Николай Грошев - Дыхание Зоны
Когда Щёголь пришёл в себя, он посмотрел на свою ногу, сильно согнутую в колене, правда, не в ту сторону, куда оно от природы обычно сгибается. Шокированный этим чудом он завизжал так, что с краёв оврага, вниз, посыпались камушки помельче. Народ мгновенно собрался вокруг Щёголя и ему оказали первую помощь. К сожалению, вид так грамотно переломленной ноги, их сильно ошеломил и Жакан, бросившийся на помощь товарищу первым, решил применить анестезию, по рассеянности позабыв какой хреновый из него анестезиолог (он, правда, одно время учился в медицинском, но его пристрастие к обнажённым медсёстрам и кетамину, положило конец, его медицинской карьере). Анестезия была проведена мощным хуком с левой. Потом Велес отогнал опасного доктора от бесчувственного Щёголя и вколол ему обезболивающее, да занялся перевязкой. Много в таких условиях он сделать не смог, но хотя бы облегчил страдания Щёголя. Придётся его весь следующий день держать на наркоте, да на антибиотиках, вообще-то, при завышенной дозировки, чрезвычайно опасных, для жизни.
— Двое. — Уныло сказал Велес, сам себе, когда закончил возиться с раненным. — Уже двое…, блин, везение кончается, мать его…
Настал седьмой день — последний в Зоне, как считали все присутствующие, за исключением, конечно, босса. Теперь работать пришлось всем и довольно много. На охране подступов к оврагу, остались только двое и без всяких сменщиков. Бур регулярно буксовал и приходилось его в ручную выдёргивать, из завалов перерубленной серой пакости, в которую превратилась глина. Дальше он выезжал наружу и приходилось отгребать с тоннеля серую почву. Лопатами. Они путешествовали в четвёртом контейнере в числе четырёх штук. И, как выяснилось практически сразу, лопаты нужны были совсем не такие. Ещё выяснилось, что в броне махать таким уродским инструментом чрезвычайно трудно. Скрипя сердцем, Велес разрешил оголиться по пояс. В первый же час за это поплатился Жакан. Солидным куском собственной кожи — со спины. Причём самой дорогой частью оной кожи — там у него был наколот красивый православный храм с тремя куполами. Жакан передал лопату следующему и присел отдохнуть. Весь в поту, голый по пояс, он прилёг наземь, на спину. Спустя полминуты Жакан заорал во всё горло и подскочил на ноги. Стал вопить и вертеться на месте, раздирая ногтями кожу на лопатках, там куда мог дотянуться. А у него на спине, слабо трепыхались те самые стелящиеся по земле листочки, привлёкшие внимание Велеса в самый первый день. На них давно никто не обращали внимания, они вроде не опасные были. Ан, нет — Зона, брат.
— Дог! Вали его на землю! — Заорал Велес, узрев воющего Жакана и зелёные листья на его спине. Обрывки этих симпатичных на вид листочков будто приклеились к шкуре Жакана.
Роман подсёк ноги парня и, когда он упал, навалился сверху. Буквально сел ему на задницу — прикасаться к спине пострадавшего, Роман не рисковал. Он туда даже не смотрел.
Жакан дёргался изо всех сил и к делу подключились Лом с Сегой. Парня буквально распяли на земле, по счастливой случайности, там, где ничего не росло. Велес запрыгнул на спину парня и взялся за край листочка пальцами, не снимая перчаток. Осторожно попытался оторвать, ожидая увидеть страшный ожог — химический, скорее всего, от особо едкой кислоты. Но увидев то, что было под листочком он побелел и резко отдёрнул руку. С поверхности зелёного чуда природы, в кожу парня, тянулись десятки тоненьких белесых ниточек, пушистых очень — микроволокна, возможно, корешки. Тысячи ворсинок, видимых глазу как пух. Листочек быстро пускал корни в живом и тёплом теле, у коего даже не было нормальной шерсти, способной остановить рост микрокорешков.
— Держите изо всех сил! — Рыкнул Велес и взялся за нож. — Прости Жакан, так нужно.
Лезвие ножа врезалось в кожу и быстро рассекло её, оставив на потной и грязной спине кривой овал, очерченный красной нитью. Жакан заорал ещё сильнее и дёрнулся так, что едва не стряхнул с себя всех троих. Подскочил Михей и прижал ноги товарища. Велес запустил пальцы в разрез. Рванул, быстро подрезая шкуру, там где она ещё держалась. Жакан завыл. Потом заплакал — впервые, с тех пор, как ему стукнуло десять лет. Боль была слишком сильной. Парней данное видение, вообще парализовало. Хлынула кровь. Ляп, до того судорожно шаривший в своей аптечке, с намерением вколоть Жакану в бок наркоту, выронил аптечку и понял, что забыл какого цвета капсула с обезболивающим. Ещё он понял, что забыл как говорить. Только стоял и тупо хлопал глазами.
Велес срезал, наконец, кожу со спины Жакана и выбросил её прочь. Вколол капсулу с самым сильным обезболивающим, от коего, в другой ситуации предпочёл бы воздержаться. Ампиламин сульфат — так его назвали ради конспирации, скрывая истинную природу наркотика. Он был родом отсюда, из Зоны, и обладал неприятным побочным эффектом — иногда вызывал полный и необратимый паралич всей нервной системы.
