Дмитрий Силлов - Пикник на обочине. Счастье для всех
– Давай уедем, – сказал Рэд. – Просто соберем вещи и уедем. Это не твой ребенок и не мой отец. И никогда они ими не были.
– Куда уедем? – бесцветным голосом спросила Гута.
– Куда угодно. Хоть на край света, хоть в Украину, лишь бы подальше отсюда. Если про этот Чернобыль по радио говорят, значит, он где-то есть, верно?
– А они?
– Я уже сказал. Очнись, Гута, как я очнулся. Есть ты, есть я. А это не твоя дочь и не мой отец, который умер много лет назад. Это Зона, которая пришла к нам в дом…
Жена опустила голову.
– Ты можешь уезжать, Рэд Шухарт, – глухо произнесла она. – Беги, как ты бегал всю жизнь от меня, от дочери, от себя самого. Только Зона не отпустит тебя, помяни мое слово.
– Гута!
– Я все сказала. Сделай так, чтобы мы больше никогда тебя не видели. Ты приносишь деньги, которые пахнут смертью. Ты приносишь счастье, которое хуже самого страшного горя. Уйди из нашей жизни. Я никогда тебя ни о чем не просила, а сейчас прошу. Пожалуйста.
– Гута…
– Нет. Уходи. И больше не возвращайся.
Шухарт взглянул в глаза жены – и невольно отшатнулся. В глазах Гуты серым туманом клубилась Зона. В ее глазах, которые он так любил целовать, которые тоже снились ему по ночам… Зона забрала его семью, взамен подарив счастье, о котором он ее попросил. Одно большое счастье, одно на всех…
Рэд повернулся, снял с вешалки куртку, вышел на лестничную площадку, плотно прикрыл за собой дверь и запер ее на ключ. А потом уперся лбом в потертый дерматин над замочной скважиной и ноздрями, всем телом, всем существом своим, кусая до крови губы, принялся впитывать в себя запах дома, которого у него больше не было.
Справа послышались шаги, кто-то поднимался по лестнице. Рэдрик оторвался от двери и повернул голову.
Всегда недовольное, помятое личико управляющего сейчас было искажено страхом, замешанным на решимости загнанной в угол крысы.
– Я принес вам постановление о выселении… В вашей квартире творится черт знает что, и я…
Рэд Шухарт взял управляющего за ворот и резко толкнул. Мясистая спина глухо чавкнула, шмякнувшись об стену. Сталкер неторопливо взял толстяка за шею, вытащил из-за ремня пистолет и приставил ствол ко лбу управляющего.
– Запомни, сволочь, – негромко произнес Рэд. – Что бы ни случилось, никто и никогда не откроет эту дверь. До тех пор, пока дом не рухнет от старости. Иначе я вернусь и найду тебя. Даже если ты вздумаешь убежать на край света, я все равно найду тебя и пристрелю как собаку. В гараже стоит машина с фальшивым бензобаком, в нем контейнер. Отнесешь его в «Метрополь» Хрипатому Хью. За то, что лежит в контейнере, он обещал любую сумму, которая уместится на листке чековой книжки, так что оплаты за квартиру хватит примерно на двести лет и еще останется очень много. Только не вздумай открыть этот контейнер, потому как это будет последнее, что ты сделаешь в своей жизни. Вопросы есть?
– Н-нет…
– А еще ты будешь каждый день носить и складывать под дверь мясо, масло, картошку, бобы и хлеб. Все очень просто. Пришел, позвонил и ушел. Если никто не возьмет продукты, на следующий день ты заменишь вчерашние на свежие. Все понятно?
– Д-да… Конечно, м-мистер Шухарт, я все сделаю…
– Вот и хорошо.
Управляющий дрожал как осиновый лист, по его лицу катились крупные капли пота. Сталкер убрал пистолет, засунул его обратно под куртку и не спеша спустился вниз по лестнице.
