Василий Звягинцев - Скорпион в янтаре. Том 2. Криптократы
Соответственно, можно предположить, что в иной реальности, сто тридцать лет назад, Ростокин по-прежнему расслабленно дремлет в кресле, они втроем ждут его возвращения. Оставаясь вполне материальными, но ментально включенными в Сеть, ибо обеспечивают пребывание там Игоря.
«Одновременно», только четырнадцатью годами позже, второй ментальный слепок Шульгина тоже вышел в Сеть, поскитался в ее уровнях и закоулках, пересекся (или его притянуло) с точкой пребывания Ростокина. Случайно или со специальной целью. И при контакте с безусловно материальным Суздалевым случилось и их воплощение?
Теоретически (а какая вообще может быть здесь «теория»?) допустимо. Если они спокойно жили в своем исходном облике с рождения и до дня Исхода, при том, что одновременно геройствовали в прошлом и будущем, отчего бы не добавить к биографии лишнюю сущность?
Если же никакого удвоения или умножения не произошло, а ростокинская реальность со всеми мелкими и мельчайшими подробностями, Суздалевым и Маркиным просто скопирована Ловушкой, остается выяснить — зачем?
В любом случае будем играть, до поры не выламываясь из навязанной схемы.
— Валентин Петрович, если вы думаете, что избранная вами тактика непременно приведет к победе, то вы уже ошиблись. Меня вы не нашли и в обозримое время не найдете. Ваше счастье, что я вам не противник. Я разыскал вас потому, что вы один из тех людей, которые пока еще способны удержать этот мир от срыва…
— Чего вы хотите? — мгновенно перестроился Маркин. Да и странно если бы было иначе. Один из первых на Земле пилотов-самоучек, выведший в межгалактическое пространство хроноквантовый звездолет, а проще говоря — обычную подводную лодку типа «Барс», на которой заменили реактор на странную, но перспективную конструкцию. Такой человек должен обладать набором личных качеств, у Шульгина и его друзей вызывающих искреннее уважение. Тем более — он-то действовал без подстраховки, даже такой сомнительной, как честное слово неизвестно откуда взявшегося «форзейля». Настоящий летчик-испытатель эпохи Блерио, Нестерова и Арцеулова. Парашютов еще нет, а летать и крутить фигуры высшего пилотажа тянет непреодолимо.
— С вами хочу встретиться. На нейтральной почве. Познакомиться, обменяться мнениями. Вы же личность экстерриториальная, «нынче здесь, а завтра там», и от коллег с Крюгера наверняка полезную информацию получили, которую до мирового сообщества довести не сочли нужным…
Шульгин изобразил самую очаровательную из своих улыбок, которая женщинам нравилась, а иных мужиков бросала в дрожь.
— Где и как? — быстро спросил Маркин.
Сашка попал в точку, начальник СБКФ был заинтригован — как минимум. А то и вообразил, что явились поторговаться те самые инопланетяне, друзья и начальники девушки Зари. Вопрос в одном — готов он на равноценное общение или затаил нечто профессиональное?
— На ваше усмотрение, — ответил Сашка. — К вам я, естественно, не поеду. Конспиративной квартиры у меня нет. А вот… — На глазах у адмирала он начал бегло листать толстый том справочника «Желтые страницы Москвы». Как ни шагнула компьютерная техника, а все равно больше половины информационных справочников выпускалось в бумажном варианте: невозможно за полвека переломить тысячелетние традиции. Для адмирала это будет еще одним дополнительным штришком. У многих эстетов вообще считалось неприличным пользоваться электронными записными книжками и тому подобной техникой. Кроме того, вновь, по примеру девятнадцатого века, стало комильфо иметь при себе личного секретаря, вообще не затрудняясь пошлой ерундой.
— Вот, «Славянская беседа», — словно бы наугад ткнул он пальцем. — «Гостиница, три ресторана, трактир, кофейня, номера на любой вкус, отдельные терема. Цены умеренные, Сретенский бульвар, номер такой-то». Подъезжайте, ваше превосходительство, посидим. Тут дальше еще интересно написано: «Гарантируем незабываемые впечатления!» Незабываемых я вам, конечно, не гарантирую, но только в том случае, если вы приедете без лезущей на глаза охраны.
