Олег Верещагин - За други своя!

Почти тут же в полуверсте, у начала тропы, появились четверо верховых хангаров. Они беспокойно завертелись на одном месте, держа винтовки прикладам в бедро.

— Дозор, — пояснил Морок.

— Что ты все объясняешь сегодня? — процедил Олег. — А то мы не видим…

Донесся звук трубы. Хангары отъехали ближе к скале, не переставая рассматривать тропу.

— Недоверчивые попались, — Йерикка не двигался. — Что если, засекли?

— Один лекции читает с комментариями, второй мнительностью заболел, — тихо заметил Олег. Ожидал в ответ бурной реакции, но Йерикка поморщился:

— Может, и заболел… Мнительность — это болезнь похуже любой иной… О, поперли!

На тропинку начали выходить спешенные хангары в кожаных, а не металлических латах. Сначала — с дюжину, они шли по обочинам, зорко поглядывая в стороны и вперед. Потом появились десятка три — они шли колонной во главе с данваном-офицером. Дальше двигались лошади, на вьюченные каким-то тяжелым оружием. Я в конце — еще два десятка хангаров.

— Удачей сели тут, — сообщил Морок, — с почином…

— Дам по шее, — реагировал Олег.

— Потом, — попросил Морок, — добро?

— Добро, — согласился Олег. — Если будем живы. Напомнишь?

— Как свет свят, — пообещал Морок, возя щекой по прикладу «архара». Глаза его азартно сверкали. Олег спросил:

— Ты что, так ждешь этой драки?

— А то! — удивился Морок. — Иль ты — нет?

Вопрос поставил Олега в тупик. Ждет ли он драки? Или ему НЕ ХОЧЕТСЯ драться? Или ему просто ВСЕ РАВНО?

Мальчишка так и не решил для себя этот вопрос. И ничего не ответил, потому что стало некогда.

— Рысь! — заорал Гоймир, и секунду его ППШ работал один, грохоча в скалах на разные голоса, как обвал.

До противника оставалось сажен сто. На всем протяжении этих ста сажен вдоль дороги лежали в скалах горцы. Тропинка представляла собой классический огневой мешок…

Сняв одного из хангаров, Олег угодил гранатой из подствольника в лошадь — та упала на передние колени с развороченной грудью и иссеченной мордой, потом со страшным криком завалилась на бок. Короткую очередь — в грудь хангару, попытавшемуся залечь неподалеку — залег, но навсегда…

Хангары отхлынули с тропинки, пытаясь отстреливаться, но это было бессмысленно. Гоймир вцепился во врага, как клещ в собаку, а ровная местность по другую сторону тропы не давала шансов спастись.

Последние несколько хангаров просто побежали по тропе к ее началу. Данок и Гостимир выскочили следом и застрелили их в спины.

— Вот такие пузыри, — Йерикка встал, опуская пулемет дымящиеся стволом в землю. — До чего приятно снова почувствовать себя человеком…

…Коротким броском добравшись до гор, чета Гоймира полезла в них. Пошел дождь, с гор дул ветер, раскачивая и пригибая к земле кустики на осыпях.

Обернувшись в какой-то момент, Богдан увидел далеко-далеко на востоке, на склонах гор, серии ярких золотистых вспышек. Он толкнул карабкавшегося впереди Олега:

— А вон.

С удовольствием повернувшись к дождю спиной и слегка отвалившись на ветер, Олег всмотрелся.

— Сигналы, — пробормотал он. Несколько секунд молчал, потом позвал: — Гоймир!

Князь подбежал, прыгая с камня на камень с ловкостью козы:

— Что?

— Гляди, это не нам? — Олег указал в сторону вспышек.

Гоймир резко просиял и, свистнув, замахал рукой. Горцы, карабкавшиеся по склону, начали оборачиваться — и замирали, глядя на световые сигналы, неведомо как передаваемые и пробившиеся через пелену дождя. Подтверждение того, что они не одни.

Странно, но всем показалось, что они начинают путь домой. Долгий — но путь домой…

…— Ложись! — выкрикнул Гоймир, но это не было нужно. Свист вельботов все услышали еще до команды и попадали, закрываясь плащами, под камни и кустики.

Жуткое это чувство — лежать, слушать омерзительный звук и знать, что вся твоя защита — плащ. Против ливневых установок и ракет.

Олег выглядывал между краем плаща и видел, как над самой землей, но чуть в стороне, промчались три пары боевых вельботов. При виде этого зрелища мальчишка неожиданно ощутил… гордость. Наверное, их здорово боятся, раз бросили против них шесть машин!

