Опричник. Том 2 - Антон Витальевич Демченко
— Так, — произнёс я, переварив откровения жены. — Понял… принял. А теперь другой вопрос. Почему они? Нет, не так! Почему именно сёстры Громовы?
Невежливо говорить в третьем лице о присутствующих? Да к чёрту! Вопрос слишком серьёзен, чтобы размениваться на экивоки.
— Они тебя любят, — просто ответила Оля. М-да. Женщины. Логика. Не ставить эти слова в одном предложении. Иначе начинает сбоить то, что называется мужской логикой. М-мать! — Ты же сам это чувствуешь, да?
— Чувствую, — согласно кивнул я. И близняшки зарделись, замялись… только что глазки не потупили. Б-боярышни-цветочки нежные… Ага, до первого удара огненной плетью! Уж я-то помню… стоп. Кирилл. Кирилл помнил.
Вспышка памяти встряхнула меня не хуже электроразряда. Но был от неё и несомненный плюс. Поехавшие было набекрень, от лекции Ольги, мозги встали на место и ко мне вернулась способность мыслить рационально.
— Кирилл? — жена настороженно всмотрелась в моё лицо, но тут же успокоено вздохнула. Почуяла, стало быть.
— Ладно, — я прихлопнул ладонью по столу. — С их чувствами мы определились. Мои… скажем так, ни обиды ни ненависти к ним у меня давно нет. То что было, прошло и быльём поросло, а сёстры доказали, что могут меняться… в лучшую сторону. Допустим. Ты же к ним очевидно снисходительна и почему-то даже не ревнуешь меня. Странно, непонятно, но… нам, мужчинам, женский разум понять не дано, как не дано узнать с чего началась Вселенная. Равнозначно неопределённые области. Посему и эту часть темы наших чувств будем считать освещённой. Тебя же, сами близняшки отчего-то принимают чуть ли не за свою несуществующую старшую сестру. Очень похоже на то, как они относятся к Алексею, но без тени лёгкого чувства превосходства и… опаски? Хм, типа, вы умнее, он сильнее… и хитрее, да? Однако… это… да ну к дьяволу! Не понимаю я ваших эмоциональных вывертов и логики. Закрыли вопрос и переходим к доводам более практического характера. Они у вас есть?
— Помимо спасения тебя от десятилетий преследования светскими кумушками, желающими удачно выдать своих дочек-внучек замуж? — прищурилась Ольга, явно для сестёр демонстрируя лёгкое недовольство. Ну да, именно демонстрируя, в эмоциях-то у неё уже полный штиль!
— Это плюс, — усмехнулся я в ответ. — Несомненно.
— Союз с Гро… — неожиданно подала голос Лина, но закончить и без того понятную фразу ей не дала сестрёнка. Мила просто зажала сестре рот рукой и, хлопнув длиннющими ресницами, договорила вместо неё: — два гридня Пламени и мастера Эфира для рода Николаевых-Скуратовых и, соответственно, два учителя для школы Росомахи.
— Два магистра, — на автомате поправил их я. В эмоциях Ольги проскользнуло что-то вроде лёгкой досады, а близняшки неожиданно плеснули радостью. М-да. Лоханулся, что тут ещё скажешь? Они-то восприняли мои слова чуть ли не как согласие! Вот ведь… ну, не дипломат я, не переговорщик…
— И гарантированное союзное соглашение с родом Громовых, — произнесла Мила, повторив недоозвученное замечание сестры, рот которой она так и продолжала зажимать ладошкой. И ведь та даже не пыталась вырваться.
— Что, вкупе с уже имеющимся договором между нами и родом Рюминых, надолго сделает нашу семью, если не монополистом, то первейшим производителем спортивных экзомашин, — заключила Ольга. А у меня в мозгах словно реле щёлкнуло, и я как наяву услышал песенку из фильма моего прежнего мира: «… Зачем троим, скажи на милость, такое множество врагов…» Ну, Бестужев-Рюмин же! Канцлер Российской империи при Елизавете Петровне!
— Вот, кстати, милая, — протянул я, рассматривая жёнушку. — Мне кажется, или, говоря о «разных интересах и делах» ветвей Бестужевых, ты была несколько… скажем так, не до конца искренна?
— Отчего же, — отразила мою ухмылку Оля, мгновенно поняв подоплёку вопроса. — Бестужевы-Рюмины сотрудничают с родом Николаевых-Скуратовых, а не с Валентином Эдуардовичем Бестужевым. Более того, мой отец с Саввой Порфирьевичем друг друга терпеть не могут, и на каждом государевом совете грызутся как кошка с собакой. Но Капу, между прочим, батюшка даже не пожурил, когда она наш договор продвигала. В общем, никакого обмана.
— Хм, будем считать, теперь я знаю, чем тебя купили эти лисицы, — рассмеялся я, чувствуя, как меня пропадает напряжение, не отпускавшее меня с самого начала этого бредового разговора.
— Эй! Не выдумывай и не вводи сестрёнок в заблуждение! — тряхнула головой жена, явно ощутившая перемену в моих эмоциях. — Я не хочу, чтобы они считали, будто я согласилась на их вхождение в нашу семью только из меркантильных соображений.
— Извини, — повинился я перед ней и обратился к Громовым. — Не примите эту шутку всерьёз. Как ни удивительно, но Оля действительно относится к вам, будто к младшим сёстрам. Что для меня несколько странно… но, тут я не ошибаюсь.
— Мы знаем, — тихо проговорила Мила, уже успевшая выпустить своё «отражение» на свободу. Но Лина опять поддержала её лишь молчаливым кивком.
— Что ж, — после недолгой паузы, я обвёл девушек взглядом и заключил: — будем считать, что объяснение состоялось.
— Осталось принять решение, — Оля не дала мне просто свернуть разговор, взяв тайм-аут на размышление. Жестоко, но… А собственно, чего тянуть-то?
— Верно, — согласился я. — Что ж, хотели решение? Получите. В сентябре этого года на обучение в школу Росомахи поступают внучки Елены Павловны Посадской-Филипповой. Старшим, Вере и Нине, по пятнадцать лет, младшим, Любови и Надежде, по одиннадцать и двенадцать, соответственно… Вот старших, вы, как мастера нашей школы, и поведёте до сдачи ими экзамена на знак подмастерья. Как справитесь с заданием, так и… милости прошу в семью Николаевых-Скуратовых. Если оно вам ещё зачем-то будет нужно.
— А экзамен будешь ты принимать? — хмуро, с подозрением в голосе спросила Лина, заработав от сестры взгляд, в котором так и читалось: «будешь нарываться, он на нас и младших повесит!». И ведь повешу, если доведут. А как же…
— Зачем же? Для чистоты эксперимента, этим могут заняться и мастера из государственной школы Эфира. Например, той, что находится в Москве, в Трёхпрудном переулке. Надеюсь, официальным государевым учителям вы доверяете? — покачал я головой. Да, в такой мелочности, как заваливание учеников на экзаменах меня ещё никто не обвинял… С другой
