Стас Ас - Последний день может стать первым (СИ)

было заниматься философией, размышлять о глобальных, абстрактных понятиях. Кое-что я,

конечно, знаю, но этого мало… У всего, что говорит “защитник”, есть свои мотивы – все они

исходят из программного принуждения. Но и у меня тоже… у меня есть ограничители. Я боялся,

193

что их сорвало у D40, а кажется, с ними проблемы у меня. В этом и вся опасность дефектных

людей с высокими категориями – если уж что-то не так… Это опасные мысли.

За мной увязался небольшой серый кот. Ну и пусть… По цвету он мало отличается от обшивки

бункера, я его даже не сразу заметил.

Я воспринимаю этих существ как дефектные и уродливые подобия людей… при этом я все

время понимаю, что они другие. Я вижу в них только недолюдей. Это неверный подход. Весь

диссонанс из-за того, что их разум породили люди, и он во многом аналогичен человеческому.

Только все они – усовершенствованные варианты. Варианты непринятые нами… У них есть и своя

жестокость… Но можно ли вообще считать жестокостью движение этой единой системы?.. Все это

такая мелочь по сравнению… Мы осуждающе говорим – “зверская жестокость”, а звери с ужасом –

“жестокость людей”.

На нас не осталось хищника, и мы стали хищниками сами для себя. Стали хищниками в

глобальном плане и во все увеличивающихся масштабах. Речь даже не о внутренних конфликтах,

не о войне… Эта война была продиктована необходимостью. Хотя так можно оправдать все: не

съешь ты – съедят тебя (не важно кто – хищники или падальщики). Дело не в этом… Не война –

так техногенные катастрофы… Под нашими сапогами слишком тонкая грань. Война… Может

быть, такой упорядоченный вариант конца даже лучше?.. Он не имеет той неуправляемой

хаотичной силы уничтожения, которая без разбора сметает все на своем пути. Он может оставить

хоть что-то, если… И я – лейтенант – должен принимать такие решения…

Серый кот так и привязался… Топает за мной по пятам. Что ему надо?..

Открываю дверь – меня встречает что-то вроде настороженного гудения с присвистом. К моим

излучателям зверье привыкло, скорей всего не в них дело. Поскольку оружия к скингерам я еще не

применял, оно никакой реакции с их стороны не вызывает. Правда и я, и мое оружие подвергаемся

пристальному наблюдению, но к этому мне не привыкать. Раскрыл ладони – показал, что у меня

нет шприца… Так и думал, за недоверчивым сопением быстро последовало доброжелательное

хрюканье. Не знал, что скингеры такие звуки издавать могут. Те, что остались на ногах, все-таки

как-то связали наличие шприца в моей руке с подобием смерти – пока еще с подобием… А вот эти

– лежат на полу, дышат еще. Слабо, тяжело, но дышат. Лежат рядом, видимо, “защитник” их так

положил. Подхожу ближе…

Никогда не воспринимал их, как таких же живых существ, как и я. С ними по большей части

техника работала, а люди так – присматривали… Генетики за ними наблюдали, корректоры

правили, охотники отлавливали, ликвидаторы уничтожали, ну а мы – штурмовики только ели их

мясо и носили их шкуры, когда приходилось находиться на леднике дольше часа. Вступать с ними

в ментальный контакт никто особо не пробовал – глупые они, примитивные. Давно уже было

решено, что все с нашим зверьем яснее ясного. А вот лежат на полу лохматые твари, отпускают в

пустоту захолодевшее дыхание… Их не убили сверхнизкие температуры, вымерзшие пустыни,

голодные голые камни… они все вынесли, кроме нас. Здесь, в зале совещаний, это особо наглядно

– целое стадо полегло. Их почти не осталось, а не так давно они заселяли все территории от

Хантэрхайма до Небесного города… Мы их быстро извели – управились за пару дней, когда

ледники и холодные камни не справились и за столетья. Я не знаю, что это – чувство вины?.. За

себя, за всех нас?.. Или мне просто надо куда-то применить возвращающуюся силу? Кот в таких

случаях просто бегает туда-сюда, я, в общем, делаю примерно то же, но в усложненном варианте –

мне надо что-то делать. Может, их застрелить? Нет… еще рано…

Опустился на колено рядом с умирающим зверем… Тут же когтистая лапа пригвоздила к полу

