Александр Шакилов - Земля ветеранов
Увы, он ничего не успел предпринять. Сверкнув в свете лампочки, длинное – не меньше метра – лезвие молнией метнулось к его горлу и застыло, слегка коснувшись кожи. Непростая у старика трость, с секретом. Не только тропу божий одуванчик в тюбетейке ею прощупывает, но использует еще как ножны для смертельного оружия, с которым управляется мастерски. Стоило слепцу ошибиться хотя бы на пару миллиметров – и Заур уже истек бы кровью.
В кафе повисла тишина. Посетители застыли с вилками у ртов.
– Милочка, нам бы еще кофейку, – распорядился старик.
И все вновь пришло в движение, будто ничего не случилось. Заточенная сталь слилась с ножнам, став обычной с виду тростью.
– Да, кофейку. – Заур решил тут посидеть еще. Уютное заведение, приятный собеседник… Он коснулся кадыка – вроде цел, еще поживет палач во имя Закона, и сына, и святого духа.
– Я знаю, милок, ты ищешь Края. Зачем он тебе – не мое дело. Но Краю нельзя мешать, ему надо помочь. Несложно вычислить, куда он направится и к кому в лапы попадет. А потом… Никто тут – ни Край, ни его враги – не ведает, какое зло угрожает Вавилону! Нет, всему миру! Это зло надо остановить!
Палач нахмурился. Ему очень не понравилось то, как быстро вроде бы адекватный старик превратился в жалкого безумца, бормочущего бессмысленную чушь.
Опершись на плечо подбежавшего мальчишки, слепец поднялся и двинул к выходу.
Напоследок он обернулся, будто его солнцезащитные очки хотели еще разок взглянуть на палача:
– Хочешь найти Края – найди его жену.
Заур залпом выпил две чашки кофе подряд.
* * *Кричала Милена, никаких сомнений. Уж ее-то вопли я узнаю везде и всегда, наслушался…
Надеюсь, на моем лице ничего лишнего – интереса или тревоги – не отразилось.
Выставив перед собой ладошки, – всеобщий знак смирения, понятный даже пигмеям в джунглях, – я улыбнулся во все тридцать два с пломбами, едва зубочистка не выпала:
– О, у вас тут что-то серьезное, а мне неприятности не нужны.
И повернулся, чтобы уйти.
– Топай, да. – «Африканцы» тут же опустили ружья. Вообще, делать этого не рекомендуется ни в коем случае, пока опасность точно не миновала. А уж со мной вблизи подобная беспечность напрасна вдвойне. И чем уж точно не стоило озадачиваться, так это попыткой проводить меня пинком под зад.
Я перехватил голень того, у кого зубы подпилены так, чтоб удобней было рвать сырое мясо, – вовсе не курятину, кстати – и задрал максимально вверх, чем помог каннибалу потерять равновесие и взвиться в воздух.
– Презент тебе. – Пока любитель человечины падал, я выхватил изо рта зубочистку и воткнул ему в горло. – Пользуйся. – И молниеносным движением, как учил меня давным-давно «любимый» сержант Петренко, отобрал у него дробовик.
Второй «африканец», хоть и не был замечен в особом прикусе, все равно получил алюминиевым прикладом в челюсть, что подействовало на него очень умиротворяюще. Его дробовик тоже стал моим трофеем. Оба ствола я снял с предохранителей по пути к квартире Милены. Приблизившись, я увидел, что дверь самую малость приоткрыта. Так-с, теперь изо всех сил пнуть ее и зычно гаркнуть: «Всем оставаться на местах!» Точно, так и сделаю. Я набрал в грудь побольше воздуха и…
Дверь отворилась сама. Из квартиры в коридор вывалились двое «африканцев»: оружие за спиной, чтобы не мешало тащить брыкающийся груз – связанную скотчем по рукам и ногам удивительно тихую Милену, одетую лишь в ночнушку и трусики. Онемела она из-за кляпа во рту – ее же кружевного бюстгальтера. Всего двое парней смогли совладать с этой фурией в юбке? Однако бывшая моя не молодеет, рефлексы уже не те… Судя по яростному блеску ее глаз, она поняла, что именно я сейчас о ней подумал.
– Похищать старушек – плохая примета, – пожурил я парней.
Милена задергалась сильнее. Ее длинные светлые волосы, собранные в пучок на затылке, рассыпались, накрыв собой лицо, аппетитную еще грудь и плоский живот. На ее месте я бы тоже обиделся и сделал все, чтобы добраться до хама и показательно унизить его в ответ. А для начала всего-то надо было вырваться из нежных объятий «африканцев». Что она с успехом и проделала: пальцы парней разжались, моя благоверная плюхнулась пятой точкой на пол и тут же, извернувшись змеей, – не ужиком, но коброй – вскочила на ноги.
Вот что значит – правильный стимул!
Прыгая, – лодыжки-то связаны – она устремилась ко мне.