Вельботы выстроились в небе ровной линией — и зависли в версте выше но склону и в двадцати саженях над землей. Синхронным, красивым и жутковатым движением они наклонились на нос… и окутались серым дымом, из которого выскакивали на белых спиральных хвостах огненные черноголовые стрелы. "С-сва-ау-у… с-сва-ау-у…" — донеслось до ребят, и склон впереди взметнулся рыже-буро-черной стеной, а потом рухнул. Послышался грохот разрывов. Вельботы прошлись несколько раз над развороченной землей, поливая ее серебристыми струями, вновь перестроились попарно и исчезли, отвесно уйдя в небо.

Олег сел. Неподалеку из-под плаща выглянул зеленый с просинью, часто сглатывающий Богдан.

— Мда, — Олег задумчиво посмотрел туда, где горела и дымилась земля. — Не задержись мы посмотреть на сигналы…

— Иой, хватит! — Богдан передернулся.

— Да то так, выверт хвостом с отчаянья, — презрительно сказал Резан. — Мы-то наново ушли!

— Ни фига себе — жест, — Олег все еще не мог отвести глаз от вспаханного склона наверху. — Мне бы такие жесты уметь делать… Махнул рукой — полскалы отхватил!

— Пошли, пошли! — уже кричал Гоймир. Олег, поднимаясь на ноги, вздохнул:

— Дождусь ли я, когда он скажет что-нибудь другое? Например…

— …пошли? — засмеялся Резан.

Убитый мальчишка лежал, вцепившись обеими руками в мшистые камни и подогнув голову. Наконец-то настигший его ливень металлических стрелок снес начисто правую ногу с бедром и боком, из лохматой окровавленной дыры вывалились внутренности.

Неспешно подойдя, данван потрогал тело носком бронированного сапога и, подняв левую руку, махнул залегшим в камнях хобайнам, которые поднялись и уже без опаски двинулись к тем прибрежным камням, из-за которых последние полчаса, гремели, не давая им подняться, выстрелы карабина.

— Анс алее, — пробормотал данван, пошевеливая мертвое тело ногой, и монотонный голос встроенного переводчика тут же перевел: — Только один.

Данван склонил голову, возвышаясь над убитым, словно металлическая башня. Он был недоволен собой и хобайнами. Можно сколько угодно оправдываться, что погибший не был простым врагом, которого можно застать врасплох — разноса не миновать все равно. Было приказано взять живым — приказ не выполнен. Это в сто раз хуже улизнувшего из этих мест славянского отряда-четы. Редкая добыча — и ушла.

— Переверните, — приказал данван подошедшим хобайнам. Двое взялись за безвольные плечи, перекатили тело, от которого отрывались кровавые куски, на спину.

Лицо Тура было безмятежным и спокойным, как у человека, до конца выполнившего свой долг — последний на этой земле. Данван успел заметить, что в больших светлых глазах мальчишки висят, ярко лучась, отражения звезд — невесть откуда взявшиеся, небо-то в облаках!

Короткий мощный взрыв разметал по сторонам, исковеркал и вмазал в камни и данвана, и еще троих хобайнов, стоявших ближе остальных, швырнул наземь других, что замерли дальше и не успели лечь, увидев выкатившуюся из-под изуродованного трупа ребристую "лимонку"…

ИНТЕРЛЮДИЯ: "НАША ПРАВДА."

Знаю я:насоднаждыне станет.Мы уйдем.Мы ужене вернемся.Этой горькой землейзахлебнемся.Этой утренней,Этойпечальной,неизвестной ещёнепочатой.А оналишь на мигвсколыхнется.И, как море,над намисомкнётся.Нас однажды не будет.Не станет.Сновавыпадет снег.И растает.Дождь прольется.И речканабухнет.Мыуйдем насовсем.Насне будет.Превратимсяв туман.В горстку праха…Ноостанется житьнашаправда!

…Впервые солнце исчезло полностью, и Олег на какое-то время окаменел, изумленный и потрясенный — нет, это слабо сказано! — увиденным над собой. Сияние звезд сделалось ярким и резким, они висели над головой — без конца и края, бездонным куполом! — сливаясь в полузнакомые и вовсе незнакомые узоры, словно составленные из нанизанных на невидимые нити разноцветных холодных пушинок. Местами не было отдельных звезд — просто многоцветные сияющие пятна. Проявился, как на фотографии — и завис над горизонтом искривленный и расширившийся Млечный Путь. А на противоположной стороне небосвода, неожиданно возник и заиграл всеми красками Большой Сполох — огни переливались с сухим хрустом, похожим на скрип снега под ногами в морозную ночь.