Бесконечная Пустота 3 - Ден Нижегородцев
— Речь не об этом.
— Приказ ясен. Я уже заказала в космонете андроида с большим… потенциалом для службы. Теперь он вам будет подавать кофе и завтраки на борту, а также помогать мне с… техобслуживанием.
— Вот и чудно, — удовлетворённо кивнул я. — Давно надо было сделать.
— Мне прям стало интересно, что же там за потенциал, — усмехнулась демоница. — Но ты в любом случае это заслужила, сестрёнка. Между прочим, пупсик, я давно тебе предлагала купить нам новых андроидов.
— Ты видела, сколько они стоят? — нахмурился я. — Общедомовые андроиды прекрасно справляются со всеми обязанностями. Хотя нам следовало подарить такого Кристине. Жаль, не пришла идея прежде.
— Чё у тебя за память?! Я тебе предлагала купить андроида на её прошлый день рождения, но ты тогда настоял, что ей больше понравится автогриль.
— Зато теперь мы все наслаждаемся вкусными сосисками и стейками, когда приходим к ней в гости, — осторожно заметил я.
— Эгоист, — обречённо пожала плечами демоница.
— Ладно, нам тоже пора возвращаться, — сказал я, допив пиво. — Прощайтесь с морем и погнали. Кристина, проверь ещё раз как следует номер по возвращении. Любая зацепка может привести к беде. Ясно?
— Так точно, капитан, — отозвалась искин.
* * *
Вся боевая группа Омикрон вместе со связной прибыла в космопорт к девяти утра и поднялась по выдвижному трапу на борт звездолёта класса сумрак, модель «РКС-900 „Акула“».
Данный ультрасовременный космический корабль передали в наше распоряжение около двух лет назад, заменив старый добрый «Сумрак-200П», который мы отдали ВКС Земного Союза за весьма приличное вознаграждение. Центральный процессор Прелести аккуратно перенесли на новый борт, так что она по-прежнему управляла всеми системами.
«Акула» была почти в полтора раза больше «Сумрака-200П», но при этом не уступала в скорости и манёвренности, а также обладала более совершенными стелс-системами.
По расположению помещений наш новый корабль почти не отличался от старого и придерживался стандарта для класса сумрак: жилые отсеки находились на верхней палубе, технические — на нижней, в которую вели люки из капитанского мостика и грузового отсека в хвосте.
Из шлюза небольшой коридор вёл на капитанский мостик с пятью креслами для членов экипажа. От него в сторону хвоста располагались арсенал, совмещённый с местами для отдыха камбуз, кубрик, шлюз и грузовой отсек с отдельными помещениями для хранения десантного транспорта и меха, а также двумя камерами временного заключения.
На борту «Акулы» размещалось восемь кают вместо шести, а в медотсеке, кроме автодока, находилась капсула ремонта для андроидов новой компактной модели. Кроме того, все помещения звездолёта были куда более просторными — мне даже удалось разместить в своей каюте двуспальную кровать и кресло, при этом в ней ещё оставалось достаточно свободного пространства, чтобы не толкаться.
«Акулу» защищали две лазерные турели и модуль квантового щита. Для ведения боя на вооружении стояли рельсотрон и торпедная установка.
Нас радовало эстетическое совершенство нового корабля. Внутренняя обшивка имела мягкий серебристый оттенок, а лобовое стекло из сверхпрочных материалов позволяло любоваться космическими видами напрямую, без необходимости использования голографического монитора.
Поднявшись на борт, все, кроме меня, разошлись по своим каютам, включая автономную боевую платформу. После обретения «человечности» Прелесть начала активно обзаводиться собственными материальными благами, которым требовалось место для хранения. А заодно она приобрела привычку отдыхать в койке вместо того, чтобы стоять в режиме ожидания внутри док-станции, располагавшейся посреди унылого технического отсека.
Я принял на себя первую вахту и уселся в уютном капитанском кресле. Согласовав маршрут с искином-диспетчером, я поднял «Акулу» в небо и уже через пару минут провёл её сквозь внешние слои атмосферы в открытый космос. Затем совершил первый варп-прыжок по направлению к планете Октябрь системы Гагарин, на которой располагался Центральный штаб специальных галактических операций КГБ ЗС. И наш дом.
— Земля такая красивая, — вдруг раздался позади меня голос любимой жены, показавшийся мне необычайно мягким.
— Да, — сразу согласился я. — Самая красивая планета из всех, на которых мне довелось побывать. Это родина наших предков — колыбель человеческой цивилизации.
— Жаль, у нас было мало времени для посещения всех достопримечательностей и туристических маршрутов, — продолжила Бестия, присаживаясь в соседнее кресло.
— Чтобы посетить все достопримечательности Земли, не хватит целой жизни. Тут содержится такое культурное наследие бесчисленных народов, которого больше нет нигде во всей галактике Млечный Путь. Почему ты не спишь, родная?
— Не знаю. Мне вдруг стало грустно от мысли, что ты сидишь здесь совсем один, когда остальные отсыпаются.
— Дело привычное, — сказал я, затем взял её ладонь в свою и с любовью поцеловал. — Но мне приятно, что ты обо мне думаешь и заботишься. Что с тобой случилось, дорогая? Я тебя совсем перестаю узнавать. Становишься мягкотелой?
— Вот не можешь ты прожить, чтобы я хотя бы раз в час тебя на хер не послала. Да, упырь?
— Наверное, к этому я тоже слишком сильно привык, — пожал я плечами и ещё раз поцеловал её ручку. — Люблю тебя, моё солнце.
— Я тебя тоже, пупсик.
— Я тебя сильнее.
— Начинается, блядь.
Мы просидели всю мою вахту вместе, болтая, целуясь и обнимаясь. Несмотря на прошедшие годы, мои чувства к Бестии не остыли, а привязанность лишь крепла с каждым днём. Я уже не мог представить своей жизни без рыжей демоницы. Однако в то же время меня терзали муки совести за то, что я всё реже вспоминал мою Ангел. Ту единственную, которую я любил с самого раннего детства и клялся любить целую вечность.
Девять лет минуло с момента её трагической кончины. Четыре года прошло с тех пор, как она последний раз явилась в моих видениях. После того как я свершил возмездие за убийство Ангел и Сары Леви, разобрав на атомы Айзика Фридмана, она больше не появлялась. И не отвечала на мои призывы, даже когда я творил жесть.
Хотя Ангел периодически мне снилась, я словно бы уже окончательно смирился с её потерей и тосковал всё меньше. Этот факт одновременно меня радовал и приводил в глубокую печаль, вызывая болезненное чувство вины.
Самое странное для меня было то, что я как будто