«Африканцы» схватились за оружие. Сместившись так, чтобы Милена не оказалась на линии огня, я выстрелил первым. Залп дробовиков слился в один основательный ба-бах. Результат – два тяжелых ранения в живот. Уж куда попал. За миг до этого моя благоверная б/у предусмотрительно растянулась на полу. Знает ведь, что снайпером я никогда не был и уже не стану.
Переступая через алые лужи и держа дробовики наготове, я подошел к парням. Ближайший ко мне раз за разом хватался за револьвер за поясом, но мокрая от крови рука соскальзывала с рукоятки. Повесив дробовик на плечо, я помог ему – сам вытащил ствол и отбросил подальше. Ведь он этого хотел, правда? Аналогично я разоружил и второго «африканца», не подававшего признаков жизни, – беспорядочные конвульсии не в счет.
Тем временем Милене надоело валяться на окурках и стреляных гильзах. Иначе чего бы она вновь и вновь пыталась встать? Если на тебя истратили пару рулонов липкой ленты, подняться не так-то просто. Глядя на ее старания, я решил, что освободив ей руки, смягчу свою вину. Дальше справится сама.
– Край, ну ты и сволочь! – Чего и следовало ожидать: первым делом она избавилась от кляпа, чтобы высказать все, что обо мне думает. Небось хотела нарваться на достойный ответ и устроить перебранку с перестрелкой из автоматического оружия и даже битьем посуды.
Ладно еще, когда пули свистят у виска, но я терпеть не могу, когда сервизы пролетают над головой. Так что я смолчал в ответ. Да и не стоит тратить время напрасно, его у нас не так уж много. Грохот выстрелов слышали все жители высотки, включая глухих и коматозников. Вот потому ни один квартиросъемщик в коридор не выглянул, на помощь пострадавшим не поспешил – все заняты: звонят, кому следует, чтобы натравить на меня и Милену каннибальскую кодлу.
Пока моя бывшая супруга чествовала мою покойную маму, я вернулся к «африканцу», который еще дышал, хоть и хрипло. Надо расспросить его о том о сем.
– Дружище, а тебе что больше нравится – ошеек, – наклонившись, я хлопнул себя по загривку, а потом чуть ниже спины, – или филе? Я вот, к примеру…
Грохнул выстрел. Пуля пролетела в каких-то сантиметрах от моего черепа. Развернувшись на месте, я навел дробовики на того, кто едва не избавил меня от дурных мыслей вместе с мозгом.
Милене повезло, что я не нажал на спуск.
Стреляла она, кстати, вовсе не в меня, а в «африканца», в теле которого после этого стало на две дырки больше – во лбу и на затылке.
– Чертов ублюдок! Он меня лапал! – Милена опустила револьвер – тот самый, что я вытащил из-за пояса покойного.
Ну что за человек, а?! Она ноги еще не освободила, по колени в скотче, а уже успела сделать глупость!
– Любимая, – издалека начал я, – ты, наверное, знаешь, кто эти молодые люди и зачем ты им понадобилась?
В ответ она лишь фыркнула.
Так я и думал. А чего еще ждать от женщины в том возрасте, в котором маразм уже норма?
Склонившись над трупом, я проверил содержимое его карманов. Поговорить нам не дали, может, хоть так добуду инфу?.. Мятые купюры, портсигар с самокрутками, пахнущими вовсе не табаком, засаленная визитка ночного клуба «Азия». И все. Хм… Визитка… С каких это пор «африканцы» заглядывают к конкурентам, чтобы бахнуть по сто и постоять под музыку?.. Уронив кусок картона с текстом и рисунком-пагодой на труп, я поглубже вдохнул – и решительно вошел в квартиру своей бывшей.
Да так и застыл, сделав всего шажок-другой вглубь.
Все было перевернуто вверх дном. Тут и там валялись вещи – такое впечатление, что налетчики задались целью опорожнить каждый шкаф и ящик, завалив содержимым пол и диван. Немного, правда, в концепцию налета не вписывались картонки из-под пиццы, сваленные в углу, и гора грязной посуды в рукомойнике. «Африканцы» что, заглянули к моей благоверной, дабы испортить себе желудки общепитом?..
– Эти парни искали что-то конкретное? – спросил я у Милены, вошедшей следом. – Или просто все подряд громили?
– Ни то, ни другое. С чего ты вообще взял?
Понятно. Кое-кто до сих пор терпеть не может прибираться. Если моей бывшей позволить выбирать между домашним хозяйством и каторгой – не сомневайтесь, она проголосует за строгий режим с пожизненным заключением. Порядок в этой квартире обеспечивает исключительно Патрик, наш сын, но он по версии Милены пропал… Черт! Теперь я воочию убедился, что мой пацан давно не был дома.
– Любимая, ты звонила друзьям Патрика? Что они говорят?
Опять фыркнула. Не знает друзей сына. Стыдоба, мамочка называется…
