Sib - Пилот
А ведь не прав, рыжий мент Костас! Я ещё тогда на оговорку его насторожился. Не 208-Б это. А просто 208. И в объяве написано правильно. Караван. И человеков он везёт не четырнадцать, а двенадцать. И значит, движок в ём скорее всего родной, PT6A-114, в котором не шестьсот семдесят пять, а шестьсот кобыл. Помнится мне, 114А ставить после 1990 года стали на 208B. Но и на 208-е тоже случается 114А попадают. А эта птичка 1987 года. Этто надоть посмотреть!
"Первым делом первым делом самолёты" — загундел я себе под нос и обошел птичку вокруг, полюбовался. Всё вроде цело. Дырок в фюзеляже не заметил, вмятин тоже. Крылья есть, пропеллер на месте. Киль торчит, как положено. Почти, как я! А я — торчу! В смысле — пребываю в восхищении и восторге предвкушения полётов.
Госпожа Катерина открыла ключиком правый люк в салон, подняла верхнюю половинку, опустила вниз нижнюю с трапом, слегка пригнулась, и оттопырив попку скользнула в кабину. Вот, гад буду, это специально она. Дражниццо! Ой, что деется!
И следом за ней в самолёт залез. Терпимо. В Аннушке-то салон повыше будет, а тут, как в микроавтобусе "Газель", примерно. Но, терпимо. А интересно салон оформлен. Кресла-то и вовсе не родные. Заводские только пилотские и ещё пара, следующих за пилотскими. Между ними шкафчики какие-то затесались. Остальные сиденья — самоделки откидные-раскладные, к бортам притянуты. Но не так, как в АН-3, по десантному, спинкой к борту, а лицом по ходу. Что-то подобное я в старом медицинском "РАФе" видел. В два ряда, по три штуки в ряд. Итого десять мест вместе с пилотскими. Нет, всё-таки двенадцать. Сзади ещё два, тоже можно развернуть. Когда нужны дополнительные места — отцепляем сидуху от борта, спинку поднимаем, и к борту тягой намертво приворачиваем. Получается жёсткая треугольная конструкция. И удобная. А когда не нужны — по стеночкам их обратно, как вот сейчас они закреплены. И грузи в салон, чего хочешь. Сколько влезет. Или матрасик надувай, и спи себе в уюте. Грузопассажирский вариант. Оно и понятно, раз владелец рыбаком был. Мало ли, вдруг рыбы наловишь. Или там лося завалишь. Не по сиденьям же добычу складировать.
Заглянул сразу из любопытства в хвостовой отсек, за занавеску. Есть такая опция! В наличии. В фирменном исполнении. Как Чкалов говаривал — "С тех пор как на самолётах появился клозет, небо перестало быть стихией сильных". А за унитазом, там маленький переносной японский многотопливный генератор "Honda" примостился, двухкиловатник. Пара парашютов неведомой конструкции. Плот спасательный оранжевый. Под парашютами и плотом ещё какая-то хрень припрятана. Наверное ещё кое-какие бонусы. Всё веселее и веселее становится. Полюбовался я сибаритством этим и в кокпит пошел.
Нет, надо будет за Теодора этого свечку в церкви поставить! Хороший был человек. Глянул я на приборную доску — ай да Теодор! В самом центре фотка госпожи Катерины главенствует. Без вуали. Глаз не отвести. На оригинал пялиться неудобно, так я на фото хоть погляжу. Потом только остальное разглядел.
Чуть ниже и левее тоже знаковая фотография прикреплена… Жираф валяется со сломанной шеей, а чуть далее валяется Сессна-172, с аналогичным крылом. Душераздирающее зрелище. Заставляет задуматься. Ненавязчиво так намекает, что высовываться бывает вредно для здоровья. Глянул я на эту трагедию и Семёныч на ум пришёл, вспомнилось: "Полководец с шеею короткой должен быть в любые времена…".
Помотал головой, наваждение отгоняя, присел в командирское кресло и делом занялся. Под себя господин Фокаиди приборы переделал. С душой. Во первых он втулил в среднюю панель GPS-навигатор, GARMIN — GPS 500W, десять килобаксов такой стоит, шикарно. На место штатного, под авиагоризонтом, установил навигационный дисплей HSI — Sandel SN-3308 Electronic. Дивная вещь, очень информативный прибор. Авиагоризонт — тоже дисплей. И тоже нехилых бабок стоит. Порадовал меня расходомер топлива. Цифровой. Электронный! Красавец! Остаток топлива в целом и по каждому баку по отдельности в килограммах, и также расход топлива в килограммах в час показывает, ну и время до конца веселья подсчитывает. Родной "фуел флоу" тоже на месте, но он невнятный какой-то. Не поскупился гоподин Тео и на многофукционалный метеолокатор. Справа, ближе к панели второго пилота, дисплейчик радара Bendix/King RS-181A. Дальнобойность 350 км. Совсем хорошо. Весомый шанс не вляпаться в грозу. Не всегда над ней проскочить возможно. Иногда и обойти не грех. Или на земле переждать. Картографировать проплывающую под крылом местность тоже можно. Ну, и не стукнуться об кого-нито в воздушной пробке. Тоже помогает.