Жакан протяжно вздохнул и отключился. Велес распотрошил свою аптечку, доставая необходимые вещи. Пацаны просто смотрели, явно не шибко хорошо соображая. Один только Дог, остался в норме. Ну, разве что, чуток побледнел. Лом тоже ещё шевелился, но руки у него тряслись. Он, конечно, не мало ран повидал — но вот таких, от фигового листочка…, да ещё эти корешки вгрызающиеся в кожу…, когда Велес начал обрабатывать рану, Лома стошнило.
Велес раздавил две пластиковые капсулы, располагавшиеся на дне аптечки вместе с бинтами. Раздавил над раной. Прозрачная жидкость потекла внутрь, на обнажённые мышцы парня. Пошёл густой пар, и все услышали шипение, какое бывает, когда жир капает на раскалённые угли. Бесчувственный Жакан вздрогнул, но не очнулся. Сейчас боль была даже сильнее, чем когда Велес сдирал с него кожу — хорошо, что сейчас он без сознания. Когда пар от раны идти перестал, Велес приказал приподнять Жакана. Быстро замотал рану бинтом, прежде наложив на неё белый квадратный кусок марли — чего-то на неё очень похожего. Потом утёр с лица пот и приказал надеть на парня чёрную рубаху брони. Жакана, белого как мел, иногда стонущего сквозь забытье, оставили лежать на земле. Больше ничем ему помочь здесь, они не могли.
— Выживет? — Спросил его Роман, вечером.
— Завтра узнаем. — Велес, хмуро ковырял ножом землю перед собой. — Если эта погонь всё же проросла сквозь мышечный слой слишком глубоко: шипучка эта, тогда шипела зря…, помрёт. Станет удобрением…, но я, думаю, выживет. Поражённое место мы успели удалить быстро. Только будет теперь Жакан носить на спине вот такенный коричневый шрам…
К вечеру седьмого дня, пацаны, проклинали даже день собственного рождения. Они стали необыкновенно молчаливы, угрюмы и теперь, даже на камни под ногами смотрели с ненавистью, страхом и подозрением. Если камень не оживал, разжившись отростками, пастью или щупальцами — они успокаивались и теперь подозрительно косились на соседний камень. И плюс — в этом месте им как раз осторожности и не хватало, и минус — неумение рисковать там, где сиюминутный риск спасёт шкуру: почти всегда, ведёт к трагической гибели. Зона начала принимать зачёт у новых своих друзей. Пока нежно, почти с любовью, она ставила им тройки — увечный, но живой. Такие у Зоны троечки. И пока это зачёты, по пройденным урокам. Потом начнутся, обязательно начнутся, экзамены — и вот тогда, четвёрка будет означать смерть, а пятёрка отсрочку, ещё на несколько дней, до следующего экзамена. Велес чувствовал происходящее именно так. Его Зона пока не трогала — он не тот зверь которому нужно сдавать такие детские дела как зачёты. Но, уже очень скоро, Зона придумает достойный для него экзамен. Посоветуется, сука, с Судьбой и устроит ему небо в алмазах…
Жакан выжил. Проснулся утром и прохрипел, что-то непонятное. Кто-то догадался, что Жакан просит воды. Ему принесли целую бутыль. Вместе с едой, ехала сюда вода и было её много, но до сего дня, Велес никому не разрешал единолично выпивать целую бутыль. В этот раз он промолчал. Лом, было вякнул, об экономии, но на него резко шикнул Роман — он ситуацию понимал так же хорошо как босс.
Спустя некоторое время, каждый из присутствующих взял по бутыли в руки. И сейчас Велес промолчал. Слишком сильно события последних дней повлияли на пацанов. А вчера после случая с Жаканом, они ещё и работали в тоннеле напялив броню. Работали до самого заката. Прошли вслед за буром, ровно десять метров. Столько, сколько планировал босс. Там, в тоннеле были посажены все поясные фонарики, всех одиннадцать костюмов. Даже с раненных пояса сняли, когда сгустились сумерки. Портативных фонарей у них больше не было. Воды осталось меньше, чем должно было остаться по плану. Совсем не осталось боевого духа и хорошего настроения. Восьмой день в овраге, был встречен в полном молчании. За исключением слабо постанывающих Жакана и Щёголя, никто не издал, ни звука.
Когда совсем рассвело, Велес отдал последние приказания японцам. Бур был выведен наружу. С основания была снята боковая панель, и генератор машины извлекли — он пригодится для некоторых запланированных Велесом экспериментов, пока в нём ещё есть энергия. Два буровых агрегата, привезённые вместе с мелкими деталями и инструментом, были установлены ещё вчера и сейчас, их осталось только запустить. Они должны были прорубить в почве две отвесные шахты, которые будут уводить осенние и весенние воды, в почву, многократно ускоряя естественный процесс впитывания воды и её уход по подземным рекам. Проблему снега, это не решало, но время для её решения ещё оставалось — лето и осень, впереди прорва времени для решения таких мелких проблем. Оба микробура легко врезались в почву, и ушли вниз. Нацеленные по руслам подземных рек, с помощью прибора, имевшего много общего с эхолотом, они пробили поверхность и навсегда исчезли в земной тверди. Такова была их участь, выполнить задачу и исчезнуть навсегда…, такие же задачи Организация всегда ставила людям, вроде Жакана, Щёголя, Усяя…