Начальник самой мощной по своим возможностям и самой независимой от всех властей и правительств службы явно испытывал некоторое сомнение. Словно бы тот же товарищ Берия или Аллен Даллес, если бы их неизвестный пригласил на рюмочку водки в московскую забегаловку или малоизвестный бар на Манхэттене. Разумеется, нынешний мир был куда свободнее и безопаснее, однако…
Сколько уже длился разговор, а специалисты Маркина только мотали головами и разводили руками. Источник контакта идентификации не поддавался. Это было странно, почти невозможно, но одновременно вызывало особый интерес. Адмирал решил ехать. Достаточно уединенно расположенный в центре Москвы отель, легко блокируемый по всему периметру не слишком большими силами космодесанта, явной угрозы не представлял.
Странно только, что он не заинтересовался географической близостью точки рандеву и квартиры Ростокина. Хотя — мог просто не знать, где обретается журналист, пусть и удостоенный крестика «За отличие» и звания корветтен-капитана по совокупности заслуг перед Космофлотом, но особого интереса для службы давно уже не представляющий.
Сашке нужно было всего лишь перейти через тротуар, заказать у сидельца[4] вполне определенный терем, в данный момент свободный, но главное, хорошо просматривающийся в бинокль с балкона Ростокина. Чтобы не возникало вопросов — до утра, стол для «вечернего чая» накрыть на двоих прямо сейчас, ужин «а ля карт» — если потребуется. В ближайшее время должен подъехать господин, который спросит. Его проводить до места. Одного. Если будут сопровождающие — попросить подождать в баре. Все будет оплачено, естественно.
Ростокина он оставил дома. При компьютере и на личной прямой связи. Возникнет необходимость — пригласим.
Игорь, глядя вниз с балкона, со странным чувством вспоминал, как точно так же он стоял здесь не слишком давно, отходя от едва не ставшего смертельным выстрела Веры. Потом заказывал в «Славянской беседе» машину для поездки на свою вологодскую дачу и отъезжал в предрассветный час, напуганный случившимися за полдня тремя необъяснимыми покушениями.
Спастись-то он тогда спасся, но сам себя загнал в то самое коловращение сущностей, о котором откровенно сожалел Александр Иванович. Жизнь, пожалуй, стала намного интересней, насыщенней, но утомительней — тоже. Впрочем, об этом можно спросить у Хэмфри Ван-Вейдена и Кристофера Белью[5]. Жили-были благополучные обыватели в приятнейшем из всех времен конце девятнадцатого века — и вдруг…
Сейчас он должен был, оставаясь дома, наблюдать за территорией в бинокль, обеспечивая при этом собственную безопасность. В случае чего — подать сигнал тревоги и действовать по обстановке.
Шульгин с интересом осматривал помещение, в котором ждал важного гостя. Что касается непосредственной функции — ничего особенного. Терем и терем, у них на Валгалле поинтереснее было. Фантазия здешних дизайнеров никак не тянула на сто местных рублей в сутки. Разве что за место берут и за «эксклюзив», так сказать. Опять же — цена отсечения! Чтобы не стесненные в средствах гости не нервничали оттого, что не оказалось вдруг свободных мест.
Это Сашка понимал. Бывало, наскребешь необходимую десятку, приходишь с девушкой в ресторан внутри Бульварного или Садового кольца — а там стометровая очередь у входа. Если только с утра, заблаговременно, метрдотелю еще одну десятку не всучить за отдельный столик. И все равно будешь добираться к нему под испепеляющими взглядами толпы и сидеть в переполненном зале, отнюдь не получив даже по двойной цене того, на что рассчитывал.
Социализм — он такой и был.
Черт его знает, о чем ни начни размышлять, обязательно занесет в идеологические дебри. Добро бы ему нужно было перед кем-то отстаивать преимущества нынешней реальности перед родной, так ведь нет. Само собой в голову приходит, стоит оказаться хотя бы в обыкновенном гастрономическом магазине. В любой точке времени-пространства, кроме собственного. Обязательно подумаешь: «Ну что б им, дуракам, стоило сначала прилавки заполнить, а потом триллионы в мировую революцию вбухивать?!» И тут же антитезис: «Да какой же „трудящийся“ согласится всякой ерундой заниматься, если и так жить неплохо? То ли дело — трехсотграммовую пайку жевать и мечтать, как отожремся, когда буржуев экспроприируем?»
Совершенно никчемные вроде бы по обстановке мысли, зато позволяющие очистить мозги для предстоящей схватки интеллектов.
Слава богу, слишком далеко в своих ассоциациях и аллюзиях Шульгин зайти не успел. Половой распахнул дверь, и в обширную горницу упругой походкой вошел адмирал, похожий на успешного, следящего за собой… адвоката, что ли? Как раз такая степень раскованности, независимости от окружающей среды, уверенности в собственной значимости и востребованности.
