Андрей Круз - От чужих берегов
Реакции организма сложились к этому времени самостоятельно, мозгу в них никакого простора не осталось. Эта тварь даже принять позицию для атаки не успела, как схватила пять выстрелов картечью подряд, рванувших из нее куски гнилой плоти, шерсти, выбившей зубы и сбивших нежить с ног так, что она покатилась. А за это время я успел рвануть к своему месту.
Загадка "почему замолчал кот" решилась сама по себе – Тигр успел не только свалить с крыши, но еще и забраться на мое кресло, где сидел напуганный, с вздыбленной шерстью, но уже молчаливый. Подхватывать его под пузо я сейчас не решился, неохота потом располосованную руку бинтовать, поэтому я просто спихнул его дальше в салон неделикатным толчком под задницу.
Машина тронулась раньше, чем я успел закрыть дверь, рванула с места суетливым прыжком, так что я чуть головой в лобовое стекло не влетел, тяжело накренилась в повороте, кажется, поднявшись на два колеса, вынудив меня заорать:
– Стой! С ума сошла?
Остановились мы тоже классно, с черными следами резины, так, что кот слетел со своего законного ящика тушенки и кубарем скатился под приборную панель.
– Быстро из-за руля! – рявкнул я, закидывая дробовик в крепление на потолке.
Нет, так мы точно никуда не доедем, разве что до первого столба. Переоценил я хладнокровие малолетней художницы, там пока чистой воды паника в глазах, руки трясутся, толку никакого.
К счастью нашему, такие фургоны рассчитаны на то, что люди будут ходить внутри. Я заскочил на "кошачий" ящик, закрывавший проход в грузовой отсек, рывком выдернул Дрику из-за руля, переслав ее на пассажирское место, а сам с маху рухнул на освободившееся. И вовремя – подстреленная тварь со стуком врезалась в борт фургона, повиснув на оконной решетке. Дрика даже на пассажирском месте завизжала так, что уши заложило, а сиди она здесь – точно припарковались бы в гостиной какого-то из домов, стенки здесь тонкие, непрочные.
Пахнуло гнилью, мертвечиной, грязью и уже знакомым ацетоном. Перекореженная выстрелами зубастая морда ударилась в стальные прутья решетки, за которую тварь держалась длинными черными когтями.
Это собака. Это не просто собака, ведь совсем недавно это должно было быть французским пуделем или другим подобным нелепым декоративным созданием, на твари даже остался розовый ошейник со стразами и каким-то нелепым бантиком, "девочка" к тому же, мать ее. Нет, я серьезно, не шучу, меня, несмотря на весь ужас момента, вдруг начал разбирать истерический смех. Пудель-пусечка – кровожадный мутант, жаждущий человеческой плоти. И собачьей он тоже где-то нарыл. Много, потому что раскормилась эта гадость раза в три, наверное. Кровожадные пудели – угроза прогрессивному человечеству. Интересно, а с хомячками та же картина?
Рукоятка "зига" удобно легла в руку. Выдернув пистолет из кобуры, я приставил его ствол к решетке, примерно прикинув, где у мега-пуделя могут быть мозги, если они, конечно, когда-то имелись в наличии, и выжал спуск. С легкой натугой взвелся курок, грохнуло, и тварь отвалилась назад, просто разжав когти.
– Шандец, – подвел я итог на родном языке, – А ведь мог и порвать, сволочь такая, калибр уже вполне позволял.
Рычаг на руле перескочил в положение "драйв", и фургон поехал дальше. А я обернулся к Дрике, которую заметно трясло:
– Ты что запаниковала?
– Очень страшно, – честно созналась она, – Я таких никогда не видела. Что это было?
– Это была собака, – ответил я, – Не слишком большая, просто отожравшаяся на других собаках. Мутант, в общем, или не знаю, как по-научному. А если еще раз запаникуешь, когда у тебя приказ прикрывать – получишь по заднице. Вопросы?
В глазах мелькнуло нечто вроде недоумения, угроза была точно не из ее вселенной и не из ее слоя реальности, но поняла она меня правильно. И кивнула, хоть и была обескуражена. Пришлось еще пояснить:
– Если я не могу на тебя полагаться, то нам надо менять тактику. А твоя ценность как помощника резко снижается. Стыдно. Большая ведь уже, даже дяденьку застрелила.
– Дяденька был обычный, а такое…, – она показала большим пальцем себе а спину. -… Такое я бы даже нарисовать не сумела, хоть в детстве любила монстров рисовать.
– Монстров? – удивился я, – По тебе не скажешь.
