Артем Каменистый - S-T-I-K-S – человеческий улей

Пиво Карат цедил устроившись в парилке. Вроде как по неписанным банным правилам так делать не рекомендуется, но плевать. Пить очень хочется, и вообще расслабиться. Впервые за все время почувствовал себя чистым. Кусок мыла почти до конца перевел, чуть выданную мочалку не стер избавляясь от накопившейся грязи. Карат не из привередливых, но насчет гигиены у него пунктик. А какая могла быть гигиена все эти дни? Сплошной мрак.

Дверь парилки распахнулась, показался голый мужик лет сорока с пузом внушительных габаритов. В одной руке зажата откупоренная бутылка дорогого виски, в другой копеечный пластиковый стакан. На его лице можно было отчетливо разглядеть следы вчерашнего порока, руки заметно тряслись, но шагал почти уверенно.

– О! А я думал, что тут пусто. Ты вообще кто?

– Карат.

– А я Тощий. Смешное погоняло для меня, крестный подшутил, ха-ха. Выпьем?

Карат молча показал банку.

– Это у тебя, что? Лимонад для маленьких девочек?

– Скорее моча.

– Тоже тема, но лакай такое сам. Я хочу с тобой чокнуться за что-нибудь хорошее. Ну и похмелюсь заодно, я остро в этом нуждаюсь. Понимаешь, вечер трудным выдался. Но ты знаешь, ничуть не жалею. Приятно время провел, не скрою. Во всех отношениях приятно. Жаль только, что запомнил не все. А ты был вчера с нами? Что-то не припомню тебя.

– Был, но не здесь.

– А где?

– Далеко.

– Чем занимался?

– Пытался выжить.

– Нормальное занятие. Давай, значит, за то, чтобы мы, значится, всегда выживали. И за приятные вечера. Чтобы таких побольше выпадало в этой жизни.

Пластиковый стаканчик беззвучно соприкоснулся с алюминиевой банкой, Карат отпил, а Тощий осушил до дна, крякнул, занюхал потной рукой.

– Ох и бурда, годится только полы мыть. Слышь, давай за водкой сбегай, не будем травиться такой дрянью.

– Ты не вкурил? Я на пиве. Нужна водка, так сбегай сам. Или покричи, может шестерки сбегутся.

– Ты чего такой невежливый? Не видишь, болею я. Мог бы и сбегать, ноги молодые, не облезешь.

Карат постучал по свежей повязке на голени:

– А я, получается, лучусь здоровьем, мне только литру водки для полного счастья засосать и не хватает.

– Че с ногой?

– Много чего. Два осколка, картечина, стрела арбалетная.

– И все в одну ногу?

– В одну.

– Ты ее отрежь, несчастливая она у тебя. Давай еще по разу, за твое здоровье.

Дверь распахнулась, заглянула взъерошенная голова с лицом украшенным дивных размеров синяком. Оценив открывшуюся картину, незнакомец голосом профессионального алкоголика с нотками изумления вопросил:

– Пьете?!

Тощий, занюхав рукой вторую порцию, невозмутимо ответил:

– Нифель, а ты чего весь такой удивленный? Никогда не видел, как честные люди пьют? Или думал, что мы тут в говнобаки друг другу присовываем? И кто это тебе портрет синим цветом разукрасил?

– Да так… – неопределенно ответил Нифель.

– Пить будешь?

– Буду.

– Тащи тару.

– Щас.

Нифель появился через полминуты "всем телом": тощий, весь какой-то болезненно-неопрятный. И в облике что-то козлиное. А вместо стакана или кружки догадался приволочь половинку мыльницы, чем немного озадачил Тощего:

– Может ты еще вантуз принесешь вместо фужера? Я и туда налить могу.

– А что мне голым бежать за стаканом?

– А ты разве голым не бегал никогда?

– Да лей уже, сам предложил, я болтать с тобой не впрягался.

– Вот, знакомься, это кореш мой, Каратом зовут. А этот убогий хмырь просто Нифель. Давайте, накатим за знакомство.

Карат был не в восторге от того факта, что парилка стремительно превращается в рюмочную и потому поднялся:

– Ладно, с вами хорошо, но мне пора.

– Куда ты? – огорчился Тощий. – Мы еще не начали.

– Надо в брюхо что-нибудь закинуть.

– Это тоже тема. Ты все равно в дом идешь, скажи чтобы мне шашлык из свинины на мангал поставили, я скоро подтянусь.

– Сколько?

– Скажи Тощий просил, они сами знают.

Глава 29

Несмотря на уверения Хмурого о высшем уровне приличия его заведения, общий зал оказался помесью совдеповских времен столовки и хаты оккупированной неоднократно упоминавшимися бичами. Попытки облагородить на современный лад заметны, но вклад их в обстановку минимален. Полы не столько грязные, сколько затоптанные до дыр в линолеуме; стены ободраные, в подозрительных пятнах; из украшений на них только почти лысая голова молодого лося; столики дешевые, пластиковые, как и стулья; стойка бара из простых небрежно отполированных досок на которые за их историю много чего пролилось. Витал стойкий запах перегара и какой-то кислятины ассоциирующейся с некачественной едой и рвотной массой, а в тот момент, когда Карат открыл дверь, кто-то из посетителей громоподобно отрыгнул.

Все это он разглядывал прищурившись, свет от многочисленных ламп после сумрака коридора резанул по глазам. Скользнув взглядом по немногочисленным разношерстным посетителям, уставился в сторону стойки. Там на экране широченного телевизора устало месили друг дружку два боксера – черный и белый. Причем белый, похоже, уже серьезно плыл.

За стойкой скучал прыщавый парнишка лет четырнадцати-пятнадцати. Меню и карту вин Карат просить не стал, дабы не смешить собравшихся вопиющей наивностью, просто спросил, что у них есть съедобного и быстро доступного. Пообещали организовать жирный борщ и разогреть какие-то фирменные котлеты, которые неимоверно вкусные. Ну и салат нарежут, хлеб своей выпечки обеспечат. От предложения "ста грамм" Карат отказался. Он и пиво не допил, куда ему еще и водку?

Впрочем, в этом он был одинок, потому как все прочие посетители потребляли ее охотно.

Указал на телевизор:

– Что за боксеры? Неужели телевизор принимает?

Паренек покачал головой:

– Запись кто-то принес. Целая флешка разных боев. Электричество только от своего генератора, а телевизор тут нигде ничего не ловит. Если есть записи интересные, поговори с Хмурым, он может купить. Ну чтобы не фильмы, а передачи там разные, концерты. Да сам знать должен. Фильмы тоже может взять, но чтобы самые последние, которые только-только вышли.

Карат присел за свободный столик, неспешно допил пиво, потянулся за второй банкой. В этот миг дверь в зал распахнулась впуская очередного посетителя. С первого взгляда понятно, что пил он перед этим долго и вдумчиво, уж очень вид характерный. И одет по бессмертной алкоголической моде: треники с провисшими коленками; запятнанная майка; растоптанные шлепки на ногах; при этом одна ступня голая, на второй носок не первой свежести. Образ довершала не совсем обычная деталь – ковбойская шляпа на голове.