Мимикрия: Ирбис - Наталья Владимировна Лакедемонская
— Нет! — ревел от дверей Грюм.
Он рвался, как безумный, но сразу пятеро держали его.
— Забирай Мимика, только оставь его живым, — истошно проголосил Верховоин.
Марон застыл на месте. Повисла тишина. Все наблюдали и ждали.
— Хорошо, — сказал он и убрал за пояс нож, — Все присутствующие свидетели! Я сохраню Кифалу и всем его сопровождающим жизнь и не буду препятствовать их отъезду, но взамен получу Мимика.
Грюм ничего не ответил. Он лишь громко выдохнул и обмяк. Схватка была окончена. Эту войну он проиграл.
Марон обернулся к Науре. Та, кутаясь в покрывало, жалась к стене и обезумевшими глазами смотрела на господина.
— Что же мне делать с тобой? — брезгливо сказал Марон.
Он нагнулся и больно ухватил Науру за запястье. Та закричала от боли и ужаса.
Кифал дернулся, чтобы встать и защитить девушку, но Марон выхватил из-за пояса нож и пригрозил юноше.
— Ты, кажется, хотела выпрыгнуть из окна, — яростно шипел Марон, подтаскивая отбивающуюся Науру к подоконнику.
Марон подошел и выглянул из оконного проема. Внизу была брусчатка.
— На что ты надеялась? В лучшем случае, умрешь, в худшем, останешься калекой, — продолжал рычать он.
— Не трогай… Не смей! — закричал Кифал и бросился на Марона снова.
Но тут на помощь Феодалу пришел Грюм. Он схватил безумца и оттащил от Марона.
— Уймись, — шипел он на юнца.
— Хотела, прыгай! — рявкнул на Науру Марон и зашвырнул, как котенка, на подоконник.
— Прости, прости меня! — рыдала девушка.
— Ты опозорила мой дом. Опозорила свою семью. Кому ты теперь нужна? — брезгливо проговорил Феодал и занес руку, чтобы с усилием толкнуть Науру вниз.
— Северная крепость! — закричал Кифал.
Марон замер и обернулся.
— Я отдам за нее Северную крепость, — сокрушенно сказал Кифал.
— Что! — заревел Грюм.
— Очень интересное предложение, — сказал Марон и стащил девушку с подоконника на пол.
— Ты не имеешь права. Там же твои подданные! — негодовал Верховоин, забыв о приличиях.
— По рукам, — перебил его Марон.
Наура вскрикнула от облегчения и прижалась к полу.
Кифал вырвался из рук разочарованного Грюма и подбежал к девушке. Он обнял дрожащую красавицу и заслонил собой от толпы наблюдателей.
— Даю вам шесть часов, чтобы уехать. Жду вас, Кифал, в зале через полчаса для подписания договора о передаче прав на территорию Северной крепости. Напоминаю, что вы находитесь на территории моей вотчины и, в свете нарушенных вами негласных прав соглашения о Лояльности, пребываете в незавидном и абсолютно бесправном положении. Посему советую не хитрить и соблюсти все устные договоренности, — сказал Марон и вышел из пропитанной жасмином спальни.
Вся свита последовала за руководителем. Грюм неприязненно посмотрел на обнимающуюся парочку и пошел к выходу. Солдаты Нортиза расступились, пропустив руководителя, затем по одному удалились.
Невозможно описать с какими чувствами наблюдал Грюм, как спустя час Кифал подписывал бумаги о передаче прав на владение землями, относящимися к Северной крепости вотчины Нортиза. Организуя поездку к Марону, он никак не предполагал, что подписывает родной вотчине смертный приговор, ведь Северная крепость была последней надеждой на победу или хотя бы перемирие. Теперь у Марона было все; Нортиз и драгоценный Мимик.
Вся свита жадного Феодала собралась в зале. Всем хотелось стать свидетелями самой беспрецедентной сделки за всю историю Феодального общества. Этот день войдет в историю, как и все главные его участники. Обстановка была такой возбуждающей, что все забыли о мирно спящем звере с ярко-голубыми глазами. Только ненасытный Марон украдкой поглядывал на клетку в углу комнаты, и все нутро начинало вибрировать от ликования. Он победил Нортиз и завладел самым редким природным чудом.
Спустя несколько часов от центрального причала отплыли корабли Кифала. Они увозили прекрасную Науру в разоренный Нортиз. Все знали, что величию родины самых квалифицированных наемниковпришел конец. Марон обложит Нортиз данью и сделает частью своей огромной вотчины. Грюм смотрел, как ослепленный гормонами Кифал обнимает женщину, стоящую целого состояния, и с грустью предвкушал приезд на родину. Именно он должен будет первым доложить Диале о случившемся, а Кифал в это время спрячется от материнского гнева в окрестностях.
Диала… Грюм вспоминал, как обещал ей привезти сына с победой. Он подвел всех…
В то время как терзаемый муками совести ВерховоинНортиза плыл к родным берегам, Марон строил планы на будущее, сидя в зале за одним столом с Дайнагоном и своим верным Верховоином.
— Весь Вестиг трубит о том, что Кифал выкупил у Марона одну из наложниц за Северную крепость, — сообщил Драп.
— Теперь никто и не вспомнит, что она обесчестила себя. В других обстоятельствах ее бы закидала камнями, а теперь станут прославлять в легендах, — вмешался Дайнагон.
Марон никого не слушал. Он смотрел на клетку в углу комнаты и размышлял.
— Грюм так и не открыл тайну этой клетки, — неожиданно сказал он.
— Это неважно. Я выяснил, что за письмена идут по периметру прутьев. Это мертвый язык одной из диких западных народностей. Через неделю мне привезут книгу, и мы расшифруем, что там написано, — ответил Дайнагон.
— А вдруг дело в древесине или металле? — засомневался Марон.
— Тогда зачем так четко и аккуратно вырезать эти надписи по всем краям ящика? — настаивал советник.
— Для красоты, — предположил Драп.
Мужчины посмотрели на грубый, явно наскоро сколоченный контейнер, и усмехнулись. Никакие магические письмена не смогли бы украсить эту убогую клетку.
Феодал встал и подошел к спящему ирбису.
— Здравствуй, Мимик, — впервые заговорил с пленницей он.
Животное невнятно зарычало и еще туже свернулось в клубок.
— Она же из диких мест. Вряд ли знает наш язык и обладает средним интеллектом, — сказал Дайнагон.
Хищник даже ухом не повел.
— Возможно, — задумчиво проговорил Марон, глядя на спящего ирбиса.
Глава 6
— Почему ты плачешь, Наура? — спросила девушку Диала.
Наура вытерла слезы рукавом темно-серой рубахи и отрицательно покачала головой.
— Ты в Нортизе уже месяц, а все еще ни с кем не общаешься. У меня такое чувство, что тебе у нас не нравится, — укоризненно произнесла будущая свекровь.
«Не нравится» — эхом пронеслось в голове у Науры. Ей было непонятно, издевается Диала или говорит серьезно. Изнеженной Науре было непонятно, как кому-то может нравиться в Нортизе.
