Михась Южик - Ледник
А тем временем на бескрайних просторах бывшей пустыни Сахары, а ныне — плодороднейших землях державы вкалывали бичуемые надзирателями негры, азиаты и некогда свободные люди, покурившие, например, не дома, а в своем подъезде. Вкалывали за гнусное варево, покрытые струпьями и изнуряемые тропическими болезнями. Естественно — умирали. И естественно — их никто не считал. Ибо урожай, добыча продуктов для честных тружеников городов — издавна были объявлены священными категориями. Не будет продуктов питания — держава стремительно захиреет, и не только не спасет будущие поколения от ледника, но и развалится прямо сейчас, терзаемая мародерами и всякой шушерой.
Поэтому, именно поэтому, а не из какой-то жестокости так мучились и изнемогали рабы на полях, виноградниках, пастбищах. Никто не хотел им зла. Но никто и не осуждал Правительство, никто вслух не жалел мучимых на полях рабов. Ибо, во- первых, раб он и есть раб, а не свободный гражданин, коего не только можно, но и нужно жалеть, коему необходимо сочувствовать. Во-вторых, белое человечество помнило, с малых лет изучало историю и знало о годах голода и мора, когда бухнул вулкан на Суматре, знало о мучениях своих предков.
Продуктовая тема издавна стала в ОЕ табуированной. И крошки никто не выкидывал со стола в мусорное ведро. (За найденные в урнах пищевые продукты многие граждане потащились на каторгу и там сгинули.) Итак, увозимых на поля осужденных, а тем паче — рабов никто не жалел.
Пережившие этот ад, дотянувшие до конца сроков и тем самым реабилитированные вольные граждане сразу же вливались в социум и сразу же защелкивали свои рты на замок. Даже жене, даже матери никто не смел пожаловаться или окунуться в воспоминания о годах каторги. Люди возвращались как бы пришибленные, как бы с измененной немного психикой. Делалось ли это медикаментозно или страдания накладывали сию печать на былых каторжан — об этом можно было только гадать, но — упаси Боже! — не рассуждать и не расспрашивать. Впрочем, за «отсидевшим» всегда сохранялось его жилье, семья, рабочее место, восстанавливались буквально все гражданские права.
8
В ангар Нэш вошел решительно и сурово. Как бы не замечая кинувшегося к нему офицера, он криком скомандовал:
— Строиться всем! — и опытные бойцы мгновенно сомкнули ряды в две шеренги.
Рослые, плечистые, с бычьими шеями — солдаты были как на подбор. Четыре офицера, стоявшие в первом ряду — майор и три капитана, — ненамного уступали солдатам в крепости тел.
— Доложите! — вновь скомандовал Дэвид.
И майор в камуфляжной форме двинулся к нему строевым шагом.
Через двадцать минут на заднем дворе, где была спортплощадка с препятствиями, шла усиленная тестовая тренировка. Солдаты бегали стометровку в полном снаряжении, преодолевали двухметровый бетонный забор, подтягивались и делали подъем переворотом на перекладине. Не слишком отставали от них и офицеры. Майор Джобович особо подвергся истязаниям полковника. Нэш сначала принудил его отжаться сто пятьдесят пять раз от асфальта, затем проползти с полевой сумкой и оружием пятьдесят метров по зыбучим пескам, а после этого погнал на перекладину, где заставил вращаться солнышком дюжину раз. Майор справился, но, видимо, затаил на Нэша небольшую обиду.
Полковник часто использовал подобный прием — унизить, опустить в глазах команды ближайшего к нему по званию офицера, чтобы остальные знали — в стае один и только один вожак. Это сильно укрепляет боевой дух, направляет все силы на действие по команде, а не на пустопорожние рассуждения. Оставив издевательства над майором, хоть после «солнышка» так и подмывало пустить его на трехкилометровый марш-бросок, полковник Нэш произвел еще одно необходимое действие. Давно заприметив самого рослого и мощного солдата по фамилии Свенсон, полковник построил команду около площадки с песком. Сам стал перед ними и грозно сказал:
— И не думайте, солдаты и офицеры, что вы меня впечатлили своим прыжками, бегом и преодолением препятствий. Поверьте, обезьяны куда круче и проворнее вас. И гориллы и шимпанзе с встроенными чипами разберутся с вами в два счета. И лазят, и бегают, и душат, и режут ножиками они гораздо успешнее. Поэтому вы и я обречены проиграть, если не будем включать мозги. Я еще не читал ваши досье, но вполне верю словам начальника штаба: вы лучшие бойцы Объединенной Европы. Однако этого мало. Ввиду непредвиденной экстремальности ситуации от наших мозгов, от способности принимать мгновенные и тактические решения будет зависеть судьба страны. Я не стану даже вам говорить, какой пожар возгорится в народе, если мы не изничтожим это сборище ублюдков под ледником, если ледник не зафункционирует в прежнем режиме. И без того число жертв терактов достигло такого уровня, что их уже просто невозможно скрывать, невозможно замалчивать в газетах и в новостях по этому чертовому ящику. Вам ясно?!
