Уильям Форсчен - Реванш императора
Отзываясь эхом в окрестных холмах, над полем сражения райской музыкой прозвучал вырвавшийся из десятков тысяч солдатских глоток победный клич:
– Vive l'empereur! Vive l'empereur!
Все громче и громче звучал он, возрождая угасшую надежду. Ярослав устремил взор в ту сторону и не поверил своим глазам. Южнее прорыва разбитые, бегущие, казалось бы, полностью деморализованные солдаты подхватывали этот клич и возвращались в строй. Больше того - они бросались в атаку со штыками наперевес, а их товарищи, не имевшие сил подняться и присоединиться к ним, тоже кричали и махали шляпами.
– Ней! Ней! Да здравствует Ней!
Порыв ветра отнес в сторону клубы порохового дыма, и в просвете показалась бесконечная стека синих мундиров, двигавшаяся прямо во фланг пруссакам.
Наступление на поредевший фронт гвардейцев захлебнулось и стало разваливаться. Но эскадрон кирасир все еще продолжал отчаянно атаковать горстку храбрецов, защищавших императора и его приближенных. Эти кавалеристы не пожелали смириться с поражением и все поставили на карту. Близость жертвы и возможность раз и навсегда расправиться с ненавистным врагом придала им дополнительных сил и мужества. Басак занял стратегическую позицию перед конем императора, ловко подсекая одним ударом топора ноги прусских лошадей, а другим добивая оглушенных падением всадников. Один из кирасир уже занес над головой Наполеона саблю, но ей так и не суждено было опуститься. Просвистело в воздухе страшное обоюдоострое лезвие гаварнианского топора, и отрубленная рука дерзкого наглеца отлетела в сторону вместе с зажатым в ней клинком.
Корпус Нея с размаху ударил во фланг прусской армии, а с фронта атаковали воодушевленные гвардейцы. Пруссаки сломали свои ряды и начали беспорядочно отступать. Сражение кончилось.
Одна из колонн французской пехоты прошла совсем рядом с позицией гвардейской дивизии, ускоренным шагом преследуя бегущего противника. Лица солдат походили на грубые маски, но и на них явственно читалась смертельная усталость от форсированного пятнадцатикилометрового марша и стремительной атаки сразу по его завершении. Ней и эти молодцы совершили настоящий подвиг, успев за какие-то пять часов добраться до поля брани и в решающий момент изменить ход сражения и спасти жизнь императора.
Во главе колонны Ярослав увидел самого Нея. Маршал был без шляпы, его соломенные волосы развевались на ветру. Он что-то ликующе кричал, указывая шпагой в сторону отступавшего неприятеля, - должно быть, призывал своих солдат двигаться побыстрей.
Привстав на стременах, историк взглядом проводил дивизию во главе с Неем. Со стороны Парижского леса подтягивались все новые и новые части. Он обратил внимание на пестроту мундиров и догадался, что видит перед собой сводные колонны. Судя по всему, Ней привел из корпуса Груши только самых сильных и боеспособных, тех, кто в состоянии был выдержать эту сумасшедшую гонку, ориентируясь в марш-броске лишь на грохот канонады и безжалостно оставляя по дороге выбившихся из сил. И они пришли, ведомые жаждой победы и любовью к своему императору. Первая же атака подоспевших французов на линию прусских войск заставила ее вначале заколебаться, а затем рассыпаться как карточный домик. Армия Блюхера отступила к северо-востоку, уступив поле боя победителям. Несколько прусских кавалеристов, оставшихся от эскадрона, прекратили бесплодные попытки пробиться к императору и повернули коней. Один из них обернулся и навел на Наполеона пистолет. Раздался выстрел, и в то же мгновение всадник упал, прошитый дюжиной пуль. Но и Наполеон выпустил поводья и покачнулся в седле. Ярослав едва успел подъехать и удержать его от падения. Впрочем, Наполеон быстро восстановил равновесие и заговорил своим обычным тоном:
–Все висело на волоске, буквально на волоске,-произнес он, весь дрожа от нервного перенапряжения, но взирая на Ярослава шальными от счастья глазами.
–Прикажете позвать Нея?
–Не стоит, пускай охотится. Он всегда был хорош в погоне. Большинство из этих пруссаков - деревенские рекруты. Солдаты из них никудышные. Они так и будут теперь бежать до самого Рейна.
Со всех сторон неслись ликующие возгласы и приветствия.
– Передайте Нею, пусть гонит их на восток. Да, на восток.
Он вдруг замолчал и огляделся.
–Пять лет мечтал я об этой минуте. Благодарю вас, - прошептал император и неожиданно стал заваливаться на спину. Только сейчас Ярослав сообразил, что Наполеон снова ранен - и на этот раз тяжело. С левой стороны груди на его мундире быстро расползалось кровавое пятно.
