Холодная сталь - Дин Уэсли Смит
— Приказ помещать наши яйца в кладовые для благословения, о которых в детстве моей матери не знали, пришел от Оракула. Моя мать рассказывала, что однажды, сразу после того, как я вылупилась, клан вернулся в зимнее гнездо, и нашел в нем кладовую для благословений, которую поставили там в наше отсутствие во время летнего сбора урожая. Оракул приказал положить в нее наши яйца той зимой.
Бессани хмурится.
— Тогда они должны быть где-то в этой звездной системе, не так ли? Чтобы установить подобное оборудование в зимнем гнезде каждого клана, у них должна быть какая-то оперативная база, даже если она не часто посещается персоналом.
Я спрашиваю:
— Акуле — единственный член клана, кому разрешено слушать Оракула?
— Да, таков обычай. Существуют определенные ритуалы, известные только акуле, ритуалы, которые позволяют ему правильно и безопасно обращаться с Оракулом.
Бессани задумчиво спрашивает:
— Ваши создатели используют язык, известный только акуле, или Те, Кто Выше, говорят на том же языке, что и терсы?
Чилаили колеблется, прежде чем ответить.
— Много лет назад, когда я была совсем маленькой, я подслушала разговор акуле, которая тогда ухаживала за Оракулом. Залтана разговаривала с Теми, Кто Выше, из священной комнаты, отведенной для Оракула, где живет акуле. Те, Кто Выше, произносили те же слова, что и мы, большую часть времени, хотя были и такие, которые я не узнавала и не слышала раньше. Конечно, я была очень молода. Не прошло и пяти лет, как я вылетела из гнезда. Но я хорошо это помню.
— Потому что ты слышала голоса Тех, Кто Выше?
— Отчасти да. Слышать голоса наших создателей… Это захватывающе. И пугающе тоже, потому что на это наложено табу. И я запомнила это потому, что акуле была молодой и красивой, очень хорошей и добродушной. Она по уши влюбилась в третьего сына акуле из ближайшего к нам клана. Они встретились во время охоты в районе, где пересекались пастбища обоих кланов. Залтана умоляла Тех, Кто Выше разрешить ей стать спутницей жизни с мужчиной, которого она так отчаянно любила. Когда они удовлетворили ее просьбу, я почувствовала огромную радость, потому что это сделало ее такой счастливой. Она всегда была добра ко мне.
— Интересно, почему они согласились, — вслух размышляет Бессани, и в ее голосе слышится горечь. — Если они знали, что она не сможет родить от него детей, тогда они знали, что у вашего клана не будет наследника на должность акуле, что стало бы серьезной потерей для клана, — она качает головой, хмурясь. — Одному богу известно, о чем они думали. Или что планировали. Возможно даже, — мрачно говорит она, — что они знали, что это не имеет значения. Либо им действительно все равно, выживет один клан или погибнет, либо они планируют в ближайшее время прекратить эксперимент.
Мне не нравится ни один из предложенных сценариев. Последняя гипотеза особенно тревожна с точки зрения потенциальных временных ограничений, но мои основные мысли направлены совсем в другое русло.
— Ты действительно видела этого Оракула, Чилаили?
— Нет. Тогда нет. Но когда наш клан покидает свое зимнее гнездо, мы всегда берем Оракула с собой, и с тех пор я видела его много раз. Это единственный дар Тех, Кто Выше, без которого клан никогда не путешествует. Благословляющая кладовая слишком велика, чтобы носить ее с собой в теплое время года, и в любом случае летом она нам не понадобится. Зима — это время спаривания и размножения, когда мы надежно укрываемся под землей. Но мы всегда обращаемся к Оракулу, потому что никогда не знаем, когда Те, Кто Выше, захотят поговорить с нами. Или когда нам может понадобиться позвать их и попросить о помощи или руководстве.
Я прихожу к выводу, что если Те, Кто Выше решат уничтожить целый клан за неповиновение или по какой-либо другой причине и планируют использовать нейротоксин для достижения этой цели, у них есть только два варианта: они должны либо дождаться, пока этот клан вернется в свое зимнее гнездо, либо кланы должны взять с собой емкость с нейротоксином. Оракулы, к которым относятся с почтением и заботой, несомненно, являются наиболее подходящим вместилищем. И это, безусловно, объясняет выброс нейротоксина в Рустенберге. Прямое попадание в постоянное подземное убежище почти гарантированно приведет к разрыву защитной оболочки, если не от прямого попадания, то от падения камня, который разрушит оболочку и высвободит все, что находится внутри. Чем больше я размышляю об этом, тем больше убеждаюсь.
Бессани Вейман тоже это поняла.
— Токсин в "Оракулах", не так ли? — громко выдыхает она.
— Я не могу представить себе более логичный содержащий сосуд. — я начинаю задаваться вопросом, есть ли способ нейтрализовать эту угрозу, запечатав все отверстия или механизмы разблокировки в корпусе "Оракула". Если бы это удалось, терсы могли бы действовать, не опасаясь немедленного возмездия. И возможности действовать свободно могло бы быть достаточно, чтобы убедить клан Ледяного Крыла, по крайней мере, разорвать отношения с Теми, Кто Выше и объединиться с человечеством. По крайней мере, это остановило бы нападения на Сета-Пойнт и станцию Айзенбрюкке до того, как какая-либо из сторон погибнет.
Я спрашиваю Чилаили, что она думает об этой теории.
Она внимательно размышляет в течение пятидесяти восьми целых и трех десятых секунд молчания.
— Я не знаю, будет ли этого достаточно, — наконец отвечает она с похвальной честностью. — В Совете много бабушек, которые с радостью заявили бы о независимости от Тех, Кто Выше. Их единственное желание — уберечь наши яйца от дальнейшего вмешательства. А самцы? Они привыкли подчиняться указам Совета, но мы никогда не пытались приказать самцам сделать что-то, что нарушало бы приказы Тех, Кто Выше. Я не знаю, сработает ли это, — в ее голосе слышится глубокое страдание.
Это, безусловно, усложняет проблему, но я думаю, что вижу выход.
— Чилаили, не могла бы ты научить меня своему языку?
Терса моргает, ее зрачки расширяются в ответ, в реакции, которую я учусь отождествлять с удивлением.
— Я постараюсь, но Бессани Вейман не смогла воспроизвести многие из необходимых звуков, — она виновато смотрит на своего друга-человека.