— Служу Президенту! — унисон мощных голосов сотряс спортплощадку.
— Отлично. Поэтому действовать мы будем быстро, решительно и жестоко. Буквально все обезьяны должны быть истреблены в самое ближайшее время. А уж будете вы их жечь огнеметами, расстреливать или резать на части — это как вам угодно. Но они должны быть истреблены! Что касается операции — думаю, даже и напоминать не стоит, что вы должны слушаться меня беспрекословно. Если делимся на части — над каждой будет стоять старший офицер, и подчиняться ему надо так, как будто бы с вами я. Солдат Свенсон! — вдруг крикнул полковник Нэш. — Мне кажется, вы не слишком внимательно меня слушаете. Уж больно кривите губы и плохо скрываете кислое выражение лица.
— Никак нет, господин полковник! — вздумал было оправдываться солдат.
Он действительно ничего подобного себе и в мыслях не позволял, и Дэвид знал это. Тем не менее, все, что произошло в дальнейшем, целиком и полностью следовало из его теории работы с командным составом. А от правил своих Нэш не отступал никогда.
— Выйдите из строя, — скомандовал он Свенсону.
Солдат, огромный, плечистый, скандинавского типа парень, выдвинулся вперед.
— Вот вам лопата. — Сказав это, Дэвид выдернул из кучи песка саперную лопатку и бросил солдату. Тот ловко поймал ее на лету.
— Запомните, — продолжал полковник, — что эти нелюди так же могут перегрызть вам горло зубами, как вы мне — перерезать его этой лопатой.
Дэвид ощущал, как целый строй вперил в него внимательные глаза.
— Поэтому, — продолжал он, — ваша задача, солдат Свенсон, нанести этой лопатой мне как можно больше ранений. Попробуйте убить, если это у вас получится.
— Но. — начал было огромный детина, покручивая в руках лопату, как игрушечную.
— Выполняйте! Я безоружен. — С этими словами Нэш сорвал с себя пояс с кинжалом и пистолетом и бросил в сторону. — Для усложнения задачи идемте в песок.
Они отошли от глазевшего на них взвода еще на пару десятков метров — стали посреди площадки, проваливаясь в песок по щиколотку.
— Начинайте! — С этими словами полковник согнулся в коленях, выставив руки вперед; его глаза загорелись хищным огнем.
Свенсон был опытный боец, и заводить его на борьбу какими-то особыми методами было необязательно. Резко взмахнув лопатой над головой, он бросился на полковника.
Лопата просвистела в сантиметрах от плеча Дэвида. И только молниеносная реакция не позволила его раскроить. Скандинав чуть было не потерял равновесия, рассекши вместо плеча пустой воздух. Он на секунду оперся о лопату — и тут обнаружил, что противник стоит совсем не в том месте, где должен бы быть. Полковник, упруго сгибаясь, находился уже по правую руку от солдата. А с этой руки замах делать было неудобно. Тем не менее Свенсон, как бы оттолкнувшись от лопаты, выпрямился, одновременно посылая ее двумя руками вперед — целя в живот полковника.
Этот неподготовленный удар стоил ему очень дорого. Дэвид, отклоняясь назад, в момент пролета лопаты около живота нанес по ней сокрушительный удар сцепленными кулаками. Лопата глухо плюхнулась на песок. Свенсон же вконец потерял равновесие и получил удар сапогом в челюсть. Дальнейшее взвод наблюдал в бессловесном изумлении. За ударом в челюсть, который дезориентировал Свенсона, последовала серия ударов полковника: сначала по коленному сгибу, после чего викинг припал на одно колено; затем левой ногой по печени, от чего солдат, екнув, согнулся; и наконец — два завершающих удара по его мощной шее сцепленными кулаками. В результате чего солдат остался лежать на песке бездыханный.
— Заберите его, — скомандовал Нэш, потирая ладонь о ладонь. — Майор Джобович, я к вам обращаюсь. Несите его в санчасть, через десять минут будет как новенький.
Через несколько секунд майор и два солдата, взваливших на плечи огромное тело, поспешили в санчасть, находившуюся совсем близко от спортплощадки.
