников-аиотееков. А у Лга’нхи, у единственного из отряда, есть крутое копье Пивасика с длинным и широким наконечником, рану от которого с дешевым пехотным «листочком» оикия не перепутаешь. Удар сверху вниз, с высоты сидящего на плечах Нит’кау «всадника», в загривок бедолаги, который уже даже не дергается в наших с Лга’нхи могучих захватах. Вроде как кто-то настиг и ударил его в спину. Теперь быстренько вернуть трупу его оружие, ага, уже расхаванное по сумкам и поясам победителей. И в путь. Нужно проложить достаточно четкий след в сторону вражеского лагеря, прежде чем нас обнаружат!
Успеваем пройти метров шестьсот, а это уже почти рядом со вторым лагерем. Заранее предупредив нас грохотом копыт, на нас вылетает первый всадник. А нас уже тут нет. Стадо болтается бесхозным, а мы скрылись в темноте и залегли. Теперь опять вся надежда на слух Лга’нхи и на то, что Гит’евек его хорошо выучил. Первые всадники пролетают мимо отары и затаившихся во тьме нас и несутся в сторону лагеря. А вот следующая группка отстающих — уже наша добыча, мгновенно вскочив с земли и выстроившись в полуоикия, шестерка наносит удар, приканчивая парочку верблюдов вместе со всадниками. А я, Лга’нхи и еще один какой-то вояка, подкравшись с тыла, наносим подлый удар в спину, убивая еще троих верблюдов, но лишь двоих всадников. Последний, содранный мной протазаном из седла, получает плашмя по темечку и отрубается. Его задача дать показания, что напали на них не какие-то там дикари, а именно двигающиеся в строю оикия!
А вот теперь — ноги!
Нет, задумано-то все было замечательно. Стравить супостатов между собой, и пусть режут друг дружку, пока мы будем удирать. Даже если наши враги и не аннигилируются полностью, столкнувшись лбами (хотелось бы, но вряд ли), то на разборки и выяснения отношений у них уйдет как минимум день. Ну вот ни в жизнь я не поверю, что они запросто разберутся с подобным делом всего-то за утро. Даже если среди них есть мастера
