Внешняя беговая - Юрий Витальевич Яньшин
— Осталось слово за вами, Алексей Сергеич. Вы ведь у нас тут главный распорядитель подземного царства, — обернул свой орлиный взор Иванов на скромно сидящего и молчащего Боголюбова.
— А что я? — он тоже пожал плечами. — Я и так все время почти провожу здесь, особенно после того, как моя Наталья отбыла на материк. Если считаете, что для безопасности будет лучше, то пусть так и будет.
— Ладно. Я то уж не пойду, а вы, Михал Дмитрич, распорядитесь там, чтоб мои чемоданишки сюда принесли, а то сдается мне, что тут и зубной щетки для меня не сыщется, — с усмешкой обратился Вострецов к полковнику.
— Лично прослежу, — клятвенно заверил и приложил ладонь к тому месту, где должно находиться сердце, Митрич. — А вы, Алексей Сергеич, когда будете сейчас перебазироваться на КНП, то не забудьте прихватить с собой и мой подарочек, ради успокоения моей души.
— Товарищ майор, — обратился Иванов к Гусарову, — надеюсь, вы согласуете нахождение нашей охраны в стенах КНП?
— Разумеется, товарищ генерал-лейтенант, — подтвердил Гусаров консенсусное решение по обеспечению охраны. — И сделаю соответствующую запись в журнале о допуске для всех лиц, сопровождающих вас.
— Я тогда тоже сниму охрану с дома Алексея Сергеича и перебазирую их сюда же. Нечего им пустой дом охранять зазря, — произнес Митрич и вопросительно поглядел в сторону майора. Тот, молча кивнул, соглашаясь с комендантом.
Иванов, тем временем, пошарил у себя в нагрудном кармане и достал оттуда мини-рацию:
— Леня, ты меня слышишь? Прием.
— На связи, товарищ генерал.
— Леня, ты уж прости меня, голубчик, что я вас изрядно поморозил. Скажи там ребятам, что расквартировались в общежитии, чтобы они в срочном порядке сворачивали свой лагерь. Пусть все матрасы, которые там находятся, взяли с собой и собрались возле центрального входа на объект. Здесь их встретят товарищи, — он взглянул на майора и тот утвердительно кивнул, — и после оформления допуска проводят сюда к нам. Здесь будем временно квартировать и столоваться. Задача ясна?
— Так точно, товарищ генерал, — ответил неведомый Леня.
— Перед сном не мешало бы подкрепиться, — пытливо взглянул он, прежде всего, на Вострецова, а потом уже и на всех остальных, как бы спрашивая их мнения. — Вы, товарищ Гусаров, сказали, что тут у вас столовая имеется, так не откажите в любезности старикам и проводите нас туда, пожалуйста.
— Конечно, провожу. Идемте за мной, товарищи, — поднялся он с места и бодро пошагал вдаль по коридору. Все дружно потянулись за ним, хотя и сами прекрасно знали туда дорогу.
II.
Там же, 07.09.2020 г., 4.00 по местному времени.
В эту ночь Арнольд даже не ложился, чтобы прикорнуть хоть на малое время. Так и лежал одетый в кровати, почти до означенного времени. Его одолевали тяжкие думы. Сегодня ему предстояло окончательно перейти грань общечеловеческой морали. Раньше ему даже в голову не приходили мысли о чем-то подобном. Предавая Родину путем передачи ее врагам секретной информации об оборонном потенциале, он никогда не утруждал себя размышлениями на эту тему. Ему просто очень хотелось денег. Связавшись с Ингрид, он почувствовал вкус к разгульной жизни. А насмотревшись голливудскую стряпню о роскоши существования (не жизни, потому что она не имеет ничего общего с существованием ради удовлетворения низменных инстинктов) и свободе нравов среди «золотой» молодежи из Залужья, захотелось просто быть одним из таких. Он с детства был неглупым мальчиком, поэтому прекрасно осознавал, что дорога к материальному благополучию, в том смысле, в котором он его понимал, отнюдь не усыпана бесплатными "плюшками», сыплющимися с небес просто так. Она напоминала широко распространенные электронные игры «бродилки», где золотые монеты можно было получить, только после прохождения очередного левела. И с каждым разом задание очередного левела становилось все более и более трудновыполнимым. Так вот произошло и с Арнольдом. Сначала у него попросили сведения оборонного значения, непосредственно связанные с его специальностью, что, в общем-то, не сильно его напрягло, так как особых стараний прилагать не пришлось — всего-то передать тетрадки с конспектами закрытых лекций. Потом задание усложнилось и его кураторы уже не просили, а требовали провести специальную шпионскую акцию по добыче сведений, никак напрямую не связанных с его профессиональной деятельностью. Затем от требований перешли просто к банальным приказам, повелев принять участие в подготовке нападения на базу, в которой он проходил службу. И вот теперь его окончательно решили «повязать кровью», велев уничтожить дежурную смену радиолокатора. И он покорно согласился с этим, одурманенный ложной надеждой на скорое обогащение и приобщение к «цивилизованному миру». Нет, его не мучала совесть за предстоящее очередное преступление. Для этого он был слишком рационален. Его мучал страх, а вернее два страха. Первый страх сводился к отсутствию навыков по убийству людей. Он не то, что никогда и никого не убил в своей жизни (странное дело, но он даже в детстве не издевался над животными, хотя по закону жанра, просто обязан был это делать), он даже не мог представить себя в роли убийцы. Даже на учениях по стрельбе, в которых ему приходилось участвовать, он еще ни разу толком не смог попасть в мишень, так как в последний момент перед выстрелом всегда невольно прикрывал глаза. Инструктор, проводивший занятия с офицерами, давно махнул на него рукой, ставя зачеты лишь потому, что их просто нельзя было не ставить, ибо это легло бы пятном на репутацию всей воинской части. Он очень боялся, что не сможет найти в себе силы, чтобы нажать на спусковой крючок и при этом не зажмуриться по укоренившейся привычке. Второй страх был более глубинным и рациональным. Его терзали смутные подозрения в отношении своих заказчиков. Подкорковым сознанием он понимал, что если кураторы решили использовать его в качестве банального киллера, то это могло означать только одно — его услуги информатора больше им не нужны и от него решили, таким образом, избавиться, использовав, как расходный материал. Эта мысль настолько напугала Шептицкого-младшего, что он всерьез начал было подумывать о возможности бросить все к чертовой матери, забиться где-нибудь в расщелине, переждав авианалет, а после выбраться на белый свет и мотануть назад — в Москву, ведь базу после того, как ее вдоль и поперек перепашут В-52, наверняка будет ликвидирована. А уж в Москве он найдет себе теплое местечко, чтобы дождаться финальной развязки всего этого безумия. И не надо бояться, что его кураторы выдадут
