Марк Романов - Астарта 2. Суд Проклятых
Слаженные поначалу действия пилотов уже превратились в свалку, которая со времён первых неуклюжих летательных аппаратов описывалась яркой идиомой английского языка «dogfight». В сполохах и вспышках разрывов сталкивались воля к победе, мастерство и стремление выжить. «И смерть скользила среди них, – вспомнил он строки какого-то давно забытого поэта, – покачивая тонким жалом, тенью бесплотного кинжала гася горячие огни»…
Да, он получал удовольствие от этого танца со смертью. Гибель людей и, особенно, угроза жизни вызывали странное наслаждение. Тонкое, чувственное, лежащее на грани реальности и нереальности – то, что можно пережить только во сне. В реальности всё было намного проще и плоше. Щекотало нервы, но всегда было где-то там, внутри, только изредка всплывая на поверхность оформленными решениями, порывами и устремлениями.
Внутри всплывали имена, факты, картинки и воспоминания. Цезарь был тем, кем мог стать сам Травкин, если бы не поворотные моменты прошлого. «Тёмного, или не очень – решать не мне, – Гай отвлёкся от своего двойника, и окинул мысленным взглядом картину битвы. Те, на чьей стороне сражался Цезарь, по всем выкладкам проигрывали противнику, как по характеристикам кораблей, так и по мощности вооружений. Честно говоря, таких развалин, док не видел уже давно. Но его чутьё, подстёгнутое интересом и яркими переживаниями, подсказывало, что не всё так однозначно. – Посмотрим. Кажется, мой визави способен на неожиданные сюрпризы»…
Защищая своего собрата, неожиданно начавшего терять управление, тот Гай, чьё тело управляло истребителем, заложил крутой вираж, и начал сбрасывать перед преследователями расширяющееся в пространстве облако воздуха, замёрзших капелек влаги и всевозможного хлама – от содержимого уборной до обёрток от обедов. Противник, выдав массу нелицеприятных комментариев в эфир, предпочёл прекратить преследование, и расстояние между двумя группами кораблей стало увеличиваться.
Травкин вздохнул. Ему снова хотелось пережить эти ощущения. Момент полёта, власти над содрогающейся машиной, холодного присутствия смерти где-то рядом, щекочущего нервы понимания смертности тела, и бессмертия духа. А ещё где-то внутри шевельнулось осознание того, что он не так уж совершенен. Ни в своей нынешней жизни, ни в этой, которая давно уже являлась Гаю во снах.
– Не понимаю, почему остальные члены экипажа «Астарты» так сходят с ума от этих картинок, – тихо прошептал он, медленно выныривая из расширяющейся спиралью чёрной дыры навстречу слабому свету. – Это просто сон… Красивый, яркий, насыщенный. Но – сон. Иллюзия. Не более того.
Истребители растаяли в пустоте, и вокруг стала медленно проявляться его каюта, освещённая ночником в изголовье кровати. Непосредственно перед пробуждением Травкина кольнула одна мысль: «А что, если моя жизнь – тоже всего лишь чей-то сон»?
Вздрогнув, он проснулся.
От дверной перепонки раздавалось тихое похрюкивание сигнала вызова.
22.4. Сон Ульриха
Раса «вампиров» имеет достаточно давнюю историю, длиной превышающую человеческую в несколько раз. Сами они в устных преданиях упоминают галактические события стотысячелетней давности, как «случившиеся относительно недавно», но тщательно скрывают от исследователей как планету-прародительницу своей расы, так и ранние периоды своего развития как народа. По мнению некоторых уважаемых учёных, примерный возраст этого вида может достигать до полумиллиона стандартных лет, но доказательств тому пока не найдено.
В настоящее время гемоглобинзависимые населяют несколько колоний-резерваций в пределах Протектората и его сателлитов, и полностью зависят от поставок питания от людей.
Отмечаются редкие случаи социализации и включения в человеческое сообщество представителей данной расы. Иногда им удаётся добиться значительных успехов, но это нивелируется ксенофобией и презрительно-испуганным отношением к ним большинства людей.
Выдержки из исследования почётного д-ра сравнительной антропологии и ксенологии Винченцо Ла Марка, профессора Ганимедского университета (2444-?, пропал без вести).
– Елена! – Ульрих стоял над обрывом, и вглядывался в заполнявший его туман. Острые глаза вампира, самой природой предназначенные для обнаружения теплокровных существ в самых неблагоприятных погодных условиях, почему-то отказывали здесь, в этом провале. Между острых скал серо-стального цвета, покрытых пятнами изморози и коричневыми островками лишайников плавали пряди белёсой взвеси, в которой гасло, как казалось фон Цепешу, не только тепло тела, но и звуки, и даже время. – Владленова, ты где?! Любовь моя немеркнущая…
В ответ он получал только искажённое эхо, издевательски каркающее то сбоку, то снизу, то сверху. Елена словно растворилась в тумане, или провалилась в пропасть, или…
Вампир с трудом успокоился, скрипнув клыками, и попробовал сосредоточиться на своём дыхании. «Как всё хорошо начиналось, боги-предки! – подумал он, вдыхая пахнущий лавандой и сыростью воздух. – Прогулка по изгибающимся спинами булыжников улицам древнего города, ночная луна, сияющая с небес, и тонкое пение растворённой вокруг жизни… А теперь вокруг незнакомая местность, и никого вокруг. Совсем. И Леночка куда-то пропала… Забодай меня Джек!»
