Дмитрий Глуховский - Последнее убежище (сборник рассказов)
Напряжение повисло в воздухе.
— Врезать ему, босс? — спросил Хаммер. Убер с интересом посмотрел на него, на пистолет в его руке и хмыкнул. В глазах скинхеда загорелся недобрый огонек.
— Надорвешься, — сказал Макс. — И вообще мы все здесь друзья. Я понятно выражаюсь? Хаммер?
Хаммер нехотя кивнул.
— Убер?
Скинхед ухмыльнулся.
— Почему нет, брат?
— Вот того, — Макс выпрямился. — Пора двигать отсюда.
* * *Дрезину пришлось оставить. Любой патруль опознает в ней дрезину мортусов, а это равно смертному приговору.
Пошли пешком.
Лучи фонарей колебались, выхватывали из черноты то кусок рельсы, то ржавые скобы, то обрывки проводов, обросших мхом. Иногда Максу казалось, что он что-то видит. Нечто мелькает там, в глубине туннеля. Но это был обман зрения. Звуки шагов казались необычайно громкими…
Шорох камней под подошвами.
Кряхтение профессора Лебедева. Сосредоточенное сопение Сашика. Свистящее дыхание Хаммера.
Интересно, что только Убера Макс не слышал. Совсем. Скинхед двигался абсолютно бесшумно. Хотя был и самым рослым, и самым больным…
Макса тронули за плечо. Он вздрогнул.
— Там что-то есть, — сказал Убер негромко.
— Где?
— Впереди. Какая-то фигня, брат.
Даже если там и была какая-то фигня, Макс ее не видел и не слышал.
— Знаешь?
— Не совсем… чувствую.
Макс чуть не выругался. Чувствует он! Впрочем, береженого бог бережет… даже если этот бог — идиот.
— Хаммер, проверь.
— Эй, там! — сделал шаг вперед Хаммер, поднял пистолет. — Чего надо?
Тишина. Темнота молчала.
Макс махнул рукой — можно идти дальше… как тут случилось.
Вспышка! Грохот выстрела. Пуля взвизгнула над головами, ушла куда-то вдаль по туннелю. Искры.
Полуослепшие беглецы бросились на землю, залегли между рельсов, пытаясь стать меньше. Хаммер выстрелил в ответ — наугад. В ушах зазвенело.
— Вырубай фонари! — приказал Макс шепотом. — Выру…
Один фонарь погас. Второй продолжал светить, пуля щелкнула рядом с ним, разбросав осколки. Макс невольно вздрогнул — ему оцарапало щеку. Выстрел. Еще одна пуля щелкнула рядом, с визгом улетела дальше. Фонарь лежал в полуметре от Макса, но протянуть руку и выключить — нет, лучше в другой раз.
Он отполз назад.
— Нас обложили! — зашептал Хаммер ему на ухо. — Суки! Суки! Я живым не дамся!
Макс поморщился, дернул плечом.
— Перестань истерить, Хаммер. Если бы нас хотели пристрелить, они бы уже это сделали.
Хаммер замолчал.
— А чего они? — сказал он с обидой в голосе. Макс даже не нашелся, что ответить. Действительно, чего они? Стреляют еще!
— Тихо, — приказал Макс шепотом. — Заткнулись.
Они лежали в полной темноте на рельсах и ждали. Тишина. Макс чувствовал сырой запах туннеля, слышал дыхание товарищей. В звенящей гулкой темноте оно казалось чудовищно громким. Больше выстрелов не было.
— Назад, — приказал он шепотом. — Отползаем. Цигель, цигель, ай лю-лю. По моей команде стреляем и уходим. Раз, два… три! Огонь!
Макс выстрелил, перекатился влево. Еще раз… Рядом выстрелил Хаммер. Все, хватит. Сейчас будем отступать…
— Эй вы, придурки! — донесся глухой голос. — Я знаю, что вы там. Сдавайтесь!
Беглецы переглянулись.
— А если мы не хотим?! — крикнул в ответ Убер.
Озадаченное молчание.
— Тогда идите на х… гмм. В смысле, шлите сюда парламентера! — там решили, наконец, сложную проблему. — Будем разговаривать… если не врете.
«Если не врете». Идиотизм какой-то.
— Отползаем, отползаем, — шепотом велел Макс. — Медленно и красиво.
В подавленном состоянии они вернулись в ВШ-300. Попадали без сил. Никто не разговаривал. Свет карбидной лампы уже не казался уютным. Он казался… затравленным, грязным и болезненным. Их прижали. Выход в сторону Московской перекрыт. Обратно на Звездную нельзя. Идти по поверхности — лестница сгнила, к тому же банально не хватит оружия. Даже Уберу нечего дать.
Сунуться же безоружным на поверхность — чистое безумие. Там и вооруженных до зубов сталкеров, бывает, съедают вместе с броней и боеприпасами…
…А патроны, наверное, так забавно хрустят на зубах латунью.
Макс быстро встал, прошелся по комнате. Замер, чувствуя себя зверем в загоне. Тоже мне, Лётчик. Тоже мне, вожак Нарвы…
Что делать? Что делать?
