Инфер (СИ) - Михайлов Дем

Никто не слушал этих поэтов. Но все удивлялись их живучести. Удивлялись тому, что в пропитанных ядом зданиях, вздымающихся над вторгшимся океаном, упорно цепляются за жизнь те, кто вроде бы громогласно объявляют всему миру о своем желании умереть. В этом и был их резон селиться в таких заброшках – эта добровольная робинзонада на руинах мира привлекает хоть какое-то внимание. А им это внимание было очень нужно. Они жаждали его…

А чего тут удивительного?

На самом деле эти фальшивые оракулы, лживые предвестники, ужасные поэты и никчемные писатели с токсичной депрессивной прозой, просто возомнили себя теми, кто может нести истину народу, теми очередными тупоумными ушлепками, что посчитали себя учителями способными открыть глаза народу, навязывая им непрошенные истины, навязывая им собственное уродливое видение мира, выставляя врагами тех, кого ненавидели сами, заставляя мерзкое личное мнение становиться не менее мерзким общим… а на самом деле они были обычными никчемными паразитами и не забывали вовремя наведаться на сетевой портал проклинаемого ими государства, чтобы получить социальное пособие.

Как только стало ясно что миру приходит конец – настоящий, а не выдуманный – все эти ублюдки моментально исчезли с сети, перестали ругать свои страны, перестали требовать восстания. Нет. Покинув свои логова, они ринулись выбивать себе местечка в искусственных мирах. И эти места они требовали с яростью и звериным рыком – мы граждане сего славного государства! Мы имеем право! Мы имеем право на жизнь!…

Почему я вспомнил о них?

Да потому что, с трудом оторвав взгляд от безмятежных мирных небес, я увидел полускрытую растениями фреску, прикрытую от дождей выступающим мраморным козырьком. Несмотря на прикрытие, время не пощадило фреску, но я разглядел достаточно, чтобы понять, что уже видел подобные граффити, полотна, фрески и даже барельефы ранее. Кто-то в рваной одежде, с разорванным на лоскуты неопределяемым флагом над головой, истошно кричит с крыши брошенного грузовика, обращаясь с яростью к бредущим мимо трущобникам, одновременно указывая вдаль – на высящиеся на горизонте светящиеся небесные башни сытого мира…

– Дерьмоеды – процедил я, встряхивая головой, чтобы не углубляться в рваную мозаику воспоминаний слишком далеко.

Кажется, с моей и без того поуродованной головой сделали что-то. Не знаю что. Но уверен, что без вмешательства в память не обошлось.

Я вообще не помню, как очутился тут – снаружи. В упор не помню! Хотя…

В голове замелькали картинки – порой почему-то черно-белые – как мы с Каппой бежим по темному коридору по грудь в воде. Экзы приглушенно лязгают, нам вслед рвется заунывная сирена, а впереди медленно опускаются стальные заслонки, перекрывая нам путь. Затем темнота… а потом мы кубарем летим по крутому склону, разбивая стальными головами камни, вырывая растения, низвергая вниз лавины из щебня, обрушивая водопады черной почвы, кишащей насекомыми… Снова чернота. Потом мелькают огромные невероятно толстые стволы гигантских деревьев, истошно орут обезьяны… Каппа падает и начинает биться… я пытаюсь его удержать, но он вырывается и куда-то мчит, держась за голову и воя так истошно, будто ему сверлят голову раскаленным сверлом. Я бегу следом и… начинаю задыхаться. Мне чудится, что системы экзоскелета перестают подавать мне воздух. Я увеличиваю на ходу приток, но не помогает… Вцепившись мечнику в плечи, сбиваю его с ног и… мы снова летим вниз по склону, срывая дерн и ломая гнилые сучья. Где-то на двадцатой секунде неконтролируемого падения по нам начинают лупить системные полусферы и это заставляет Каппу очнутся на пару минут. Он перестает вырываться, мы начинаем двигаться осмысленно, уворачиваясь, ища укрытия за толстенными стволами, ныряя под корни… Мы проходим этот пояс смерти и… нас накрывает очередной приступ. Каппа с воем убегает, исчезая между стволами. А я… я не в силах сделать ни одного вдоха, мне чудится, что экз умер, фильтры забиты, я вот-вот задохнусь и…. темнота… следующее воспоминание – я бегу уже голым, сжимая в руках оружие…

– Вот же дерьмо! – подытожил я, на самом деле обрадованный тем, что начал вспоминать недавние события.