–Император ранен! - в отчаянии закричал историк, беспомощно оглядываясь по сторонам.
Его тут же окружили гвардейцы. Они осторожно сняли раненого с седла и опустили на землю. Радость и ликование на лицах людей уступили место горечи и скорби.
Ярослав спешился и чуть не упал. Ноги его онемели, и каждый шаг вызывал нестерпимую боль в спине и ягодицах. Пробившись сквозь толпу, он опустился на колени рядом с императором.
– Это был отличный денек, - прошептал Наполеон. Ярослав хотел что-то ответить, но не смог. К горлу подступил комок, из глаз полились слезы.
–Я счастлив, что смог в этот день быть рядом с вами, ваше величество, - прошептал он в ответ, справившись с волнением.
–Я знал, что в конце концов завоюю и ваше сердце, маршал Ярослав, - усмехнулся император.
Старый ученый благодарно кивнул, а Наполеон приподнял голову и стал всматриваться в лица окруживших его гвардейцев.
–Андре, ты ли это?
–Я, мой император.
–Но ты же погиб на Аркольском мосту!
–И все же я с вами, мой император. Наполеон жадно переводил широко раскрытые глаза с одного знакомого лица на другое.
– Пьер, ты пал у Риволи. Винсент, а ты был сражен под Лейпцигом, когда пытался спасти знамя полка. Гийом, старина, как же мне тебя не хватало!
Один за другим гвардейцы опускались на колени. Ярослав с удивлением переводил взгляд с одной обветренной и грязной от порохового дыма физиономии на другую. Кто-то из гвардейцев скорбно молчал, кто-то плакал, размазывая слезы по черным от копоти щекам, кто-то яростно теребил длинные гренадерские усы.
–Мои старые ворчуны,- прошептал Наполеон.-Ведь это я убил вас всех. Простите меня, дети мои, если сможете.
–Мы погибли за Францию и за нашего императора,- срывающимся голосом прошептал один из гвардейцев, словно пытаясь утешить и ободрить больного ребенка на грани жизни и смерти.
–Император Наполеон Бонапарт!
Ярослав поднял голову. Это был «Веллингтон», паривший в воздухе за пределами скорбного кружка коленопреклоненных гвардейцев. Наполеон тоже приподнялся на локте и прищурился, как будто зрение тоже ему изменило.
– Император Наполеон, - торжественным тоном изрекла машина Древних, - имею честь вручить вам мою капитуляцию. Вы выиграли сражение при Ватерлоо, и с этой минуты я ваш пленник.
Наполеон поднял руку и вяло махнул в сторону историка.
–Маршал Ярослав представит вам условия капитуляции, - прошептал он со слабой улыбкой и закрыл глаза.
–Я умираю счастливым,- были последние слова императора.
Ярослав с тревогой склонился над потерявшим сознание раненым и положил ему руку на грудь.
– Эй, да у него же сердце остановилось! - вне себя от горя закричал ученый. - Скорее сделайте что-нибудь!
Машина Древних Странников не шевельнулась, взирая на эту сцену в ледяном молчании.
–Через минуту-другую мы возьмем их на мушку,-объявил Корбин Габлона.
–Смотри не промахнись, - мрачно буркнул Хасан, с удивлением разглядывая на экране увеличенное изображение корабля Элдина, зависшего над полем, на котором явно происходило какое-то сражение.
–Промахнуться?! Это же самонаводящиеся ракеты Древних Странников! - воскликнул Корбин, демонстрируя оскорбленное достоинство, как будто все шесть ракетных снарядов были сконструированы и собраны лично им. - Да никогда в жизни!
Червоточина высосала остатки небольшого солнца М-класса. Последний раз мигнув, звезда прекратила свое существование. Ее осиротевшие планеты погрузились во мрак, но ненадолго: прошло совсем немного времени, и прожорливый жгут искривленного гиперпространства сожрал их одну за другой.
Разбухшая до невероятных размеров звездная материя на другом конце червоточины содрогалась и пульсировала, балансируя на тонкой грани между растущим давлением солнечного газа, выделявшегося в результате термоядерной реакции в недрах, и неумолимо увеличивавшейся массой ядра, порождавшей чудовищное тяготение. От противоборства этих двух сил зависело, по какому пути пойдет дальнейшее развитие этого уродливого детища червоточины. Либо гигант коллапсирует и превратится в черную дыру, либо начнет неудержимо расширяться и вспыхнет Сверхновой.
Открытый конец червоточины заколебался и замер на краткое мгновение, анализируя источники гравитационных волн, пронизывавших окружающее пространство. Нащупав и зацепившись за самый мощный из них, червоточина совершила гиперпрыжок в сторону ядра галактики, где соблазнительно подмигивали сотни и сотни пригодных в пищу звезд.
