Станислав Буркин - Волшебная мясорубка
– Да-а, – согласился с ним Мимненос.
– Так а вчера-то что было! – припомнил змей. – Самозванцы какие-то шесть дивизий к повстанцам сдаваться отправили. Так те их без разбору в котлован согнали, окружили и перебили до единого. – Мимненос закусил губы. – Вот тебе и люди – цветы Юдолии, – продолжал Дэв. – И город теперь весь к этим бандитам перешел. Революцию теперь делают. Оранжевый террор учиняют. Хсема своего в озеро бросили, а заодно и всех начальников к стенке поставили. А чего от них еще ждать? Того и гляди на Каджети набросятся.
– Да-а, – вновь согласился Мимненос, – тяжко вам тут приходится.
– Ой, и не говорите, – продолжал Дэв. – Одно в жизни утешение – лирика, поэзия, так сказать.
– Сами, небось, сочиняете? – вежливо поинтересовался Мимненос.
– Так а кто ж из древних змеев стихов не сочиняет? – весело удивился Дэв. – Но, по правде сказать, сам я уже миллион лет ничего не сочинял, последнее время все больше послушать люблю.
– Может, все-таки чего припомните? – нерешительно предложил Мимненос.
– А, – махнул лапой змей, – и вспоминать-то нечего. Теперь в старости все, что по молодости было написано, кажется таким наивным, аж стыдно становиться. Ну, что-нибудь вроде:
Долго ль томиться еще мне в чужой стороне,Свой век коротая в этой пещере сырой?Сумрачно в сердце – боль и досада во мне,К дальним просторам дух устремляется мой.
– Думаю, теперь вы понимаете, о чем я, – стыдливо усмехнулся хозяин замка.
– Мне даже очень понравилось, – похвалил Мимненос, а Дэв смущенно отвернулся и махнул в его сторону лапой:
– Да что вы! Сплошной юношеский максимализм. Но теперь вы будете просто негодяем, если не прочтете что-нибудь в ответ.
– Ну-у, – расплылся в улыбке Мимненос, – мои стихи не так печальны и глубоки, как ваши. Для меня лирика – это, скорее, естественный придаток драконьего быта, а вовсе не философия и змеиные грезы.
– Ну, давайте уже, давайте! – в нетерпении потирал лапы Дэв. – Только предупреждаю: я чересчур впечатлительный и всякой там крови, жестокости в лирике не переношу…
– Да, что вы! – смеясь, перебил его Мимненос. – Какая в моих стихах жестокость?! Я отродясь таких стихов не писал…
– Прошу-прошу! – захлопал в ладоши Дэв.
Мимненос задумчиво откинулся на громадном стуле, вытянул одну растопыренную лапу на обеденный стол, а другой почесал подбородок.
– Ну вот, к примеру, стихотворение, которое я написал уже в Хэтао, среди моих дорогих собратьев, – сказал Мимненос, и на какое-то время воцарилось молчание.
Как в былые лета древним мудрецам,Погулять весною захотелось нам.Крылья поразмяли, в воздух поднялисьИ в полете быстром за руки взялись.Устремились сердцем к рощам и холмам,К тем на горизонте голубым горам.Все кругом накрыли сетью облака,Подхватили змеев крылья ветерка.Вот и прилетели мы на пикничок,Разожгли веселый дымный костерок.Высятся деревья в сумраке лесном,Ручеек весенний ожил подо льдом.Радуясь приходу благодатных дней,Мы бок о бок сели, сдвинулись тесней.Песенку о древних и святых делах,Все друзья пропели и сказали: ах!
Пока драконы мирно беседовали и делились музами, Тариэл не находил себе места и пытался разузнать, где томится Нестан. Он тыкал Мимненоса в бок, чтобы заставить его говорить о деле. Наконец, он не выдержал и сам вклинился в драконий разговор:
– Ваше мудрейшество, мы ведь вот по какому делу…
– Да погоди, погоди ты о делах! – морщась, перебил его змей. – Войди в мое положение, дорогой, я же с драконами с мезозойской поры не общался.
Но Тариэл, припомнив свой прошлый визит, настоял на своем:
– Ваше мудрейшество! Я прибыл, чтобы забрать Нестан!
Воцарилось молчание.
– Погоди-погоди, – как бы припоминая, сказал Дэв. – Маленькая такая, светленькая, голубоглазая?
– Да! Да! – теряя самообладание, выпалил Тариэл.
Дракон покивал и негромко с сочувствием сообщил:
– Так ведь это… Она ж теперь с Амирбаром живет, – дракон осекся, разыгрывая неловкость.
– Как? – обессилено вырвалось у Тариэла, он весь потемнел и опустил опечаленный взор.
– Дружище, дорогой, так ведь поздно ты спохватился, – принялся «утешать» дракон. – Я ж тебе когда еще говорил: женись, коль так, женись! А ты все: да ну, какие наши годы, успеется…
Но юноша не слушал его болтовни. Не будь Тариэл влюблен, он бы не поверил ни единому слову этого лукавого змея, но сейчас его сердце обрушилось в томительную печаль и тоску.