Высотомер и измеритель скорости близко не родные. В метрах и узлах меряют. Тоже с цировой шкалой. Указатель крена заменён дополнительным АРКом. Он же VOR. А в остальном — стандартная панель для двести восьмых. Пощёлкал я тумблерами. Подключил аккумуляторы, авионику, зашевелились стрелочки. В исходное положение пришли. Полюбовался я на эту красоту и пощёлкал все тумблеры взад. Рано мне винтом размахивать. А жаль.
Повернулся к хозяйке, спрашиваю:
— Миссис Фокаиду, кто может мне рассказать историю этого летательного аппарата? Какие и когда ремонты он проходил, какие с ним неприятности случались, Что на нём меняли, ну, и всё такое? Формуляры мне бы почитать? Дай, а?
Не понимает. Ладно, давай по другому. Порылся в карточках, момент у меня этот предусмотрен. Нашёл. Показал ей, Катя головкой покивала, дверку отворила и на весь ангар выдала:
— Чееезааарооо!
И ещё что-то. Наверное, подь сюда. Голос у неё в верхней точке амплитуды звонкий. И точно, на зов из каптёрки какой-то нарисовался мужик, полноватый и в возрасте уже. Лет так, с полста ему. В характерный голубой комбез прикинут. Все авиатехники мира в таких, наверное, щеголяют. Покурлыкали они, покивал он седой головой и в каптёрке скрылся ненадолго. Я тоже дверь пилотскую отворил, трапчик опустил и на бетон спрыгнул.
Вернулся поименованный Чезаре с тощей папкой, изрядно захватанной масляными пальцами. Я даже умилиться успел. Как всё это мило, как знакомо и душевно близко сердцу моему. Масляными паклями формуляры писать. Вручил Чезаре мне папочку эту и встал в позе ожидания. Я в капот потыкал пальцем и ладонью похлопал. Открывай, мол, посмотрим, что там у нас унутре, окромя неонки. Может, пробухали вы моторчик-то, без хозяйского пригляду, мои маленькие радиослушатели?
Мужик головой покивал. Догадливый. И капот распечатывать принялся, а я формуляры листаю. Интересная картина прорисовывается. Там хоть и не по-нашему расписано, но по датам, обрывкам знакомых слов и маркировкам, кое-что разобрал. Выпущен пепелац был в начале 1987 года с двигателем PT6A-114, как и ожидалось. Отработал в Кении четыре года, а потом был продан Теодору Фокаиди. В процессе предпродажной подготовки покупатель возжелал заменить родной двигатель, отработавший к тому времени более пяти тысяч моточасов на новый, более мощный PT6A-114А. Ммцу! Кроме того, он приобрёл "про запас" ещё один такой же двигатель. Видимо скидку ему предложили хорошую. Вероятно.
Ну негры, ну дают! Это как же надо кувыркаться, чтобы за четыре года такое время налетать. Жили они в нём, что ли, не приземляясь и невылезая? А Теодорка-то, при деньгах был, мужчина. На всю жизнь запасся. Хотя, глупая шутка вышла, поскольку он, бедолага и одного-то не изъездил. Прости, Господи, дурака… Так, профилактика, снова профилактика. Замены резинок согласно регламента. Дальше опять идут профилактические ремонты, межремонтные осмотры, в общем, всё как положено. Серьёзных аварий и прочих приключений птичка благополучно избежала.
Чезаре, капот отворил, и ждет стоит пока я налистаюсь. Сунул я папку с формулярами в сумку с ноутом, вечерком поразбираюсь ещё. И к нему подошёл. Помотрел на движок, чистенький движок, ни копоти на нём, ни потёков масла и топлива не видно. Трубопроводы и провода почернений и трещин видимых глазу не имеют. Сверил номерок, с тем что в формуляре указан. Ажур.
А вот такой момент надо прокачать. По формулярам получается, что последний год самолёт не летал, на земле стоял. И хоть и в ангаре, а за пневматики я не поручусь. Подошёл, осмотрел. Покрышки и реборды колес видимых повреждений не имеют. По обжатию зарядка пневматикой в норме. Трещин на резине не наблюдается. Убедился в том, что на зарядных клапанах имеются колпачки. Норма. Подозвал жестом технаря и жестами же попросил запустить двигатель. Итальяно с сомнением посмотрел на потолок, но я ему изобразил на часах кружок, показал палец указательный, и сказал как можно понятнее-
— Ван минут! И плеванто на законо!
Тот по-русски совершенно поскрёб в затылке, потом кивнул, бросил взгляд по сторонам, на колодки тормозные под колёсами и заглянул в кабину. Убедился, что все тумблеры на панели запуска двигателя в положении "выключено", соскочил, подбежал к коку и провернул винт в "сухую" оборотов пять. Потом опять поднялся в кабину и защёлкал тумблерами. Движок протяжно и тихонько завыл, потом гневно рыкнул, и выбросив облако дыма под самолёт, схватился. Винт превратился в мерцающий круг. Потом обороты чуток спали, и только ровный сытый рёв турбины сотрясал ангар. Я помахал рукой, привлекая внимание, и когда его, наконец, на меня обратили, сложил руки в косой крест. Хорош! И пришла тишина.
