Борис Орлов - Будь готов!
— Пайки у вас высококалорийные, так что на охоту отвлекаться не потребуется, — сообщила нам симпатичная девица из минус четвертого отряда сандружины. — Только, пожалуйста, товарищи звеньевые, учтите — плюсовиков нельзя сразу переводить на пеммикан. Сперва просто подкармливайте, из расчета пятьдесят на пятьдесят. Помните, что плюсовиков нельзя оставлять без горячей пищи. Первые недели две — ежедневно, дальше — по обстановке, но ни в коем случае не реже двух раз в неделю! И воду кипятите…
Учи ученых! То я пеммикан не пробовал! Знаю, как оно бывает: мелкие сразу на него наваливаются — за уши не оттащишь, а потом из кустов их не вытащишь. Хоть за уши, хоть за что…
Пеммикан — штука вкусная. Мясо, перемолотое с ягодами и жиром, залитое медом, засыпанное пряными травками и высушенное. Если жевать всухую — можно спокойно неделю-другую без обедов, завтраков и ужинов обойтись. Только пить сильно захочется. А если кипяточком заварить, получится суп — не суп, чай — не чай, а что-то среднее, но тоже — вполне себе ничего. Но помногу его мелким нельзя. Жирный очень. Так что, кроме пеммикана, мы получили еще консервы в горшочках, перловые и гречневые концентраты, крупы, сушеную картошку, морковку и всякие травки-корешки, мед в плотной упаковке из вощеной бумаги. Сухари, печенье — по три пачки на человека, колбаса — по килограмму, икра черная, паюсная — по три кило на человека, вобла… А сверх всего — конфеты — целых два килограмма на звено и шоколад!
Шоколад я за последние годы пробовал раза два. Ну, точно — два! Первый раз, это когда раненый в изоляторе лежал. Мне тогда шоколад прописали — кровопотеря была большая. Вкусный такой, соевый. Даже какао два раза давали! Только оно мне меньше понравилось. А шоколад — это да!
Второй раз я шоколад попробовал на зарнице, когда у пленного скандинава в рюкзаке обнаружилась целая плитка с надписью «CHOCOLATE». Она была такая замечательно коричневая, с белым налетом. Мы с ребятами разломали ее на дольки и съели. Каждому по полдольки досталось…
А тут — шестнадцать плиток на звено! С ума сойти — по полплитки на человека! Здорово нас снабдили, ничего не скажешь. Только отслеживать мальков надо. Особенно с пеммиканом, шоколадом и конфетами. С конфетами — даже больше чем с шоколадом. Конечно, если они только на Первомай, на Ноябрьские и на Новый год в подарках по две конфеты получают, а тут… Я, честно скажу, сам слюни глотал, когда получал эти конфеты. Два килограмма! Они уже немножко слиплись, но все равно еще вполне можно прочесть название. «Дюшес». Кто-то мне рассказывал, что давно, еще в дотемные времена был такой сорт груш. Не знаю, груши у нас тоже не часто бывают, так что в их сортах я не силен. Может, они в Артеке растут?..
Тем временем звено уже построилось. Внешнее охранение снято, двое мелких под командой моего лучшего разведчика и одноотрядника Сашки Тихонова выдвинулись вперед… Ну…
— Звено! Колонной по два!.. Марш!..
Уже двадцать пятый день, как мы перешли границы Республики. Пока все тихо: людей нет, зверья — почти нет, так что если бы не комары — прогулка на свежем воздухе, иначе и не назовешь.
Мы движемся со средней скоростью тридцать-сорок километров в день. Сперва наш маршрут лежал к мертвому городу Ярославлю — была надежда, что удастся пройти через зону смерти. Но на шестой день пути дозиметры словно взбесились, и я решил повернуть на запад. Может, нам удастся проскочить между Москвой и Тверью?
Предыдущие разведки сообщали, что Волга, по крайней мере — в верховье, чистая. Ну, то есть, конечно, пить из нее воду я бы никому не посоветовал, но если профильтровать и прокипятить… Тщательно профильтровать и прокипятить… Поэтому переправились мы через нее почти спокойно. Как и говорили поисковики, опасное зверье тут не часто попадается, а жутких мутантов, о которых так любят трепаться мальки, там и вовсе нет. Не встречали.