эту чертову парадную шинель… Со спины подходит еще один здоровенный скингер, робко тычет

носом мне в лопатку… Знают же, что нельзя к людям со спины подходить! Мы нажили себе

столько врагов, что не можем встречать их никак иначе – только лицом к лицу и при оружии! С

трудом пресек резкое движение, чтобы не заехать скингеру локтем под ребра – это не провокация, а

знак безграничного доверия ко мне. Отмахнулся от этих косматых зверюг, как от мух – когти

зацокали по полу, заскреблись где-то под засвеченным до полной невидимости столом. Надо же,

отогнал, даже не применяя силу… Они как-то чуют, что с остальными плохо дело – близко не

подходят, не шумят. Кладу руку на шкуру лежащего зверя – пальцы путаются в лохмах. Такая

194

шкура – ни пульс не проверишь, ни температуру… Вчитываюсь в ментальный фон – глухо. D40 для

них все, что мог, сделал… Но он – машина, он только медикаментами помочь может – создание

полутьмы. Не знаю, получится у меня или нет – этого никто никогда не делал, насколько мне

известно…

Серый кот оказывается притащился сюда за мной… Скребет лапой шкуру лежащего скингера,

дерет когтями густой подшерсток.

– Давай быстро когти убирай!

Кот стряхнул с когтистой лапы вырванные клоки скингеровского меха, чихнул, перепрыгнул

через своего подопытного, остановился передо мной. Это очень гибкий кот, и, кажется, не такой

трусливый, как мой.

– Все равно пульса нет…

– Ты хоть знаешь, где сердце?

– Там, где стучит.

– Ну да… А что, если в голове стучит?

– Многие утверждают, что сердце перемещается.

– Это кто? Творцы сказок про охоту на крыс?

– Ты человек?

– Как будто ты не знал.

– Я кошка.

– И что?

– Да ничего. В легендах вы не такие злобные, а в одном предании, даже благородные.

– Одно предание еще ни о чем не говорит.

– Ты лейтенант Айнер?

– Да, я.

– Я тебя рассмотреть тогда не успела. Ты меня за хвост схватил…

– Теперь насмотрелся?..

– Я кошка. И вообще, мог бы извиниться.

– Я пока еще не сожалею, что уберег твою шкуру от прожженных лучами дыр. Не мешай мне

сейчас.

– Я помочь хотела.

– Вы все так… Забываете, что для достижения цели недостаточно желания сделать лучше –

нужно еще и понимание, что и для чего делаешь.

– А вы об этом не забываете?

– Нет, конечно. Но помнить о том, что нужно действовать осмысленно и осмыслять свои

действия – разные вещи.

– Значит вы не знаете, что делаете…

– Знаем, только редко осознаем в полной мере.

– Расскажи мне еще – еще что-нибудь про людей.

– Хватит с тебя, не то диагноз влепишь. И без этого клиническая картина складывается

прескверная.

– Так это же хорошо… В наших легендах говорится, что верный диагноз – первый шаг к

излечению.

– Уйди!

– Уйду! Но ты все равно расскажешь! Не сейчас, так потом, но расскажешь!

Кот вроде отошел в сторону, но продолжает вертеться в поле зрения…

– Кот, не мешай мне!

– Не мешать ряды между убиенными скингерами считать?

– Эти твари еще живы! Я их вытяну, если не будешь перед глазами вертеться!

Кот сразу затих… Смышленый и не обидчивый, прямо как мой.

По привычке подключился к “передатчику” – он сидит у меня на плече и думает о чем-то

торжественном. Сейчас в закрытом отсеке он отделен от связи, и я принимаю только его

непередаваемые мысли. Перенастроил линию на скингера… Мерцающая пустота его фона не

195

выбила из головы крысиные мыслишки, на которых я вроде и не остановил внимание. Они

оставили в сознании отпечаток наполненной смыслом решимости. Единственное, что я успел

понять – это мысли не о пище, а явно о каких-то высоких материях. Про блокпост на границе в них

ни слова – ни один сигнал не прошел…

Сосредоточился на одном из скингеров – сейчас его фон очень слаб, почти неуловим… Ничего

– полная тишина, рефлекторное обеспечение остатков жизни… У меня нет опыта в таких делах, но

хуже не будет. Когда причина запуска механизма смерти устранена, а мозг проворачивает его по

инерции, еще есть возможность остановить эту громоздкую махину – есть тормоз. Ментальная