Заклинатель боли - Кирилл Смородин
Не успел я сообразить, что к чему, как противник повалил меня, ухватил склизкими пальцами за горло и стал душить.
Я задергался, пытаясь сбросить уродца, но тщетно. Держался тот очень крепко, вдобавок начисто перекрыл мне кислород. Чудом я смог поднять руку, дотянуться до гнилой оскаленной морды и упереться в плоский нос твари. Нужно попытаться столкнуть урода, иначе он меня прикончит.
Рогатый тут же мотнул башкой, и моя ладонь соскользнула — да так, что пальцы угодили прямо в раззявленную пасть. И прежде, чем противник сообразил сомкнуть зубы, я ухватился за его нижнюю челюсть и из последних сил рванул на себя.
Послышался мерзкий хруст, и усеянный гнилыми зубами трофей оказался у меня в руке. Однако уродец будто бы и не заметил потери: он все так же продолжал сдавливать мое горло, а пламя в его глазах разгорелось еще ярче.
Вот же тварь!..
Оскалившись и сжав челюсть покрепче, я ударил. Попал точно в висок, и челюсть пробила гнилую черепушку. Я вытащил ее и ударил снова. Потом еще раз, и еще.
Понятия не имею, откуда взялись силы, но я бил, бил и бил. Вонзал челюсть в растущую рану, не обращая внимания на вонючую дрянь, что лилась из нее и изувеченной пасти прямо на меня. Лишь когда полголовы карлика превратилось в месиво, он перестал хрипеть, а его пальцы отпустили мое горло.
— Мразь, — процедил я, спихивая врага с себя.
Упав на траву, тот задергался и начал таять. Вскоре от рогатого остался лишь Слепок, я подобрал его, кое-как оттерся от гнилой крови карлика и двинулся в склеп.
Центр его занимал постамент с открытым гробом. Покойника внутри не было — вместо него лежало темное бьющееся сердце. Отходящие от него сосуды напоминали щупальца разной длины и толщины, а от количества магической энергии, излучаемой сердцем, захватывало дух. Определенно, этот трофей куда ценнее, чем все, что я нашел раньше.
Убрав сердце в сумку, я вышел из склепа и продолжил исследовать погост. Карлики встречались все чаще, но каждый новый бой проходил легче предыдущего. Увидев меня, они просто перли вперед, рыча, вытянув руки. В общем, сами подставлялись под удар.
Попотеть приходилось только с рогатыми: эти твари обитали исключительно в склепах и были гораздо быстрее и сильнее. Так что в поединках с ними требовалась мгновенная реакция. Впрочем, в какой-то мере их скорость играла против них самих. Уродцы без раздумий бросались в атаку, а я оставался на месте и выставлял глефу, держа ее на определенной высоте. В итоге противники напарывались на клинок горлом и вскоре прощались с головой. Главное — делать все секунда в секунду.
Слепки и сокровища продолжали падать в сумку, но благодаря магии та оставалась полупустой и почти ничего не весила. Что ж, тем лучше, потому что чувствовал я себя не очень. И это мягко сказано: бои выматывали настолько, что если бы не наполнявшая Темные Угодья сила, я бы уже давно лежал где-нибудь в центре кладбища, растерзанный карликами.
Тем не менее, я заставлял себя идти вперед и спустя еще два часа добрался до выхода с погоста. Кабо говорила, что там будет еще один обелиск. И он действительно был. Правда, под охраной огромного и очень уродливого существа, увидев которое, я невольно повторил свое любимое «ишт-илхо» и поспешил укрыться за ближайшим деревом.
Перед обелиском расположилась темная гниющая туша. Три метра в высоту, примерно столько же в ширину, с крошечной косматой головой и четырьмя неестественно длинными руками. Ног у твари не было, а на массивном пузе медленно росла пара бугров. Вскоре один, побольше, задрожал и лопнул, выпуская на свет мертвого карлика. Тот вывалился на траву и некоторое время просто лежал. Затем большая тварь зарычала, и уродец наконец зашевелился, встал и побрел прочь. К этому моменту «дозрел» и второй бугор.
Мерзость… Зато теперь хотя бы понятно, откуда берутся карлики. Однако вопрос в другом: что делать с этой тварью?
К обелиску она меня не подпустит. Тот находится прямо за массивной тушей, и стоит приблизиться, как я сразу же попаду под удар лапищи. А каждая из них метров семь в длину.
— Ишт-илхо, — зло повторил я, отчаянно соображая.
Пока я думал, тварь «родила» еще одного карлика. Уродец встал и медленно побрел в сторону — к мертвому дереву, клонившемуся над маткой. Пару секунд я просто смотрел на него, прикидывая свои шансы, а потом вздохнул и покрепче сжал глефу. Похоже, выход из положения нашелся, вот только попотеть придется так, что страшно становится. Не говоря уже о риске погибнуть.
Дождавшись, когда карлик уйдет подальше, я ползком перебрался под то самое дерево. Снял сумку с плеча, встал и рубанул по сухому растрескавшемуся стволу глефой. Затем еще раз, и еще.
Вопреки ожиданиям, топор из моего оружия получился неплохой — зарубка росла с каждым ударом. Проблема была в другом: тварь меня заметила.
По кладбищу прокатилась волна яростного рева. Туша заворочалась, распространяя дикую вонь, и ко мне потянулись сразу две лапищи. Когти на пальцах длиной не уступали кинжалам.
Пришлось спешно отступать и снова использовать глефу по назначению. Взмах за взмахом — я оставлял на разлагающейся плоти длинные порезы.
Матка взревела с новой силой и попыталась схватить меня в очередной раз. Я чудом увернулся и, атаковав в ответ, отсек ей палец.
Вновь рев, еще громче. Но зато тварь убрала лапы, позволив мне вернуться к стволу. Правда, продолжить рубить я все равно не смог.
Пока матка пыталась дотянуться до меня, на свет появился очередной карлик. И сейчас он медленно, но неумолимо пер ко мне, скалился и урчал.
Я шагнул навстречу уродцу и ткнул глефой прямо в плоскую морду. Клинок пробил кости легко, будто скорлупу. Карлик остановился, а я стал ворочать оружием, пока его голова не развалилась на части. Затем наконец-то вернулся к стволу и продолжил рубить.
Тварь ревела и время от времени пыталась дотянуться до меня. Приходилось отступать, отмахиваться, отчего ран на гигантских лапах становилось все больше. Раз в три-четыре минуты появлялись карлики, также вынуждая меня прерываться.
Я жадно заглатывал воздух и обливался потом. Голова кружилась, мозг едва не закипал. Перед глазами плясали золотистые искры, а про то, что мышцы горят огнем, я старался не думать. Как говаривал наставник, страдать будешь потом — когда все враги уже отмучаются. Юморной был дядька. Но суровый, да будет его посмертие лишено всякой боли.
Наконец