Рэдрик вышел из подъезда и остановился. Во дворе гудела небольшая толпа, человек пятнадцать-двадцать. Люди нерешительно топтались на месте, почти все курили, сплевывая себе под ноги. Плохой симптом. Обычно люди ведут себя так, когда сильно нервничают. А нервная толпа может многое, но ничего из этого многого хорошо не заканчивается.
Завидев Шухарта, многие отвели глаза. Но не все. Рэд мгновенно выделил из толпы зачинщика с глазами цвета утреннего тумана.
– Привет, сталкер, – выкрикнул зачинщик, делая шаг вперед.
– И тебе не кашлять, Рябой, – сказал Шухарт. – Чем обязан?
– Твое дармовое счастье для всех повернулось боком, – заявил сталкер, засовывая обе руки в глубокие карманы камуфлированных штанов. – От нас больше никто не берет ни денег, ни золота. В городе продукты кончаются, а торговцы разводят руками – поставщики отказываются иметь дело с жителями Хармонта. Вчера ООНовцы перекрыли все дороги, впускают в город и выпускают обратно только по спецпропускам. Что ты на это скажешь, Рыжий?
Рэд вздохнул, поднял голову и посмотрел на небо. И зачем он спьяну рассказал обо всем в «Боржче»? Люди просили – он и рассказал. Захотел почувствовать себя богом? Ну и как оно? Хреново, честно говоря, особенно когда теряешь все, что тебе было дорого, а вчерашние почитатели вот-вот собираются разорвать тебя на части. Да уж, трудно быть богом, не замарав рук в крови. Но иначе никак. Иначе твои собственные руки рано или поздно окажутся прибитыми к кресту.
Слов не требовалось. И так все было понятно. Но он все-таки сказал:
– Не называй меня Рыжим, сталкер, не люблю. И, если честно, пошел бы ты в ведьмин студень вместе со своей осчастливленной пристяжью.
В следующую секунду руки Рябого вылетели из карманов, словно подброшенные спрятанными там пружинами. Но Шухарт оказался быстрее. Армейский «Кольт» глухо гавкнул, словно разозленный ротвейлер, и Рябой со всего маху грохнулся затылком об землю, расплескав по ней изрядное количество мозгового вещества, добросовестно взбитого экспансивной пулей.
Толпа прянула в стороны, с ужасом глядя на труп, раскинувший руки, в каждой из которых было зажато по метательному ножу. На поверхности обоюдоострых клинков пузырилось что-то зеленоватое, похожее на «газированную глину», нанесенную тонким слоем.
– Кто следующий? – равнодушно спросил Шухарт.
Плевать, что в «Кольте» больше нет патронов. Во-первых, толпа об этом не знает, все смотрят не на затворную раму, отъехавшую назад, а на Рябого, умершего так быстро и неожиданно. Во-вторых, если кинутся, то первого попавшегося он точно загрызет зубами. Вцепится в горло и не отпустит до тех пор, пока тот не перестанет дышать. Такое уж у него, Рэда Шухарта, сейчас настроение.
Но следующего не нашлось. По одному, по двое толпа начала стремительно рассасываться. Остались только человек пять наиболее впечатлительных, которых вид трупа вогнал в жесткий ступор. Но и те вздрогнули и обернулись, когда проезжавший мимо сквера на велосипеде парень заорал благим матом:
– Чего встали? Военные город оцепили, заграждение ставят! Давайте все на площадь, пойдем к мэрии, будем требовать ответа у властей, что все это значит!
Через полминуты сквер был пуст, но Шухарт этого уже не видел. Он быстро шел дворами в сторону юго-западной окраины города, где в самом конце Горняцкой улицы стояла старая будка телефона-автомата. Хрипатый клялся, что в прошлый раз ничего не тронул, кроме фарфорового контейнера с «ведьминым студнем». Что ж, ему можно верить. Когда дело касается больших денег, Хрипатый Хью не разменивается на мелочи.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});