Андрей Пинаев - Болото
Мы с Толиком одновременно отшатнулись от окна. Мое сердце бешено стучало в груди, зубы выбивали дробь.
-Ну и дела! наконец нашел я в себе силы улыбнуться.
-Ага... Прямо как дядька Петро рассказывал. Жуть.
-Ты ложись давай, а то не выспишься.
-Мне теперь не уснуть...
Через несколько минут проснулась Саша. Выскользнув из спального мешка, она подошла к Толику и что-то прошептала ему на ухо. Толик виновато глянул на меня и вместе с Сашей удалился в гостиную, вскоре оттуда послышался разговор вполголоса и негромкий смех.
Я смущенно отвел глаза. Все-таки чертовски жаль, что мой организм смог тогда победить вирус. Тогда три года разницы между мной и Лизой не значили бы ровным счетом ничего.
А может, наоборот жаль... хоть и грешно такое думать... жаль, что Лиза не такая, как я. Сейчас мы могли бы так же идти, держась за руки...
Когда я все же рискнул выглянуть в окно, от призраков не осталось и следа, только светофор никак не желал исчезать. Внезапно я ощутил, что меня качает. Веки отяжелели, меня начало клонить в сон; я похлопал себя по щекам: уснуть на дежурстве - позор!
Однако сонливость не проходила, она накатывала волнами, как вязкий черный туман. Мои ноги подогнулись, и я сполз на пол.
Мне снился путаный и дурацкий сон: сначала я долго бежал по запутанным ледяным коридорам, затем появился здоровенный мужик в черном плаще и глухом стальном шлеме. Он вытащил длинный светящийся меч, отрубил мне руку и сказал, что он мой отец. Потом все еще больше запуталось: мне снилось, что взамен отрубленной руки мне сделали стальную (что полная чушь, кибернетические протезы лет двадцать как устарели) и что я опять в Лагере, только почему-то в северной ячейке "Алые". Меня заставляют доставать моей железной рукой печеную картошку из горячих углей; несмотря на то, что рука железная, почему-то жутко больно...
Пробуждение было долгим и болезненным. Сначала Толик долго брызгал мне в лицо холодной дистиллированной водой, потом Саша что-то вколола в руку. Я сел; окно было открыто настежь, холодный ночной ветер насквозь продувал квартиру. Ребята не спали; они смотрели мимо меня, не поймешь как - не то обвиняюще, не то...
-Я что, уснул? -Толик отвел глаза. - Что случилось-то?!
-Да ты-то не виноват... Ты только не пугайся, ладно? на свою правую руку посмотри.
Я посмотрел и вскрикнул от ужаса. На запястье правой руки темнели две маленькие дырки, вокруг стремительно разливалась гематома.
-Это что?! Откуда?
-Вон, на полу. Еще живая, тварь.
На полу возился и пускал сопли вчерашний "Безобидный" слизняк, пришпиленный арбалетной стрелой.
Толик зло сплюнул в открытое окно:
-Я сижу с Сашей, она вдруг говорит, мол, пахнет как-то странно. Вышла в спальню, и почти сразу - брык на пол. Я задержал дыхание, вышел, окошко открыл. Смотрю, ты тоже без сознания лежишь, а эта мразь тебе руку прокусила и кровь сосет... Я ее оторвал кое-как, бросил и из Мишкиного арбалета к полу пригвоздил. Как комната проветрилась, сначала Саша очнулась, потом и ребята встали. Тебя дольше всех будили.
-Отчего это? Какой-то газ, что ли?
-Ну... Это слизняк напердел. Под дверь наверное, падла, просочился...
Словно угадав, что говорят о нем, слизняк отчаянно попытался сорваться со стрелы, а когда ему это не удалось, он вдруг забулькал и стремительно начал раздуваться, как пузырь.
-Толик! он опять начинает! - вскрикнула Саша, со звериной грацией отпрыгивая от слизняка.
Толик несколько раз крепко припечатал слизняка подошвой тяжелого сталкерского ботинка, но тот не останавливался. Тогда Толик вскинул огнемет, щелкнул запальником и накрыл тварь струей огня.
Как ни странно, горящая тварь пахла не горящим мясом, а чем-то растительным, приторно сладким...
Утро было совершенно испорчено. Проверив подвал, мы обнаружили там несколько гнезд склизких тварей. Ясно было, что оставаться в этом здании больше нельзя, придется искать другое убежище.
* * *А над Лагерем неожиданно расчистилось небо. Еще утром весь мир был затянут гадким серым туманом, но во второй половине дня туман стал редеть и скоро стал таким жидким, что сквозь него можно было видеть пронзительную синеву. Почти все ребята высыпали на площадку Лагеря, радуясь внезапному подарку природы.