На самом деле мутантов этих никто в глаза и не видел. Ходят у нас какие-то слухи про Пупырчатого Буржуина да Осклизлого Фашиста, а толку? На них даже облавы устраивали — точно знаю. А результат? Нету его, результата…
Мама рассказывала, что когда я еще и октябренком-то не был, завалили одного мутанта — Вонючего Ваххабита. Только я об этом нигде никогда не читал, и официально никто про это не говорил. Вроде бы отец, когда еще у них в отряде настоящий вожатый был — из дедафгановских омоновцев, сам в этой облаве участие принимал. Шесть дней монстра этого гнали. И будто бы тогда они много народу потеряли, потому что этот Вонючий Ваххабит действительно ядовитый газ пускал, а противогазов у них не было. По рассказам отца выходило, что в последний момент, вожатый их — старший лейтенант Чекин — лицо портянкой замотал, да и метнул связку гранат прямо в пасть чудищу. Может, и правда, все так и было, только я точно знаю: если морду портянкой замотать, которую до этого шесть дней не снимали — почище любого ядовитого газа будет! Так что, хоть отца я и люблю и уважаю, а только, если и был этот Вонючий Ваххабит на самом деле, так, скорее всего, помер своей смертью, или ушел, куда глаза глядят. Хотя это — вряд ли. Мать говорила, что глаз у этой зверюшки было чуть не сорок, и располагались они вокруг всей головы…
…Та-ак, а что это птички как-то странно взлетели? А ну-ка…
Я поднимаю руку, и звено тут же останавливается, а через мгновения уже рассыпается, готовясь занять круговую оборону. Что, интересно, нам разведка сообщит?..
— Товарищ старший звеньевой, там — люди! — малек-второотрядник машет рукой вперед, по ходу нашего движения. — Деревня или городок. Старший пионер Тихонов и пионер Миронова двинулись в разведку, а меня послали с докладом.
Деревня, говоришь? А ведь птицы-то не оттуда шарахнулись, куда ты ручонкой показал… Та-ак…
— Сергиенко! Возьми троих, одного снайпера, и проверь-ка во-он там. Метров на пятьсот-шестьсот…
Димка салютует, быстрыми жестами указывает на тех, кого берет с собой и, перехватив поудобнее свой «ручник», исчезает в зарослях. Тишина… Слышится только звон комарья, да наши двое юннатов воркующим шепотком успокаивают самую молодую лосиху Фиалку, которой ну никак не лежится спокойно… Тишина…
Хруст веток, и передо мной возникает Сергиенко:
— Леш, там такое дело… Короче, тебе лучше самому посмотреть…
Это что за новости?
— А звено?
— Пусть с нами идут, так даже лучше…
Мы осторожно пробираемся сквозь кусты… Мама моя! Вот это да!
Передо мной, в небольшой ложбинке, съежились с десяток девчонок, на взгляд — от второго до минус третьего отряда. Правда, ни из какого они, не из отряда — галстуков нет, одежка потрепанная, а в глазах… В глазах такой ужас, какого ни у одной пионерки не может быть, даже если она встретит обоих Буржуинов и Фашиста в придачу!
Рядом с девчонками примостились несколько телят, поросята, ягнята, вроде бы… Да что это такое?!
Увидев меня, девчонки еще сильнее съежились, а некоторые даже зажмурились. Сидящая рядом с ними Чайка-Логинова заворковала что-то успокаивающее, но помогло это мало.
— Так, девочки, что у вас случилось? — я стараюсь говорить спокойно, без лишних интонаций, как и положено при допросе пленных. — Вы из деревни?
Превозмогая ужас, одна из старших девчонок кивает.
— Отлично. А как ваша деревня называется?
— Л-логиново-во…
— О, Катюш, смотри-ка — Логиново. Не твои родные места, случаем?
Я улыбаюсь своей шутке, но Чайка отвечает совершенно серьезно:
— Никак нет, товарищ старший звеньевой. Мои родители — из Москвы.
М-да, тяжело, когда у человека нет чувства юмора…
— Девочки, а чего вы нас так боитесь? Мы людей не едим — не выродни какие-нибудь. Да и если вы про что другое подумали, то мы, опять же, не выродни. У нас, пионеров, вдохновляют друг друга только по желанию. По обоюдному желанию, я имею в виду… да вставайте вы, не бойтесь!
Но мои слова не оказывают особого воздействия. Девочки слишком напуганы. Ну тогда…
— Марина, Марина Семенова! Объясни ты этим трусишкам, что их никто не тронет!
И вперед выходит наша Марина. Она повыше меня на полголовы, да и в плечах изрядно пошире. Грудь такая, что завхоз каждый раз стонет, пытаясь подобрать ей юнгштурмовку по размеру, а уж кулак у нее… Очень, знаете ли, внушительный кулак…
— Значит так, — басит Семенова, — я вас, обалдуев, честно предупреждаю: если кто к этим девчонкам полезет…
Она так выразительно взмахивает своим «кулачком», что даже я невольно вздрагиваю, хотя и совершенно не собирался «лезть» к этим запуганным созданиям.
Маринка между тем спрыгивает в ложбинку, приобнимает ближайшую девчонку за плечи, усаживает рядом с собой:
— Ну, ну, ну… Ну, ты чего?.. Успокойся: я же рядом…
Она извлекает из кармана плитку пеммикана, отламывает от нее кусок и протягивает своей подопечной:
