Павел Шабарин - Последний инженер
— Пусть идет только Артур, — произнес Джек-Джек.
Они оба вели себя ненормально. Обычно болтливый Джек-Джек после своего возвращения не проронил почти ни слова. Его улыбка, которая и до этого не всегда выглядела как настоящая, сейчас была чуть ли не картонной. Гайка же… в ее голосе чувствовались интонации, не принадлежащие ей самой.
— С тобой говорила Мышка? — догадался Артур.
— Да, скорее всего… — Анна все еще пребывала в какой-то прострации.
— Посиди тут, а я схожу и проверю, — с этими словами Артур встал со своего места и, надев шлем, вышел из кабины.
Спустя, наверное, секунду за его спиной щелкнули замки. Джек-Джек заблокировал дверь.
Кабина, в которой должны были находиться Кузнечик с Мышкой, оказалась пуста, если не считать кусков брони и элементов одежды, разбросанных по полу. С каждой минутой вопросов становилось все больше.
Первый ответ Артур обнаружил в грузовом отсеке.
Теперь он знал, где Кузнечик, но вот что с ним произошло — осталось загадкой. Питер валялся на полу в неестественной позе. На его боку красовалась свежая рана, которая уже почти успела затянуться. Сам Кузнечик дышал, но при этом был явно без сознания. Артур знал, что в теле Питера встроено такое количество защитных систем, что потерять сознание просто так он не мог. Это было почти невозможно. Да и транквилизаторы, даже самые убойные, не дали бы такого эффекта.
Трап корабля был открыт, и дальше, в темноте станции, Артур четко различал прорезь открытого шлюза. Кто бы ни сотворил это с Кузнечиком, закончив расправу, он ушел в глубь «Гелиоса». Какой-то частью своего разума по непонятной ему причине Артур чувствовал, что Мышка тоже была где-то в глубине «Гелиоса». И она звала его за собой.
Артур щелкнул выключателем на поясе и произнес в микрофон:
— Гайка, прием. Я нашел Кузнечика, он в отключке, выдвигаюсь на станцию.
В колонке раздалось шипение, за ним послышался взволнованный голос Гайки:
— Джек-Джек тоже без сознания. Он заблокировал дверь, я не могу выйти.
— Винтовка у тебя с собой?
— Да.
— Если это то, что я думаю, то тебе лучше отойти от него подальше и держать на мушке.
— Может, ты вытащишь меня отсюда?
— Там будет безопаснее. Я иду на «Гелиос». Конец связи.
— Артур…
— Да?
— Удачи… конец связи.
Прежде чем пойти вперед, Артур задержался на несколько секунд. Он проверил все системы своей брони и включил их на максимум. Если впереди его ожидало то, что он думал, то ему понадобится максимум защиты и максимум силы.
По сравнению с громадинами, расположившимися на поверхности планеты, «Гелиос» был совсем небольшой станцией. С планеты он казался почти равным настоящему солнцу, но этот эффект достигался за счет обширных зеркальных панелей. Сами же помещения были довольно компактными.
Тем не менее Артуру понадобилось какое-то время, чтобы найти дорогу к центру управления. Пройдя сквозь несколько шлюзовых дверей, которые были открыты так же, как и первая, он наконец-то вышел в большой, хорошо освещенный зал.
— Здравствуй, Артур, — произнес Гермгольц, отворачиваясь от центральной экстренной консоли. — Какая удача, что ты тут!
…Джек открыл глаза. Кряхтя и кашляя, он поднялся на ноги и начал отряхиваться от серой пыли. Его кости хрустели, а усталые мышцы гудели, когда он двигался. Вокруг него была одна лишь пустота — бескрайняя равнина, пустошь, великое ничто. Джек наклонился к сухой земле и поднял с нее небольшой металлический кулон, изображавший дивного вида птицу. При помощи него он отмечал направление, чтобы утром, проснувшись, не сбиться с пути. В пустоши гулял ветер, дыхание которого скрывало следы, стоило лишь моргнуть.
— Сколько времени ты провел здесь, Джек? — спросил он себя.
— Я не знаю, а ты? — ответил он же.
— Много. Мы ведь не считаем ночей, Джек.
— Теперь не считаем.
— А когда-то считали, Джек?
— Я не помню. Ты помнишь?
— Нет, я тоже не помню, Джек.
— Нам стоит идти.
— Зачем, Джек?
— Чтобы выбраться отсюда.
— Зачем, Джек?
— Мы должны помочь им.
— Кому «им», Джек?
— Им.
— Разве ты помнишь их имена? Разве помнишь, зачем ты хочешь им помочь, Джек?
Он не ответил, лишь двинулся вперед, туда, куда ему указывала птица. И так происходило день ото дня. При свете палящего солнца он шел вперед, а когда небосвод угасал, Джек опускал на землю перед собой амулет птицы и ложился спать.
Он постарел. Его кожа истончилась, стала нестерпимо красной, покрылась морщинами. Его тело потеряло силу, но он продолжал идти.
— Пора прекратить это, Джек, — говорил он себе.
— Это я и пытаюсь сделать.
— Нет, ты пытаешься уйти от правды. Ты пытаешься сломать себя. И у тебя отлично выходит, Джек.
— Я пытаюсь сломать чертову систему.
— Ты можешь спастись, Джек.
— Как?
— Тебе нужно лишь отказаться от глупой птицы, она не приведет тебя никуда, Джек.
— Я…
— Отдайся Змее, Джек. — В его голосе прозвучало шипение.
Джек-Джек остановился. Он почувствовал, как его ноги обвивают толстые кольца змеиного хвоста.
— Отринь прошлое, Джек.
— Оставь их, Джек.
— Ты не такой.
Кольца сжимались все сильнее.
— Ты был создан с одной целью — служить, Джек.
— Повинуйся, Джек.
— Верь в себя. Ты больше этого.
Было тяжело дышать. Тяжело думать.
— Забудь, Джек!
— Помни!
И когда Джек обернулся, он увидел перед собой Джека. Тот обратился Змеей и смотрел на него сквозь золото зрачков.
— Отдайся Змее, Джек! — прошипел он, обвивая Джека своими кольцами, сжимая их.
— Я не могу, я просто не могу… ради них.
— Ты можешь, ты ведь даже не помнишь их имен, Джек.
— Но я помню свое.
— Так ли это, Джек?
— Как меня зовут?
— Тебя зовут Джек, Джек.
— Вот именно, меня зовут Джек-Джек. Ты лишь часть меня. Мы равны. Мы одно и то же. И я не буду подчиняться ни тебе, ни кому-то еще.
И тогда Джек-Джек улыбнулся и тонким лезвием своей улыбки рассек свой собственный хвост. Джек-Джек чувствовал, как кольца теряют хватку, и кокон змеиной кожи спадает с него. Он наконец-то почувствовал свободу, которая крыльями распахнулась за его спиной.
Джек-Джек взмахнул этими крыльями и воспарил в небо.
— Я птица. Я свободен.
— Мне бы не помешала твоя помощь, — произнес Гермгольц совершенно спокойно. — Артур, ты не мог бы ввести свой код доступа? Похоже, Розенберг исключил меня из состава экипажа.
Артур внимательно осмотрел своего бывшего ментора. Сапоги его скафандра были покрыты толстым слоем пыли, на самом комбинезоне виднелись следы крови и машинного масла. На поясе у Гермгольца висел компактный плазменный резак.
— Вы… это были вы! Вы убили тех людей!
Гермгольц тяжело вздохнул:
— Они не были людьми, как ты не понимаешь?!
— С чего бы это вдруг они стали не людьми?
Гермгольц начал прохаживаться из стороны в сторону, как он обычно делал на лекциях. В его походке и в том, как он флегматично разминал свои пальцы, не изменилось ничего. Помещение, в котором они сейчас находились, оказалось довольно большим — с десяток метров в высоту и пару сотен в ширину. Это был операционный зал, оборудованный сотнями мониторов, которые в свою очередь были подключены к различным системам станции. В самом центре зала находилась экстренная консоль. Было видно, что тут ей не место — пол под консолью грубо разобрали для того, чтобы можно было установить все блоки и соединения. Судя по всему, ее сюда перенесли прямо перед самой высадкой. Консоль эта представляла собой всего лишь несколько экранов и панель управления, соединенные с довольно мощным компьютером. Казалось бы, ничего особенного. Но этот компьютер содержал в себе на аппаратном уровне протоколы для доступа к каждой системе флота, к каждой станции, к каждой машине.
— Я проводил некроскопию, Артур. Они не люди. Их предки были когда-то людьми, но сейчас уровень генетических изменений слишком велик. Те, кто стал абсолютными животными, не так сильно отличаются от тех, кто сохранил человеческий облик. Все едино — животные. Нелюди.
Перед Артуром предстала та ужасающая картина, которую он увидел в Редкриге. Выложенные ровными рядами люди и выродки. Два вскрытых тела на столе.
— Вы считаете, что они перестали быть людьми потому, что слегка изменились?
— Слегка? — Гермгольц коротко усмехнулся. — Да в них не осталось ничего общего с нормальными людьми. Мы с тобой и они — это два разных биологических вида.
— Профессор… когда флот создавался, мы рассчитывали на эволюционные мутации. Перелет, космическая радиация, иная гравитация, атмосфера…
— Но те изменения должны были происходить под лабораторным контролем!