Что, червь сожри, мне теперь делать?!
Бог-идиот, помоги мне. Макс закрыл глаза, беззвучно позвал. Помоги мне… помоги нам… помоги мне…
— Конечно! — Убер проснулся. — Как я сразу не сообразил. Слушай, брат, тут вот какая фигня. Я видел на одной старой карте. Эх, черт, придется по памяти… Короче, тут на самом деле не два туннеля от Звезды до Московской. А на один больше…
— Чего?
Убер вскочил на ноги.
— Стопудово! На самом деле здесь есть третий туннель. Заброшенный. До катастрофы он считался тупиком, потому что там примерно до половины — разобраны рельсы. Сейчас им, думаю, мало кто пользуется, тут же в основном на дрезинах ездят. Короче, нам надо идти обратно в сторону Звездной, а потом свернуть. Где-то должна быть сбойка. Я уверен.
— Уверен он! — Макс хотел поворчать, но вдруг понял, что это вариант. Именно. Вернуться обратно. «И нарваться на погоню? Впрочем, если нас еще не догнали — возможно, погони вообще нет? Может, мы погибли при пожаре, а наши тела забрали мортусы… Хороший вариант».
Черт, вспомнил он. А фонарь-то был Скоблин. Тот, что остался на блокпосту.
Так что никаких иллюзий. Они знают, что мы живы.
Макс поднялся. Проверил, на месте ли пистолет (на месте), махнул рукой.
— Все, двигаем в другую сторону. Быстрее. Профессор, Сашик! Живо! Что, мне вас пинками гнать?! Бегом!
* * *И все равно они не успели. Макс понял это слишком поздно.
Вспыхнул свет.
Беглецы, прикрывая глаза руками, повалились на землю. Убер негромко выругался.
— Эй, вы! Там, в туннеле! — раздался усиленный металлом голос. — Высылайте человека, будем говорить.
Макс едва не расхохотался. Нарочно не придумаешь. Стоило им шарахнуться в другую сторону — и здесь тоже предлагают вести переговоры. День дипломатии, явно.
Возвращаемся.
Снова чертова ВШ. Трехсотая, родная. Со сгнившей лестницей наверх.
— Что будем делать, босс? — Хаммер поковырял в ухе, сплюнул. Вытер пальцы о куртку. Убер насмешливо окинул его взглядом:
— Вот за что я тебя ценю, так это за непринужденность в обществе.
— Че-е?
— Может, стоит пойти им навстречу? — предложил Лебедев.
— Только что ходили… — Макс качнул головой.
Профессор откашлялся.
— Я имею в виду: в переносном смысле. Согласиться на переговоры и узнать, что они предложат.
— А, вы про это. Нечего с ними говорить, — Убер повернулся к Максу: — Брат, не стоит. Лучше я лестницу проверю.
Макс поднялся. Всегда можно найти выход. Люди — твари, нет сомнений, но даже с тварями можно поискать варианты. А вот на поверхности твари обычно малоразговорчивы…
Скинхед посмотрел на него, глаза его в полутьме мерцали. Убер медленно кивнул:
— Ладно. Я понял. Оружие оставь, брат. Эй, дайте ему что-нибудь белое!
— Вот эта фигня подойдет? — спросил Хаммер.
— Чего?
Хаммер протянул Максу белый шарф из белой текучей материи. Макс с удивлением узнал в этом собственный парадный шарф. Интересные дела. Откуда он у Хаммера?
— Шелк, — сказал Убер. — Даже не верится. Скорее всего, синтетический, хотя хрен его знает… может, и настоящий. Знаешь, друг, я бы на твоем месте завел себе костюмчик из шелка.
— Это почему? — насторожился Хаммер.
Убер насмешливо оглядел «летуна», фыркнул.
— А чтоб вши не заводились. Они почему-то шелк не переносят.
Пока Хаммер переваривал сказанное, Убер повернулся к Максу:
— Ладно, брат. Извини. Ты переговори, а я попробую пока разобраться с выходом на поверхность. Запасной вариант нам бы точно не помешал.
Макс помедлил и кивнул.
* * *— Ведите себя прилично, Убер! — профессор внезапно перешел на фальцет: — Что это вообще за собачья кличка? Как ваше человеческое имя, позвольте узнать?!
Убер посмотрел на него. На физиономии скинхеда появилось странное выражение.
— Дурак вы все-таки, профессор, хоть и умный. Ни хрена вы в людях не понимаете.
— А вы… ты… — профессор даже не сразу нашелся, что ответить: — Вы — фашист!
Пауза. Скинхед заржал. Звук гулко раскатился по туннелю. Убер тут же зажал себе рот ладонью, но остановиться не мог. Сидел и подергивался, как в припадке.
— Это вы зря, ироф, — сказал Убер, вытирая слезы. — Впрочем, я сейчас не в настроении объяснять разницу между красным скином вроде меня и наци-скинами. Хотя нет, сейчас я уже усталый и сдержанный… Да. А вот до этого бывали досадные происшествия. С теми, кто называл меня «фашистом». Ну, что-нибудь еще скажете, проф?
