Роберт Черрит - Волчья стая
Полковник Вульф, вы принимаете предписания Трибунала?
– Мадам, деяние любого наемника наносит урон репутации всех остальных. И хотя Волчьи Драгуны давно пользуются репутацией честных и добросовестных слуг своих нанимателей, представление о нас было омрачено этим последним контрактом. Это не та дорога, по которой Драгуны пойдут в будущем. Что сделано – того не вернешь. Тут уж нам никто не поможет. Трибунал провел честное и беспристрастное расследование этого дела и вынес обоснованный вердикт. Мне не остается ничего другого, как принять приговор.
Голос его был тверд и спокоен, но, как мне показалось, я различил в нем какой-то подтекст, намек, сулящий другое решение.
– Благодарю вас, полковник Вульф, – произнесла Эмбридж. – Объявляю заседание закрытым.
Члены Трибунала строем покинули кабинет через ту же самую дверь, в которую вошли. Когда представители Дома Марина направились к главному выходу, их старший советник приблизился к Джеймсу Вульфу.
– Я не собирался замешивать в это дело вас лично, полковник. Надеюсь, вы не станете держать камень за пазухой против Лиги Свободных Миров или благородного Дома Марика. Мы только добивались справедливости.
– Вы добились справедливости, советник, – спокойно отвечал Волк. – И даже большего.
– Это что, угроза, полковник Вульф? – Голос советника сразу стал холодным и высокомерным.
– Обещание.
Советник, конечно, мог принять слова Волка на свой счет и на счет Лиги, но я сразу углядел, куда гнет полковник. Глаза его были прикованы к Кантову. Джеймс Вульф пропустил мимо ушей бормотание советника о том, что, дескать, не стоит принимать все так близко к сердцу. Как только комната опустела и в ней не осталось никого, кроме Драгун, Волк подозвал к себе Кантова.
– Кантов, вы происходите из Внутренней Сферы, но уже достаточно пробыли вместе с Драгунами, чтобы усвоить некоторые из наших не слишком известных широкой публике обычаев.
– Еще бы, полковник. И верьте мне, я так вам признателен... Видно, здорово умаслили этих ханжей сынки Дома Марика. Все могло выйти иначе, если бы Вако не мутил воду. Полковник, я так ценю то, что вы вступились за нас...
Волк оборвал этот поток слов.
– Вы знаете, что такое Судилище Обиды?
– Что? – Смуглый Кантов заметно побледнел под иссиня-черной щетиной. От него снова запахло потом. – Не хотите же вы сказать...
– По праву получившего вызов вы можете выбирать между поединком со снаряжением и рукопашным боем. Я учитываю нашу разницу в возрасте и комплекции, к тому же обычаи Драгун позволяют мне оговорить условия поединка, если вы отклоните снаряжение. Но смею уверить вас, что, если вы выберете бой со снаряжением, я не стану настаивать на использовании боевых роботов одинакового тоннажа. Вы можете воспользоваться своим «Цербером».
«Цербер» являлся боевым роботом Кантова и относился к классу тяжелых штурмовых машин. Он был на двадцать тонн тяжелее «Стрельца» – боевого робота, принадлежавшего Волку. Двадцать чрезвычайно значимых тонн, которые могли дать Кантову преимущество.
– Как только примете окончательное решение, сообщите о нем лейтенанту Камерону. Он поставит вас в известность о моем выборе оружия. А до тех пор лучше не попадайтесь мне на глаза.
– Сдержитесь, полковник, – заметил Парелла, командир полка «Гамма». В его голосе слышалось беспокойство. – Вы не перегибаете палку?
Волк повернулся лицом к нему. Не хотел бы я оказаться под огнем этого взгляда.
– Между прочим, под вами тоже земля горит, полковник. Если бы вы делали свою работу как следует, таких проблем не возникало бы.
– Вы сами распорядились о том, что необходимо оставлять прямое руководство полками, когда дела идут нормально.
– Я знал, что иногда совершаю ошибки, – холодно ответил Джеймс Вульф. Парелла прищурился.
– Сдается мне, сейчас вы совершаете очередную.
– Вот как, полковник Парелла? – Волк заколебался на какую-то долю секунды. – Что ж, может, вы и правы.
И, развернувшись на каблуках, Джеймс Вульф направился к выходу. Я поспешил за ним.
– Полковник Вульф. – Голос мой дрожал и срывался. Я дико сконфузился, но надеялся, он поймет дело так, что я хочу обратиться к нему приватно. – Я не могу понять, почему вы сначала приняли приговор Кантова, а потом вызвали'его на поединок. Ведь если...