Неожиданно ему показалось, что здесь не осталось ничего и никого живого, и весь мир рухнул в тартарары, как предсказывали передаваемые из поколения в поколение «вампирские байки». Путаные пророчества, изложенные тяжеловесным старинным слогом, каждый из гемоглобинзависимых учил в детстве, наизусть и назубок. Как говорилось, «выучил свод преданий – можно жениться».
Туман неожиданно вздыбился, и из белых клубов вырвалось наружу округлое сигарообразное тело, блестя тёмным металлом. Космический корабль, неведомо как оказавшийся в атмосфере, полыхнул маневровыми двигателями, и, задирая нос, беззвучно ушёл в низкие тучи. Скалы содрогнулись, когда ударил импульс основных дюз.
Ульрих, с трудом расцепив заболевшие от усилия пальцы, впившиеся в камень, сплюнул тягучую розовую слюну в пропасть. Он прокусил себе клыками язык, чего не случалось уже несколько десятилетий. В глазах ещё плавали яркие пятна от вспышек дюз, но он успел рассмотреть название корабля, написанное странным угловатым шрифтом на брюхе, рядом со стыковочными портами шлюпок. «Искандер».
– Что за дьявол? – шипя от боли, заорал в наступающий туман фон Цепеш. – Какой, к чертям, «Искандер»? Вы тут все с ума посходили, что ли?
– Ульрииих! – донеслось откуда-то снизу. Это была Владленова, но голос звучал так, словно до неё было несколько десятков метров.
Вампир напрягся, вспоминая давно забытые умения, и, зашипев, отрастил себе крылья. Трансформация отдалась болью во всём теле, а чёрный повседневный комбинезон с треском порвался на спине, когда чёрные кожистые отростки вырвались наружу.
В прыжке он тонко крикнул, ловя чутким слухом отражения от камней и стен пропасти, и рухнул в туман, навстречу своей любимой…
…чтобы оказаться в узком трясущемся чреве десантного модуля, набитого людьми в старых бронекостюмах, увешанных разномастным вооружением. Кто-то в головной части отсека вещал по общей частоте:
– Спасение утопающих – дело рук мимо проплывающих, – в шлеме раздались ответные смешки и похрюкивания. – Пусть враг бережётся…
Ульрих почувствовал себя комфортнее. Рядом была Владленова, хоть и в чужом теле. Он ощущал биение её сердца и растущее негодование. Переключив частоту, фон Цепеш тихо прошептал:
– Любимая, не сердись. Это всего лишь сон… – и получил в ответ невразумительные матюги на русском. Елена была определённо не в духе.
– Да завались вы все триползучим заелом! Чтоб вас кошки драные в очко вальцевали, хмыри умудрённые! Как вы заели меня своими снами! Ещё и ты, зубастый х***, мелкаешь…
Модуль тряхнуло особенно сильно, и сработали пиропатроны, обеспечивающие приземление. Командир подразделения прорычал удивительно знакомым голосом:
– Заср-ранцы! Всем укол от поноса, за счёт заведения. Третья и вторая группы, после приземления занимаем позиции вокруг модуля, ждём команды. Молчун, Рысь – занять укрытия и не отсвечивать…
«Откуда здесь Романов, не понимаю… – подумал Ульрих, осознавая, что Молчун – это он, а Рысью здесь называют Владленову. – Он же умер. То есть, не умер, но ушёл из мира… После всех этих приключений… Стоп. Это не сон. Это реальность. Б***… Вот это я попал…»
В следующий момент сознание Ульриха перенеслось в совершенно другое место, и, кажется, время. Сияющая всеми цветами радуги, недоступными людям, далеко вперёд простиралась песчаная равнина, поросшая тонкой разноцветной травой. Кое-где из растительности поднимались округлые курганы, из которых росли ажурные башни светлого металла, уходящие в низкие жемчужные небеса. Ветер был насыщен тонкими ароматами и запахами, кружащими голову. Обоняние вампира различало миллионы оттенков, звучащих, как музыка… Внутри фон Цепеш почувствовал, что впервые за много лет оказался по-настоящему дома. Такого чувства он не испытывал никогда. Даже в родном мире своих предков… Только на «Астарте» можно было пережить слабую тень этого переживания, но и только. Здесь же сам воздух, казалось, кричал «Родина!», и небо вторило ему.