До этого – до бега по коридору с водой и опускающейся впереди стальной стеной – я помнил, как вскидываю руку с оттопыренным средним пальцем и с насмешливо заявляю фальшивому Первому Высшему, что ему следует прямо взять и…

– Вспомню еще – буркнул я, финишировав у противоположной стены двора.

Размеры двора впечатляли – я преодолел по выросшему на некогда чистом пространстве лесу больше полутора тысяч шагов, считая их машинально. То и дело попадались вывороченные корнями массивные резные плиты, что некогда покрывали двор – или ими были вымощены дорожки красивого цветочного парка. Хотя непростой тут жил хозяин – богатый, но симпатизирующий нищебродам сеньор, что уже немалая редкость.

К виднеющемуся среди деревьев дому – двухэтажное здание атакованное и побежденное природой – я приближаться не стал. Нет смысла. В такие богатые места суются в первую очередь. Все ведь убеждены, что богачи набивают комнаты своего дома съестными припасами, оружием, медикаментами, бухлом, резиновыми бабами и пластиковыми фаллосами умеющими петь серенады. Тут вынесли все, что представляло хоть какую-то ценность. Тайники? Они вполне могут тут оказаться. Но чтобы их отыскать нужны сотни часов. И не факт, что содержимое тайника меня порадует – чаще всего там прячут золотые украшения, монеты и прочее. На кой хрен мне такое сокровище? Мне бы сейчас винтовку с оптическим прицелом. Или хотя бы запас патронов к дробовику и ружью.

Покинув двор – на стену забираться не стал, найдя очередной пролом – я оказался на том, что некогда было улицей. С трудом пробираясь между стволами, смотря, куда ставлю ноги и не приближаясь к накрененным жирным кактусом с иглами длиной в мою ладонь, я двинулся по направлению к центру города, ориентируясь на небоскреб. И нет-нет я снова глядел в небо – дикарь Маверик не забыл упомянуть, что иногда тут все же пролетают на очень большой высоте железные птицы, изредка спускаясь чуть пониже. Он показал руками их очертания. И сразу стало ясно, что это крылатые беспилотники – такие теоретически способны находиться в небе вечно. Солнечные панели на крыльях солидного размаха, экономичные электродвигатели, емкие батареи, хорошее оборудование для ведения разведки. Если есть база для посадки и хотя бы небольшого профилактического осмотра и мелкого ремонта – эти птицы из композитных материалов действительно могут летать вечно. Ну и, само собой, только дурак не подумает о спутниках, обладающих не мене зоркими глазами. Но тут уже сложнее – спутники не могут жить вечно. Рано или поздно они упадут или попросту отключатся. Плюс мотающиеся по орбите облака космического мусора, что представляли собой адскую проблему в те прошлые времена… Но все же бдительность ослаблять не стоит – уверен, что система наблюдает. Уверен, что система, которая вдруг начала палить по мне из пулеметов, уже ищет меня.

А может уже и послала по-нашему с Каппой следу того самого «молчаливого ассасина».

Это было бы вполне логично – послать за беглецами гребаного жнеца.

Жнец…

Что еще нахер за сучий жнец?

Кто этот хмырь в боевом экзе, что вычищает постапокалиптичные города?

На ум сразу пришел герой… но разве герои не получают вечного рая в Землях Завета?

Хотя по умениям, по живучести – вполне подходило.

Вряд ли фальшивый Первый хотел сделать мне именно такое предложение – превратиться в молчаливого ассасина, что ни с кем не разговаривает, а просто стреляет. Нет. Не вариант. Во время разговора в накренившейся Башне было ясно, что от меня хотели не просто карательную тупую акцию по устрашению и уничтожению распоясавшихся дикарей. Нет. От меня хотели добиться согласия на выполнение серии очередных заданий в стиле «Дикая эволюция» – сначала найти откуда эти ноги растут и только затем вырвать их с корнем. От меня хотели разведку. Расследование. А это в первую очередь подразумевает жесткие допросы с пристрастием, долгие разговоры, мягкие беседы, а порой и нежные воркования.