Ступень вторая - Инди Видум

— Да не переживай, там непричастных не было, — уверенно ответил полковник. — Все всё знали и соглашались.

Подозрения, что знали отнюдь не все, у меня были. Вишневский вполне мог на своих воздействовать посредством медуз, и тогда даже те, кто изначально были против, через некоторое время становились за.

Тем временем я сделал проход в защите, пропустил полковника и заделал за нами дыру. Опасаться было уже нечего, но привычка осталась.

Первым делом Ефремов подошел к саркофагу, оценил количество двухлитровых банок с наклейками и одобрительно хмыкнул.

— Хорошая работа проделана, даже не верится, что пацаном.

— У меня хороший учитель, — напомнил я.

Ефремов шутку оценил. Гулко захохотал, оживив сразу тишину в коридоре. Она перестала казаться столь зловещей. По дороге полковник заглядывал во все комнаты, чтобы убедиться, что там и впрямь ничего нет одни голые стены, выжженные до кирпичей.

— Сурово ты с ними.

— Мне гарантия нужна. Я планирую тут жить и родных перевезти, — напомнил я. — Мне нужно, чтобы чужой поганой магией тут не воняло.

— Похвальный выбор, — кисло сказал полковник. — Но здесь может быть куча полезной информации.

Похоже, он так и носится с идеей вытащить отсюда что-то, что можно использовать во вред врагам, то есть на благо родины.

— Если она здесь есть, она отсюда не выйдет. Я предупреждал. — И добавил для вескости: — Решение Варсонофия. Кто я такой, чтобы с ним не соглашаться? Я ни за что не пойду против него. Я не самоубийца.

— Ну да, — разочарованно сказал полковник.

Мы стояли напротив комнаты, в которой был последний труп, и я разминал пальцы, готовясь к уничтожению фиолетовой пакости, влезавшей в мозги. Полковник встал рядом, пихнул в бок и проникновенно спросил:

— Может, все-таки?..

Отвечать я не стал, снял защиту с комнаты, после чего через дверь просочилась фиолетовая медузка. Печатку я не надевал, но все равно она выбрала полковника то ли как лицо более знающее, то ли как лицо, более толстое. Как там происходил выбор, я не интересовался.

Зафиксировал я её буквально в паре сантиметров от лица полковника, который отшатнулся уже после этого. Будь он один, среагировать не успел бы точно. И был бы у меня подконтрольный полковник Императорской гвардии. Заманчивая перспектива…

Тем не менее медузу я зафиксировал ближе к полу и принялся жечь.

— Вот ведь пакость, — проворчал Ефремов, присоединяясь со своими заклинаниями.

Похоже, демонстрация медузы лучше любых слов доказала, что такое надо не изучать, а уничтожать. Заклинания полковника оказались послабее моих, но он не прекращал выжигание, остановился, только когда от медузы осталась кучка белесого пепла. Совсем мелкая кучка. Да и медуза была не из крупных. Наверное, на каждую задачу — свой размер. Вряд ли в голове жены было что-то значительное, но я все равно огорчился, что не удалось ознакомиться. А ведь полковник даже телефон не достал.

— Что же вы не снимали, Дмитрий Максимович?

— Не поверишь, напрочь забыл, — расхохотался он. — Правильно Андрей Кириллович говорил: опасная это пакость, сразу видно. Но ты справился, молодец.

Он снисходительно похлопал меня по плечу с видом учителя, принявшего экзамен у ученика, и сделал шаг, застыв на пороге комнаты. Я остановился рядом с ним.

— Да уж, выдохнул полковник.

Комната была забита куклами: они сидели, стояли, лежали на всех возможных поверхностях. Даже в паре гамаков, прикрепленных к потолку, расположились небольшими компаниями. Создавалось впечатление, что комната принадлежала маленькой девочке, а не солидной женщине, имевшей не только детей, но и внуков. В пышных вычурных одеждах различных эпох, куклы смотрели на меня, словно маленькая фарфоровая армия, ожидавшая приказа. Сама же владелица этого кукольного царства лежала у двери, вцепившись высохшими костяшками в пышный ковер, на котором даже следов пыли не было.

— Вот так и узнаешь чужие секреты, — смущенно кхекнул Ефремов. — Ты точно все это будешь сжигать? Кажись, здесь ничего опасного нет.

В этом я с ним был согласен, но не потому, что мне что-то казалось, а потому, что уже просканировал комнату и выяснил, что никаких магических ловушек никаких спящих заклинаний, вообще никаких магических проявлений, кроме бытовых, в комнате не было. Да там вообще не было ничего стоящего внимания, кроме кукол. Даже сейфу места не нашлось.

— Думаете, не стоит? — с сомнением спросил я.

— Однозначно напрасная трата сил.

Я вытащил мумию в коридор, сфотографировал ее, после чего превратил в прах, который до последней крупинки заклинанием перенес в банку. Ефремов при этом молчал, лишь брезгливо морщился. Мумия Вишневской выглядела неэстетично и резко контрастировала с аккуратной комнатой. Даже на ковре после нее не осталось ни единого пятна — то ли ворс был такой, то ли система очищения сработала. А может, и то, и другое: ворс точно был с пропиткой, но насколько ее хватило бы при разложении тела, вот вопрос.

— Последний представитель семьи Вишневских, — сообщил я. — Итак, я вам могу сдать саркофаг со всеми Вишневскими. Фотодоказательства у меня есть.

— Да подожди ты со своим саркофагом, — отмахнулся полковник, который тоже вовсю сканировал комнату, пусть и с некоторым опозданием. — Пока мы здесь, проверить надо все.

— Куклам под юбки будете залезать господин полковник? — ухмыльнулся я.

— Если нужно, и под юбки полезем.

Он отважно сделал шаг в комнату.

— Опасная у вас работа, Дмитрий Максимович, — под юбки лазить — не удержался я. — Не пристроите по знакомству?

— Поюродствуй мне еще. Здесь могут быть документы, записи какие, — мечтательно сказал он.

— Давайте я лучше все сожгу.

— Вам, молодежи, лишь бы чего сжечь! — возмутился полковник.

— Дмитрий Максимович, да какие тут могут быть документы? — постарался вразумить я его. — Вот в соседней спальне, самого Вишневского, очень даже может быть.

— А ты ее разве не сжег?

— Нет, я ее даже не вскрывал пока.

Ефремов подозрительно на меня уставился и засопел.

— Как так, самого Вишневского сжег, а комнату его не вскрывал?