Дорога, ведущая в никуда - Константин Николаевич Муравьев
– Я понял, о чем ты говоришь, – согласился с ним Булай, – но давайте все же выслушаем историю мальчика…
Тот кивнул и посмотрел на ребенка.
Поняв, что все остальные ждут именно его рассказа, мальчик произнес:
– Сам я из своей жизни помню не так и много… Отец Тары в этот момент слегка наклонил голову, будто что-то подобное и ожидал услышать.
Между тем их маленький рассказчик продолжал:
– Четко отпечатались в моей памяти только те немногие моменты, когда мой создатель освобождал меня из запечатанной пентаграммой удержания и печатью подчинения комнаты, в которой я и проводил все свое время. Там я в основном просто сидел и ждал или спал.
– А что ты ел? – удивилась Инея, посмотрев на мальчика.
Он же и сам вопросительно посмотрел в ее сторону.
– А что такое «ел»?
– Э… – девушка даже растерялась, – ну, это процесс употребления еды. Это то, что и поддерживает в тебе жизнь, что дает тебе энергию и силы…
– А, – тут мальчик задумался… – я не знаю, что это такое, – честно ответил он целительнице, – и поэтому не могу ответить на ваш вопрос. Но… – и он слегка похлопал себя по груди, – создатель говорил, что мне всегда необходимо находится в этой или другой более надежной своей ипостаси, чтобы мне было удобно и комфортно. Возможно, все дело в этом?
И он вопросительно посмотрел на магиню.
– Возможно, – согласилась она.
– А зачем твой создатель освобождал тебя из пентаграммы? – неожиданно спросил Лекс.
Этот его вопрос заставил посмотреть на мальчика и всех остальных.
– В это время он проводил различные опыты и эксперименты. Еще он старался понять, насколько я опасен для тех или иных существ. И потому он приводил их ко мне и запирал нас на полигоне и ждал, когда кто-то из нас погибнет. Но я всегда уничтожал своих противников. И потому мой создатель говорил, что я лучшее его творение. До меня, как я слышал, было еще шестнадцать, но кто они, я не знаю. Я их не видел. Возможно, кто-то из них даже был среди тех существ, что он приводил. Не знаю, – и мальчик слегка пожал плечами, – вот, в общем-то, и все, что мне известно.
– Кхм, – протянул Булай, – не много.
На него как-то скептически посмотрел Лекс и проворчал:
– Ну, а много ты будешь рассказывать «хомячку», которого вытаскиваешь из клетки только для того, чтобы провести какой-то опыт над ним?
Девушка удивленно поглядела на их спутника.
Он явно переживал за маленького эллата и пытался вступиться за него, давая это свое пояснение.
Кто такой «хомячок», Тара не поняла, но смысл его фразы уловила, как, впрочем, и ее отец.
– Да, ты прав, – согласился он и вновь поглядел на мальчика, – а как ты оказался тут? – И Булай обвел рукой вокруг себя.
– Пришел, – просто ответил тому маленький эллат.
– Это понятно, – покачал головой маг, – но как ты сюда пришел? Как это у тебя вообще получилось сделать? Ведь если тебя не освобождал твой создатель, то, как я помню, он держал тебя в какой-то запечатанной пентаграммой комнате.
– Да, – подтвердил мальчик, – так и было, – и немного помолчав, он почему-то посмотрел на Лекса, тот ему слегка кивнул, и только после этого он продолжил рассказывать, – я не знаю, что произошло, но создатель однажды исчез, и с тех пор я его не видел. А потом печать просто спала и все. Я не могу сказать, как это произошло и почему. Просто ее не стало, и это позволило мне покинуть ту комнату, где я до этого находился. Я пытался выбраться наружу, но не смог покинуть этот уровень. Не смог открыть двери, что были тут. Вот с тех пор я и брожу по этим подземельям.
– И как давно? – подозрительно поглядывая на мальчика, уточнил у него Булай.
– Не знаю, – спокойно ответил тот, – когда мне надоедало ходить, я просто ложился и спал, или представлял, что я у себя в комнате, закрывал глаза и так и сидел или лежал. А потом снова вставал и ходил. И так продолжалось до тех пор, пока я не встретил вас.
– Хм, – протянул отец Тары и о чем-то задумался.
Сама же девушка пораженно продолжала смотреть на мальчика. Ей было жаль этого ребенка, вся жизнь которого заключалась в лабораторных экспериментах и опытах над ним, а также в блуждании по этим подземельям.
– У тебя есть имя? Как нам тебя называть? – негромко спросила она. – У каждого оно должно быть. Если хочешь, мы тебе его придумаем. Так будет проще, поверь…
И Тара постаралась заглянуть в глаза ребенка. Она даже сама не знала почему старается его убедить в этом.
Но тот лишь отрицательно покачал головой.
– Не нужно. У меня есть имя. Меня нарекли Хел из мира Хелвет. Так что можете звать меня просто Хелом.
– Хорошо, – согласилась молодая магиня.
Между тем ее отец все так же что-то обдумывал.
– Булай, старина, – вывел своего друга из задумчивости огромный эллат, – ты что-то уже достаточно долго молчишь?
Маг на восклицание своего друга слегка повел плечами.
– Да вот, – и он указал на ребенка, – пытался понять, как такое возможно…
– И?.. – удивленно посмотрела на своего отца Тара. Ей показалось, что у него уже есть какой-то ответ.
И, как оказалось, девушка была права.
– И… – протянул он, – я тут вспомнил о паре утерянных плетений, которыми владели перворожденные, описание которых мне как-то попалось в дневниках одного мага.
А потом оглядел всех и продолжил:
– Так вот, наша встреча с этим необычным мальчиком, если использовалось одно из них, была бы вполне возможна.
– Папа, о чем ты? – попросила у него разъяснений молодая эллатка.
– Если в ту пентаграмму, что запирала его комнату, была вплетена структура магического конструкта, который перворожденные называли плетением «безвременья», то тогда вполне понятно, как мальчик смог просуществовать все это время и дожить до нашего времени.
– Что за плетение? – сразу поинтересовались обе магини.
– Оно как бы замораживает время внутри своей структуры, и для находящегося там все время пребывания внутри структуры подобной пентаграммы укладывается всего в одно мгновение. И вроде как реализовать данное плетение можно было или только в виде артефакта, или пентаграммы. Большего я выяснить не смог. Но перворожденные владели как секретом его создания, так и