– Шире надо охватывать эту картину, Брайен, шире. Здесь все намного сложнее. Я никогда не смог бы одним махом разрешить проблемы полка «Гамма» простым расформированием его или заменой личного состава.
– Так зачем же весь этот вызов? Кантов намного моложе вас, и его «Цербер» непростой соперник для вашего «Стрельца».
Вульф рассмеялся.
– Не беспокойся, Брайен. Никакого боя не будет.
– Вы хотите сказать, что все это – показуха? – Тут я уже вконец растерялся. Если этот вызов был брошен Волком только для того, чтобы показать во"..1, что он на самом деле не одобряет действий Кантова, то полковник неправильно выбрал время. Вокруг не было ни одного слушателя, кроме Драгун.
Джеймс Вульф отрицательно покачал головой.
– Вызов брошен всерьез. И если я говорю, что сражения не произойдет, я лишь имею в виду, что Кантова здесь не будет к началу поединка.
Я остановился как вкопанный, я был потрясен до глубины души. Не может быть! Неужели Волк поручит кому-то убрать Кантова? Заметив, что я отстал, полковник остановился и обернулся.
– Здесь нет никакой подтасовки, – сказал Волк, очевидно угадав направление моих мыслей. – Кантов – трус. Он сбежит еще до начала сражения.
И у меня сразу отлегло от сердца. Опасения насчет того, что Волк унизится в моих глазах, оказались лишь игрой воображения. Я припомнил основные положения его книги по стратегии и тактике, особенно о необходимости знать, что представляет собой твой враг. Волк был мастером своего дела, и его суждения о людях всегда оказывались безошибочными и непогрешимыми. Если он уверен, что Кантов сбежит, значит, так оно и будет. Кантов в самом деле драпанет – умора. Моя вера в благородство Волка не пошатнулась, и мы последовали дальше.
И тут Волк удивил меня в очередной раз.
– Как только появится полковник Блейк, передай ему, пусть просмотрит протоколы Трибунала и составит список по поводу перестановок.
– Перестановок, – словно эхо, откликнулся я, еще не вникнув в суть сказанного.
– У этих бравых молодцев из батальона Кантова еще есть шанс. Не замешанные в этом скандале солдаты и офицеры будут прощены. Вся гниль должна быть срезана, чтобы не распространяться на честных воинов. Если Драгуны не поднимутся выше любых упреков нанимателей, в скором времени мы станем ничем не лучше какой-нибудь залетной шайки пиратов. А я не стану руководить бандой. Волчьи Драгуны не имеют права называться разбойниками и мародерами.
Меня поразило, с каким жаром были произнесены эти слова.
– Вы говорите так, словно отстаиваете это, полковник.
– Всегда надо что-то отстаивать. Мы проследовали в зал, навстречу уже поджидавшим там репортерам.
V
Волк оказался прав: никакого Судилища Обиды не состоялось. Кантов пропал – в казарме не осталось и следа от него, только неделю спустя, по источникам информации полковника Блейка, мы узнали о его спешном бегстве на Т-корабле, державшем курс на Капеллу. Беглый майор отыскал себе новое прибежище у рейнджеров Олсона, в полку наемников, которые просто сочли за честь принять в свои ряды бывшего Драгуна, пусть даже и опального. Из того, что мне довелось услышать на офицерских собраниях, можно было заключить, что Кантов действительно смог «подняться» до морального уровня рейнджеров. Вслед за Кантовым Фортецию благополучно оставили и несколько его закадычных приятелей. При этом для большинства объектом бегства явилась Капелла, и лишь немногим из них удалось занять первые подвернувшиеся вакансии в подразделениях, согласившихся их принять. Через две недели ни одного человека из моего «черного списка» не осталось в пределах Фортеции.
Я оказался доволен вдвойне, так как получил радостную возможность раздать несколько появившихся вакансий.
Однако нам по-прежнему приходилось иметь дело с порядками, заведенными Кантовым.
Волк неплохо перенес свою вынужденную разлуку с полем боя. Он с головой ушел в работу, на которую ему раньше не удавалось выкроить время. Приговор, вынесенный Трибуналом, не запрещал ему заниматься деловыми операциями Волчьих Драгун. В свободное от работы время Волк пересматривал учебные планы, разрабатывал военные стратегии, интересовался успехами чуть ли не каждого инструктируемого на Фортеции: от залетных сфероидов, решивших познакомиться поближе с воинским искусством, до задействованных в процессе жесточайшей дрессировки сибов. Много внимания уделял он также ученым.
У меня же масса времени уходила на бесконечную перетасовку заявок и предложений. Хотя я неустанно убеждал себя в том, что это крайне важно и имеет для службы не меньшее значение, чем все остальное, должен признаться, что все же немало хлопот мне доставляли блэквелловские списки.
