Русский супермен (СИ) - Илья Владимирович Рясной
Путь мой лежал вдоль берега. Несколько раз я пытался идти в глубь материка, однако максимум через час вновь оказывался каким-то непонятным образом на берегу. Все дни стояла одинаковая, что ночью, что днем, температура. Термометр на часах показывал 20–25 градусов.
Самочувствие у меня было просто отличное, я был полон сил, мог идти без особой усталости много часов. Выглядел я тоже неплохо — ни капельки не походил на Робинзона, поскольку ни щетина, ни волосы, ни ногти здесь не росли. Интересно, откуда взялись борода и грива в один из моих предыдущих визитов сюда?
Мне не нужны были ни вода, ни пища, Однажды я подвернул ногу так, что хрустнула лодыжка, — через минуту и следа не осталось от боли. Для интереса я располосовал руку ножом, рана на глазах затянулась. Думаю, я мог бы попытаться покончить жизнь самоубийством любым мыслимым способом — и у меня ровным счетом ничего не получилось бы.
Не знаю, это ли место имела в виду Лика, когда предсказывала, что меня ждет страшная участь. Я уже говорил, что оказался в Бастилии, Любой срок заключения ограничен — или приговором, или смертью. Чем ограничено мое существование здесь? Да и вообще, ограничено ли? Об этом не хотелось и думать.
Однажды, расположившись на привале, я мысленно поднял бокал вина. Это был день своеобразного юбилея — полгода моего пребывания здесь. Может быть, когда-нибудь я буду отмечать тысячелетний или миллионнолетний юбилей. Перспектива моего пребывания здесь терялась в невообразимой дали. Когда я пытался осмыслить ее, внутри возникала космическая пустота и хотелось выть от безысходности. Не знаю, что надумал Диоген в своей бочке, чем занимались пустынники в своих пустынях, но мне никакие возвышенные мысли в голову не лезли. Скука, бессмысленность всего происходящего многотонной плитой лежали на мне и готовы были по горло вдавить в песок. А об одиночестве и говорить нечего — это настоящая мука. Даже если здесь есть еще кто-то вроде меня, мы можем ходить по этой земле миллион лет и так и не встретить друг друга, ибо имя этим бескрайним просторам — бесконечность.
Легче всего было бы, если бы в моей голове окончательно зашли шарики за ролики и я бы превратился в сумасшедшего. Безумие могло бы стать сладостным освобождением, но и оно для меня заказано.
Несколько раз я пытался понять, где нахожусь, нащупать информканалы этой планеты (планеты ли?). Ничего не получалось. Я ощущал присутствие гигантского информационного котла, но все выходы на него были наглухо заблокированы, проникнуть в них не удавалось. Вскоре эти попытки мне надоели. Время от времени я возобновлял их и опять натыкался на глухой забор…
Я настырно шел и шел вперед. Вроде бы бесцельно, но в глубине души на что-то надеялся, понимая, что в движении мой последний шанс. В чем этот шанс заключается конкретно, я не знал.
За моей спиной остались уже многие тысячи километров. Пейзаж не менялся, только вдали, в глубине материка, замаячили голубые горы, пошли замысловатых форм высокие скалы, напоминающие средневековые канделябры. Несколько раз я пробовал устремить свои стопы к горам — хоть что-то новое, однако прямые пути, прокладываемые мной, почему-то оказывались кривыми и вновь выводили к опостылевшему пляжу.
* * *
… На мегалит я наткнулся почти через восемь месяцев после начала моего похода. Он стоял в нескольких километрах от берега и представлял собой три глыбы высотой метров тридцать с толстой плитой наверху, Вдали виднелось еще несколько подобных сооружений, но до них мне точно не добраться. Да и не нужны они мне были. Мне нужен был только этот самый мегалит. Мой мегалит!
Как я и думал, дорога к нему оказалась донельзя запутана. При попытке приблизиться к этому сооружению по прямой линии я лишь оказался от него еще дальше, чем вначале. Еще одна попытка с тем же результатом. Ничего не получалось. Но чем я обладал в избытке, так это временем, и мне было совершенно его не жаль. Начались мои бесплодные попытки проникнуть в глубь материка на несколько несчастных километров.
Я угробил на это занятие две недели и не достиг ничего. Самое большее, что я смог сделать, — вернуться на исходную позицию. Одно время я был близок к тому, чтобы вообще потерять мегалит из виду. Случись это — и тогда его можно будет искать в этой стране заколдованных дорог еще тысячи лет.
Мне ничего не помогало — ни отлично развитые способности ориентироваться в пространстве, ни интуиция, ни возможность решать в уме сложнейшие задачи. Я не мог уловить никакой закономерности в извивах местных путей. В конце концов мной начало овладевать отчаяние. Что делать дальше? Продолжать тыкаться носом в стену? Или послать все к чертям?
Я избрал лучший вариант — лег на песок и уставился в высокое небо. Я надеялся на помощь, хотя не имел никакого права рассчитывать на нее. И я получил эту помощь.
Я не мог определить, откуда она пришла и что представляет собой. Кажется, она была той же природы, что и штуковина, поддержавшая нас с Антоном в поединке с компьютером на борту "Изумрудного странника". Я не получил подсказки, мне никто ничего не сказал. Я просто испытал толчок и сумел проникнуть в информканал. Теперь я не только осознал, как надо идти по этой дороге. Теперь я умел пройти по ней.
Трехкилометровое расстояние до мегалита я преодолел всего лишь за три дня. Мне не верилось, что у меня получится, до того самого момента, пока ладони не коснулись неровной поверхности.
Между глыбами находился грубый постамент из камня, напоминавший мельничный жернов. На нем виднелись следы обработки каким-то несовершенным орудием. В углублении в центре мирно покоился Синий Шар.
В отличие от своего двойника в форте Скоулстонт он не представлял собой сгустка энергии — выглядел вполне материальным и походил на кусок горного хрусталя идеально круглой формы. Его можно было даже пощупать. Можно, наверное, при желании покатать, поиграть в футбол. Вместе с тем я знал, что этот и тот Синие Шары — одно и то же. И еще я знал наверняка — мой долг во что бы то ни стало уничтожить его.
Уничтожить, а что потом? Можно ли тогда надеяться на что-то лично для меня? Или наоборот, умрут все надежды? Или я окажусь в гораздо худшей преисподней и нынешнее времяпрепровождение буду вспоминать с горьким сожалением, мечтая вновь очутиться в этой спокойной стране?
На ощупь Синий
