Резервист - Владимир Геннадьевич Поселягин
— Да, — был мой ответ.
Несколько секунд командиры ждали, явно ожидая продолжения, пока Васильев снова не нарушил тишину:
— Заблудится на такое расстояние не просто сложно, невозможно, значит мы для чего-то идёт в тыл противника. Наш путь лежит к Гуляйполе, да товарищ капитан, до меня довели куда мы должны были прибыть, хотя вы этой информации не раскрывали. Мы можем узнать, почему вы изменили маршрут?
— Можете, — я с интересом изучал силуэт моего зама, его чуть подсвечивал подфарник «БМП» разведки, что стоял за моим танком. — Думаю ничего страшного не произойдёт. У Павлограда есть концлагерь…
— «Фабрика смерти», слышали. Вы хотите дойти до Павлограда и уничтожив охрану освободить узников? — явно не веря своим же словам, скорее сказал, чем спросил Васильев. — Вы сумасшедший, мы просто не дойдём.
— Почему же? Передовую прошли, хотя войск там не так как в районе Донецка, но тоже порядочно. Сейчас мы в тылу и нас примут за своих. Взять лагерь проблем я не вижу, все разведданные у меня есть. Потом обратно. Вывести шесть сотен узников сложно, но в принципе возможно. Нужно будет втихую добыть как можно больше автомобилей. Даже автобусы пойдут. Также и вернутся проблем нет.
— Нет, капитан, погубить роту я не дам, — покачал головой Васильев, и достал бумагу из внутреннего кармана. — Изучи.
Это был приказ из нашего штаба, что в случае неспособности командира роты Губарева дальше командовать подразделением, роту принимает Васильев. Видать подстраховался кто-то.
— И что? — спокойно поинтересовался я, подозревая о чём-то подобном. — Я тут старший офицер и вы обязаны меня слушаться.
— Не обязаны. Помните, решается всё общим голосованием.
— Вольница эта закончилась с началом спецоперации. Сейчас чётко прописаны уставы и их нужно выполнять. В случае отказа выполнять, вы попадёте под военный трибунал.
— Голосуем, — только и сказал Васильев, и увидев, что офицеры кивают, я лишь пожал плечами. Да мне как-то пофиг. Если потребуется, я и один справлюсь.
* * *Впервые сижу в камере следственного изолятора военной прокуратуры ДНР. Новый опыт. И камера, соседняя с той, где я в одной из жизней одного комбата резервистов пристрелил. За дело. Кстати, а кормят тут вполне неплохо. Оказалось, с одним из ближайших кафе заключён договор, по количеству задержанных или подследственных и готовится. Приносят в термосах, тут уже раздают в одноразовых тарелках. Я сижу второй день, оценить уровень приготовленных блюд, успел. Правда не всё ел, не знаю что там за повара или раздатчики, но я всегда проверяю свою пищу, вот и находил микропробы чужой слюны. Кто-то плюнул в блюда. Причём в кастрюлю, не в термос, иначе концентрация слюны была бы выше. И я не ругаю того, кто так вымещал свои чувства на подследственных, тут сидели не самые приятные люди. Многих ожидали смертные приговоры. Я их не ел, «заряженные» выливал в унитаз, у меня своих запасов хватает. Из готового, остальные, консервы и те же макароны закончились. Кормил освобождённых узников украинского концлагеря. Благо я сидел в одиночке, и никто не видел, как я делю из воздуха блюда. Впрочем, изоляторную баланду я тоже не игнорировал, если ты чистая была.
Что по поводу задержания, мне вменяли не выполнение приказа и потери в роте, почти треть состава или погибли, или попали в плен к укровоякам. Кстати, вот это обвинение я не признавал, своих бойцов я вывел без потерь с тремя сотнями освобождённых пленных. Часть эвакуировали вертолётами российские войска, молодцы, сняли проблемы с больными и ранеными, так что по факту спасли мы семь сотен. Хотя спасли мы всех. В охране айдаровцы были, их узники голыми руками рвали, всех кончили. Ладно, начну сначала. Васильев собрал всех бойцов и объяснял ситуацию, предъявив приказ, офицеры роты уже изучили его и подтвердили подлинность, ну и объяснил, что моё решение неизвестно нашем штабу, оно смертельно опасно, мы просто не дойдём до Павлограда и он принял решение вывести роту обратно. Сладкоречив были убедителен. Согласились многие. Проще описать кто со мной остался. Командир первого взвода, из офицеров он один, две трети его взвода, часть бойцов из других, и сапёры полным составом, а миномётчики и зенитчики в полном составе уходили, один расчёт противотанкистов, второй со мной. Санитар остался, старший снайпер. Мой танковый экипаж уходил, хотя танк я им забрать не дал. В общем, со мной пятьдесят шесть человек, четыре «БМП», «БТР», три грузовика, автобаню я забрать не дал, а полевую кухню забрали. Это всё. А пока строй стоял, я взял слово и сообщил, что снимаю с себя ответственность за бойцов и командиров, что уходят обратно, за них теперь отвечает поручик Васильев. Своих-то бойцов я выведу и без потерь, а что с ними будет, плевать, теперь ответственный у них новый офицер. Четыре бойца тут же перебежали в строй тех, что со мной остались. А остальные ушли. Сам в шоке.
Что дальше было? Мы продолжили путь, брали блокпосты, да их и было всего три, серьёзные силы позади остались, и колоны обеспечения. Всех бойцов посадил за руль. Даже санитара, тем более машина санитарная попалась во встречной колонне, оттого пустая. Мой приказ твёрд, пленных мы не берём. Не в том мы состоянии и местоположении, чтобы их брать. Поначалу бойцы тяжело его выполняли, потом руки набили. Три сотни ликвидированных солдат противника за спиной оставили, и вот он — Павлодар. О новом неизвестном оборудовании, что дистанционно усыпляет, бойцы уже знали. Мы потому тихо и шли, что без выстрелов, бойцы ножами работали. Потому и тяжело в первое время им было. Вот так и тут наших освободили в лагере. Три десятка грузовиков, четыре автобуса под загрузку. Набивали технику людьми. По пути дважды транспортные вертолёты подлели, а я вышел на того офицера, полковника, что был оперативным дежурным ВКС РФ. Он и подсобил, снял часть нагрузки. Бойцов и кормить приходилось, благо среди трофеев две полевых кухни было, да и три «КШМ». Пришлось день отстояться в голом лесу, тут развалины старого пионерлагеря были, как же пригодились обе полевые кухни и автобаня, а как стемнело двинули дальше. Вышли к своим примерно там же где и переходили передовую. Без потерь.
Теперь что по