– Мы в Амстердаме живем в центре, почти у самой Дам. Там есть фантастический магазин, где продают статуэтки и картинки всяких драконов, демонов и прочих. Я их с детства любила рассматривать и рисовать, – помолчала, явно сбившись на воспоминания, затем добавила: – А совсем рядом оттуда, на канале, есть магазин "Дьябло", где я покупала одежду, когда мне было пятнадцать. Ударилась в готику, а там все черное и металлическое. Потом надоело быстро.
– И хорошо, что надоело, – сказал я и добавил: – А если еще раз меня подведешь – пересажу навечно пассажиром. Рано тебе еще в бойцы.
Она промолчала, но явно устыдилась. Видать, уже сама себя успела бойцом ощутить, а тут с вершины своей новой самооценки на грешную землю хлопнулась. Ну ничего, это бывает, это даже полезно, научится. Не можешь – научим, не хочешь – заставим, я балласт с собой возить не буду.
Теперь уже я тронул груженый фургон с места, аккуратно и неторопливо, покатив вдоль широкой улицы. Как бы то ни было, а почти полторы сотни километров ходу мы себе прибавили на слитом бензине. Надо будет на привале его в большой бак перелить, откуда мы заправлялись перед этим, пустые канистры еще пригодятся для таких вот набегов на бензобаки, не в последний раз.
Так, если верить навигатору, то впереди единственное стремное место – мост над Семнадцатым Шоссе, федеральным. Его никак не объедешь, мы влезли в некий аппендикс Антема по другую сторону шоссе, и теперь нам надо перебраться через него. Если тут какие злодеи и водятся, то именно на мосту они бы и должны обосноваться, все дороги местные под присмотром будут, и скрытно к ним не подойдешь.
Впрочем, это если злодеи вообще намерены что-то контролировать и им кто-то службу наладил. При иных условиях я бы все же местных зеков так высоко не оценивал. Но посмотреть на мост издалека желание есть, неохота туда на всем ходу врываться. Меня вообще в последнее время всякие мосты, дамбы и прочие места, которые никак невозможно миновать, очень напрягать стали, особенно после той засады, в которой погиб Джефф. Тоже ведь, дорог было много, но в одной точке они все сходились. Там нас и дождались.
С другой стороны, мостов впереди ожидается много, перед каждым не набегаешься, а зомби-пудель, кинувшийся на нас только что, как-то отбил охоту высовываться наружу их безопасного нутра фургона с зарешеченными окнами.
Мы вывернули на центральную улицу этого района, и сначала справа, а чуть погодя слева, показались большие торговые центры, окруженные огромными стоянками, на которых еще хватало брошенных владельцами машин. Остановившись, я оглядел одну из стоянок в бинокль, и заметил, что хватает там не только машин, но и их бывших владельцев – тут и там, в тени, на асфальте сидели и лежали мертвяки, причем некоторые даже в тень под грузовики залезли. Все же солнце им жить мешает? Высыхают или перегреваются? Вот бы узнать… высыхают все же, наверное. Ну и что тогда? Сушить их, что ли?
Ладно, авось все высохнут со временем, а мы пока дальше поедем. У нас путь впереди длинный, какой не всякому Жюль Верну представлялся. А пока главное, мертвяки к нам особого внимания не проявляют, так что можно и пешком пройтись по дороге, авось не кинутся.
Вскоре разглядели мост. К счастью нашему, он был виден издалека – местность здесь как стол плоская, и дорога нему вела прямая как стрела. Никого на нем не было, пустота, лишь у самых снесенных перил с правой стороны лежал перевернувшийся развозной грузовик с кузовом-будкой.
Все так же не спеша выбрались на него, а затем Дрика сказала:
– Там справа люди.
Я притормозил. Место здесь безопасное явно, по нескольку сот метров открытого пространства в каждую сторону, не подбежишь, не подкрадешься, можно и посмотреть, что там за люди.
– За руль не садись, – сказал я, – В охранении у фургона будешь, от него ни на шаг, смотреть во все стороны. Поняла?
– Ага, – кивнула она.
Это мы отрабатывали еще в лагере возле водохранилища, так что ничего нового я не сказал. И сейчас она поступила так, как я ее тогда учил – подхватив "штайр" с оптикой, вывалилась из кабины и присела на колено, оглядываясь. Так и будет понемногу перемещаться вокруг машины, оглядывая окрестности и прикрывая меня с тыла. А я, тоже уже привычным движением подхватив с потолка оружие, побежал к перилам моста.
Уже на бегу я не только заметил, но и услышал людей – впереди постреливали. Не густо, это явно не бой шел, а редко, отдельными сериями, что уже привычно – так мертвяков отстреливают обычно. Наслушался такого за последние недели.
Присев на колено за высоким "антипрыжковым" ограждением из сетки, призванным лишить потенциальных самоубийц возможности сигануть сверху на крышу машины, идущей под мостом, я взялся за бинокль.
