Павел Нечаев - Цена жизни
Илья выглядел обеспокоенным: с каждым днем становилось все холоднее, хотя температура была все еще плюсовой, даже по ночам. Было ясно, что, если так пойдет и дальше, то вскоре начнутся заморозки. Шими с теткой и так уже спали, закутавшись в несколько одеял. Отсутствие привычки к холоду у жителей жаркой Земли Отцов давало о себе знать. Самым пугающим было то, что никто не знал, на какой отметке стабилизируется температура… и стабилизируется ли вообще.
Идея съездить на разведку принадлежала Борьке. Как ни странно, Илья не возражал, только просил быть осторожнее и не разделяться. Он дал Борьке рацию, и объяснил, как ею пользоваться.
— Это пятиваттка, на открытой местности километров на пятнадцать достает. Если что-то случится, сразу сообщайте. Дальше перекрестка у Города не суйтесь, постарайтесь вернуться до темноты. Еще раз повторяю: будьте осторожны, постарайтесь ни во что не вляпаться. Есть?
— Есть, — ответил Борька, а Шими кивнул. Борька спрятал рацию в рюкзак, они сели на велосипеды и поехали.
Они выехали на главную улицу, и поехали в сторону Города. По сути, Городки были просто дальними пригородами Города: расширяясь, Город достиг промзоны, с юга, а Городки подползли к ней с севера. Многокилометровая промзона оказалась зажата между двумя агломерациями. Длинная улица пронизывала все городки насквозь, проходила через промзону, и заканчивалась большим перекрестком, за которым начинался Город. Улица эта когда-то была просто шоссе, которое шло вдоль залива на север. Потом построили Городки, и шоссе стало улицей.
На удивление, по улице все время ехали машины. Мимо неспешно катящих по обочине Шими и Борьки то и дело проносились грузовики. Иногда проходили целые колонны в сопровождении джипов с вооруженными людьми. На всех перекрестках стояли люди Фраймана, вооруженные и многочисленные. Они провожали Борьку и Шими равнодушными взглядами, даже не думая их останавливать. Шими не верил своим глазам: многолюдные и оживленные Городки напоминали города-призраки. Дома зияли выбитыми окнами, многие были разрушены или сгорели. Похожих почти не было, а те, что были, напоминали бродяг: такие же грязные и оборванные. Некоторые катили перед собой тележки из супермаркета, нагруженные всяким хламом.
— Интересно, куда они все это везут? — спросил Шими у Борьки, когда они остановились передохнуть.
— Понятно куда — в туннель. Ты разве не слышал, что Фрайман затеял там какую-то стройку? — ответил Борька.
— Погнали посмотрим, что там? — предложил Шими.
— Погнали, — согласился Борька, и с воинственным кличем слетел с эстакады, пригнувшись к рулю. Ближе к промзоне грузовики стали попадаться все чаще. Они были единственным признаком жизни: промзона была покинута. Трубы химических предприятий не дымили, тихо было и в районе нефтеперерабатывающего завода. Впрочем, нефтезавод не был покинут, ворота охранялись. Где-то в глубине был слышен звук моторов, там работала тяжелая строительная техника.
— Строят укрепления, — Борька мотнул головой в сторону свежевозведенной бетонной коробки с узкими окнами-бойницами. — Папа говорил, что нефтезавод одна из ключевых точек.
В «легкой» промзоне, где располагались мастерские, небольшие заводики, склады и оптовые магазины, не было ни души. Все было закрыто, на дверях замки. Шими с Борькой катались по пустым улицам, дурачась и гоняя наперегонки. Выехали опять на центральную улицу, и поехали дальше. Вскоре впереди замаячили эстакады транспортной развязки. Они подъехали ближе, и поднялись на дальнюю от перекрестка круговую эстакаду.
— Ого, — присвистнул Шими, пораженный открывшимся зрелищем. Там раскинулся палаточный лагерь. Часть его заслонял въезд в туннель: он находился не на уровне земли, а метрах в двадцати-тридцати над ней, и к нему вела отдельная полого подымающаяся эстакада. Несмотря на это, открывшаяся взгляду картина поражала: сотни палаток, между которыми сновали казавшиеся на таком расстоянии крохотными фигурки людей. Дымили полевые кухни, туда-сюда сновали грузовики и строительная техника. Наверху, у туннеля, штабелями громоздились стройматериалы, там тоже суетились люди. Туннелей, собственно, было два, они шли параллельно. Эти туннели построили несколько лет назад, чтобы разгрузить дороги. Теперь вместо того, чтобы объезжать город по широкой дуге вдоль моря, под ним можно было проехать. Туннель выходил на поверхность в глубоком ущелье, рассекавшем Город на две части, и снова нырял под землю, заканчиваясь у южного въезда в Город.