Вернувшись в Лагерь, мы разложили на длинном деревянном столе свою добычу. Завхоз Саня, матерясь и скрипя больными суставами, начал ее сортировать:
-Так, золото, ага... Это по весу пойдет, это (он подбросил на руке изящную золотую сережку) пожалуй сойдет за историческую ценность. Так, серебро... Ну, тоже ничего... А это вы на хрена приперли? - указал он на шкатулку из черного дерева.
-Там украшения золотые.
-Так отодрать не могли?
-Жалко отдирать, красивая шкатулка.
-Ладно, сойдет. Так, пять дисков, ага... Этот, кажется, с фильмами.
После катастрофы, когда был уничтожен центральный сервер страны, любая частица информации из прошлого ценилась на вес золота. Дурацкие комедии и малобюджетные боевики, которые прежде никто и задаром не стал бы смотреть, теперь отрывали с руками.
-Значит, все вместе это будет, ага... это будет сто двадцать очков, или тысяча двести два кредита. Как возьмете?
-Кредитами. - за всех ответил Толик.
Саня протянул ему стопку бумажек и добавил к ней две монеты. Монеты Толик сунул в карман, а тысячу двести двадцать кредитов бумажками протянул обратно:
-Обменяй на очки.
-Вот засранец! - одобрительно ухмыльнулся Саня.
Две сотни очков давали право на эмблему отряда, о которой мы спорили до хрипоты на протяжении всего обратного пути к Лагерю. Наш спор не смогла прервать даже стайка юных и потому наглых крыс...
...Толик пальнул в сторону особо наглого крысака из огнемета, опалив тому усы, и вновь повернулся к Игорю:
-Ну чем тебе череп с костями не нравится?! Раз уж вышло так, что отряд называется "Покойники"!
-Во первых, это банально. Во вторых... (Игорь выстрелил из арбалета, не целясь, и один крысак с визгом ускакал на трех лапах) ...Западные название себе придумали, "Пираты", эту эмблему уже, можно сказать, себе взяли!
Мишка прильнул к оптическому прицелу и плавно потянул спусковой крючок. Одна из крыс словно споткнулась и упала, стрела вошла ей точно в глаз. Мишка взвел арбалет движением рычага и внес свои пять копеек:
-А если типа гроб? Ну или там могила?
-Бее. -моментально отозвалась Саша. - не нравится. Давайте лучше того смешного скелетика изобразим, которого тогда кто-то к нашей двери приклеил.
-Это Женька нарисовал и приклеил. Будет потом ходить хвастать.
Игорь поднял арбалет вслед убегающим крысам, но передумал стрелять. Он снял очки и почесал дужкой переносицу:
-Давайте изобразим латинские буквы "R.I.P.".
-И что это за фигня?
-Это по латыни. Что-то вроде "Покойся с миром", раньше так на могилах писали.
-Ага, круто. И главное, никто не поймет, что это значит, вот это самое крутое. - недовольно пробурчал Толик. Я поддержал Игоря:
-Вообще-то ничего... мне нравится.
-Ну и ладно, - сдался Толик. - тем более ничего более умного в голову не лезет. Пусть будет "R.I.P."
Шесть часов спустя Саша сидела на койке и старательно пришивала к нагрудным карманам наших курток отпечатанные на твердом пластике эмблемы - мерцающие белые буквы на угольно-черном фоне. Игорь читал найденную в одной из квартир старинную бумажную книгу, стараясь не повредить ветхие страницы, Толик сосредоточенно высчитывал на бумажке наши финансы, а Мишка лежал на спине и бесцельно крутил в пальцах арбалетную стрелу. Потом он повернулся ко мне:
-Максим! А, Максим?
-Чего? - повернулся я к нему.
-Как думаешь, что если в арбалетную стрелу пороху набить? Она ж пустая внутри.
-Ну, и?
-Запал вставить, чтобы взрывалась при ударе. Такой стрелой медведя можно будет завалить!
-Игоря спроси, он умный. - Я встал и открыл дверь.
-Ты надолго? - Поднял голову Толик.
-Да так, погуляю пока...
-Опять, небось, к Лизе... - хихикнула Саша.
Не ответив, я вышел в коридор. Спустя несколько секунд меня догнал Толик.
-Максим, ты это... извини, конечно, что лезу я не в свое дело, но лучше бы не ходил ты к ней.
-К кому это - к ней?
-Ну... я думал, ты к Лизе опять собрался.
-Да нет же! Правда просто погулять хотел по Лагерю!
Я сам не понял, зачем солгал Толику. Смеяться надо мною он бы точно не стал.
Толик словно прочитал мои мысли. Он поковырял носком ботинка бетонный пол и произнес тоскливо, как будто это была его беда, а не моя:
-Я понимаю, она хорошая. Она всем нравится. Но и ты пойми: она не такая, как мы. Дело ведь совсем не в возрасте. Для нее этот Лагерь - работа, вот стажировка у нее закончится, и она уедет, на ее место пришлют другого медика. И она все равно уедет, понимаешь? Даже если что-то и получится у вас.