– А живут они хорошо, дружно, – продолжал глумиться дракон. – Потосковала она, конечно, по тебе. Бывало, гляну на нее, аж жуть пробирает. Но как казнь твою по телевизору посмотрела, сразу в себя приходить стала. – Тариэл крепко, до дрожи, сжимал рукоять клинка Хэтао, спина его обливалась холодным потом. А дракон продолжал: – А потом месяцок, другой, смотрю – уже и пообвыклась немного, смирилась. С Амирбарчиком поласковей стала. Бывает, зайдешь к ним – смеются, аж вибрация по полу идет. Угощают друг друга. Помню, он тогда ее пирожными просто завалил. И парень-то мой расцвел с нею. Да! Как на дрожжах вырос. Поумнел, осмелел. И теперь вот Нестан с Амирбаром не разлей вода стали, на минуту не разлучишь, все вместе да вместе. Глаз не нарадуется. Ну, ты уж не пойми превратно. Просто жалко мне ее было. А так, все ж какое-никакое, а счастье…
– Дэв! – перебил его Тариэл. – Уважаемый Дэв, я очень хочу на нее взглянуть.
Змей помолчал.
– Так ведь только хуже тебе будет, дружище, – сказал он. – Чего душу травить?
– Я очень хочу на нее взглянуть, – с тупым упрямством настаивал Тариэл.
Дракон опять помолчал.
– Пойдем – Как бы умывая руки, он пожал плечами и обратился к Мимненосу: – Вы уж меня извините, но, знаете ли, молодежь, на месте ей не сидится. А вы меня здесь подождите, хорошо?
– Да нет, я лучше с вами, – встал Мимненос.
– Сидите-сидите, – настоял Дэв. – Я только провожу и назад. Сами уж как-нибудь разберутся.
Мимненос вопросительно уставился на Тариэла, но тому было не до него, и дракон опустился на прежнее места.
Дэв повел Тариэла по знакомым коридорам. Юноша думал, что они направляются в лабораторию, по соседству с которой жил в своей пещере Амирбар, но вскоре понял, что идут они куда дальше, на другой конец замка.
– Куда мы идем? – спросил Тариэл минут через двадцать пути по лестницам и лабиринтам Каджете.
– В Круглую башню, – сказал хозяин. – Я Амирбара в восточной башне поселил. Там у меня золотой запас, пускай охраняет. А в той-то пещерке он уже и не поместится. Он у меня нынче ростом пятнадцать метров сорок сантиметров, – гордо сообщил Дэв. И было чем гордиться. В прошлый раз, когда Тариэл видел Амирбара, тварь была метра три от силы.
Наконец они вышли из мощной двери на площадку винтовой лестницы, вившейся из темных глубин Каджети. Потом они еще долго-долго поднимались на самый вверх, пока не добрались до коридора-туннеля, кончавшегося круглой черной дверью, похожей на шлюз или люк подводной лодки. Дракон повернул метрового диаметра колесо замка, затрещали цепи и шестерни, защелкали засовы, и здоровенный бронированный люк разгерметизировался. Дэв с усилием потянул колесо на себя, и круглая многотонная дверь медленно отворилась.
Они вышли на металлический балкон огромного хранилища Круглой башни. На дне хранилища лежал Амирбар. Он был значительно больше самого Дэва. Громадные когтистые лапы его тонули в грудах золота и серебра – тысячелетних накоплений Каджети. Жарко блестела его чешуя, сплошь покрывающая гигантское, свитое в кольцо тело, кожистые крылья мутанта были сложены, голова покоилась на полу и четыре черных рога торчали, как слоновые бивни.
Вдруг Тариэл вновь почувствовал трепет перед великим зверем – архистратигом Дэва. Он вспомнил, как провел его во время побега, и ему не захотелось будить это существо. Но вдруг он увидел маленькую фигурку девушки, лежащую неподалеку, тоже прямо на груде сокровищ. Сердце Тариэла сжалось, и он, забыв о Дэве и Амирбаре, побежал с балкона по металлической лестнице на дно хранилища. Он даже не услышал, как закрылась за ним могучая дверь Круглой башни.
Не добежав последний пролет, Тариэл перемахнул через перила и спрыгнул на золото. Упал на четвереньки, вскочил и помчался к Нестан. Вдруг она очнулась, встала и, грустно улыбаясь, пошла навстречу Тариэлу. Тонкий бриллиантовый ошейник стягивал ей шею, и стальная цепочка тянулась от него к лапе спящего Амирбара.
Тариэл остановился и замер в пяти шагах от Нестан. Она была одета, как невеста, в белое, но потрепанное платье и тугой корсет. Распущенные волосы падали на ее измученное и печальное лицо.
– Здравствуй, – вдруг буднично улыбнувшись, сказала она. – Как здорово, что ты пришел ко мне, любимый.
Тариэл стоял в нерешительности, сдвинув брови. Амирбар пошевелился во сне, хрипло выдохнул, но не проснулся.