— Да, строят основательно, — согласился Борька. — Так вот куда они все делись…
Фрайман не соврал, говоря, что открывает палаточные лагеря для оставшихся без крова. Именно сюда ушли жильцы дома, который рухнул рядом с домом Шими. Наверняка, некоторые из них работали сейчас там, на стройке.
— Поехали, посмотрим, что они там строят, — предложил Шими, и они поехали к лагерю. Он сразу как-то посерьезнел, вид стоящих ровными рядами палаток напомнил ему фильмы о войне… или о концлагерях.
Почти сразу же они наткнулись на патруль.
— Вы куда, пацаны? — жестом остановил их вооруженный винтовкой мужчина в штатском. Его напарник стоял в нескольких шагах за ним, чуть в стороне: страховал.
— Да мы так, просто катаемся, — ответил Борька.
— Ну, вот и катитесь отсюда. Здесь стратегический объект. Живо убрались, я кому сказал! — прикрикнул он на них и шевельнул винтовкой. Пришлось ребятам уехать.
На обратном пути они увидели странную картину. По центральной улице неспешно, на скорости километров пятнадцать в час, катил гусеничный БТР, а за ним два военных грузовика: один тентованый, а другой с прицепом, в котором «домиком» стояли две броневые плиты. Как и все мальчишки Земли Отцов, Шими и Борька увлекались военной техникой. БТР они мгновенно опознали как «Жестокую», а в грузовике с плитами — «Сафари», специальную машину для перевозки солдат по недружественной территории. В грузовиках, и на броне БТР-а сидели солдаты. Перед колонной ехала полицейская машина с включенными мигалками.
— Ты видел? — спросил возбужденно Борька, когда они отъехали от колонны. — Они будто только что из боя. — Техника была грязная, замызганная, солдаты усталые и вид у них совсем не бравый.
Илья, узнав о солдатах, стал задумчиво барабанить пальцами по столу:
— Солдаты… интересно, откуда они взялись?
— Да тут и гадать нечего, все ясно: это наша доблестная армия драпать стала, — с дивана подал голос Алекс. Он теперь почти все время сидел у Вишневецких, домой так и не вернулся.
— Значит, Фрайман станет еще сильнее… Нехорошо. Ладно, — обратился Илья к Борьке. — Ты по адресам был?
— Да, — кивнул Борька. Шими не поверил своим ушам: оказывается, были какие-то «адреса». — Ближний склад пустой, все как под метелку.
— А тот, что на Сварщиков?
— Там кто-то засел. Я видел двоих, у одного было при себе оружие. Может, там еще кто-то есть, не знаю.
— Ну вот, — вздохнул Илья. — Опять пролетели.
Он допросил Шими и Борьку, переспрашивал о малейших деталях, и делал какие-то выводы. Шими опять ничего из этих разговоров не понял. Потом он попытался расспросить Борьку, но тот на вопросы не отвечал, отговариваясь тем, что «дал слово». Единственное, что было понятно и так, это что у Ильи и Алекса есть какой-то план. Шими это радовало, потому что у всех остальных вокруг никакого плана не было. Люди просто тупо сидели, и ждали, пока им привезут еду и воду, включат свет и обеспечат комфорт. Ждали каких-то спасателей, которых все не было. То, что по-старому уже не будет, понимал даже Шими, хотя ему и было всего четырнадцать. Как этого могли не понимать взрослые люди с их опытом, такие, как тетка, у него просто не укладывалось в голове. Намного позже, когда он уже сам повзрослел, он понял, что опыт взрослых был ничуть не лучше его собственного. Люди с рождения жили в ситуации, когда за них думал кто-то другой. Кто-то делал так, что горел свет, из кранов текла вода, а в магазинах всегда был свежий хлеб. Это не происходило само собой, чаще всего сами люди и делали это все, но под чьим-то руководством. Каждый был просто винтик в системе. К такой ситуации, когда никакой системы просто нет, и надо самим принимать решения, их никто не готовил. Их жизненный опыт восставал против этого. Поэтому они сделали то, что было для них простым и привычным: сели и стали ждать. Пришло время социопатов, таких, как Илья или Алекс.
Вернулся с войны Бени, муж соседки Элеоноры, той, у которой двойня. Тетка Шими приятельствовала с соседкой, и пошла помогать. Заросший, грязный и закопченный, Бени сидел на табуретке, жена хлопотала вокруг него. Он плохо слышал, и оттого не говорил, а кричал.
— Раздолбали нас, раздолбали! — кричал он, пока жена вместе с теткой Шими отмачивали влипшую в раны рубашку. — Мы стреляем, стреляем, а они все прут. Накрыли артиллерией…
