Ник Перумов - Череп на рукаве

Мы были крайне осторожны. И реактор вроде бы перестал обращать на нас особое внимание. Правда, уровень слизи в круглом резервуаре медленно повышался, так что все невольно стали загадывать, что же случится, когда эта чаша наконец переполнится.

Меня занимал и ещё один вопрос — как получилось, что два наших яростных артобстрела оставили дамбу в целости и сохранности? Оба берега были изрыты оспинами воронок, от леса остались только обугленные пни, а дамбе — хоть бы что. Её не задел ни один снаряд. Ещё одна загадка.

Несколько раз из реки выползали новые «амёбы». Сперва где-то по одной в день. Потом по две. Через неделю — уже по три. Их выслеживали и уничтожали — разумеется, не подле самого биореактора. Транспортная авиация каждый день сбрасывала нам пластиковые канистры с напалмом-Б.

Ну и, конечно, очень скоро мы собрались в горы. И естественно, идти выпало моему отделению. Вместе с… конечно, моим старым знакомцем, господином риттмейстером Государственной Тайной Полиции. Он и ещё две девушки с погонами обер-лейтенантов. Обе блондинки, одна натуральная, другая крашеная. Та, которая крашеная, в старомодных очках, которые она, правда, сменила на контактные линзы, отправляясь «в поле».

Раздва-кряк уставился на девушек, как тот самый рекомый кот на рекомую сметану. Я украдкой показал ему кулак — научницы из контрразведки, почти наверняка — коренное имперское дворянство, корнями уходящее ещё к соратникам Фридриха Великого. Фонши, так сказать.

А в последний момент к нам присоединилась ещё одна особа женского полу. Да такая, что я чуть не свалился от неожиданности.

Не кто иная, как Гилви. В звании ни много ни мало, а роттенфюрера[12]. В должности «оператор-расчётчик». С переносным компьютером и антенной мобильной связи. Одета она была — держите меня, ребята! — в такой же маскировочный броневой комбинезон, как и мы все, но, в отличие от нас, на рукаве она носила уже не череп. Не эмблему славной в кавычках Третьей десантной дивизии «Totenkopf». А недоброй памяти двойную руну SS. Эмблему Gehaime Staatspolizei. И когда она только успела?! Кого же она так ухитрилась в постели ублажить? Она, не из «стержневой нации», уроженка забытой богом планеты, где лордов пришлось развешивать по осинам для приучения к порядку, то есть уже тем самым неблагонадёжная — в самой тщательно охраняемой имперской спецслужбе, при поступлении куда проверяют всю родню до восьмого колена!

Антиресно девки пляшут по четыре штуки в ряд…

И, надо сказать, две наши истинные арийки относились к Гилви отнюдь не как к парии, бывшей «подружке». Напротив, все трое они часто шептались о чём-то, время от времени очень даже несерьёзно хихикая.

— Рад снова встретиться с вами, штабс-ефрейтор, — легко сказал мне гестаповец и протянул руку, словно равному. — Я очень рад, что вы оказались чисты в той истории с пленными. Их, кстати, почти всех поймали вновь… Почти, но, к сожалению, не всех. Далия Дзамайте — возможно, вам это будет интересно? — осталась на свободе. Только не делайте вид, штабс-ефрейтор, будто вам это совершенно безразлично.

Краем глаза я уловил заинтересованное выражение на лице якобы занятой своим делом Гилви.

— Не делаю, господин риттмейстер. Как я уже имел честь докладывать когда-то господину политпсихологу капитану Шульце, мы были очень близки с… гражданкой Дзамайте. До того, как я ушёл в армию. Чувства так просто не выкорчёвываются, господин риттмейстер.

Когда-то я с удовольствием (и по разговорам — даже неплохо) играл на сцене студенческого театра. Оставалось надеяться, что этот этюд «Искренность» я тоже сыграл по крайней мере на «хорошо».

— Понимаю, понимаю, — благодушно заулыбался секурист — Выступаем, господа. Вы, штабс-ефрейтор, понимаете свою задачу?

— Так точно. Обеспечить всеми мерами безопасность научного персонала, не останавливаясь перед жертвами среди личного состава вверенного мне подразделения.

— Прекрасно. Итак, мы будем двигаться вверх по течению. Аэрофотосъёмка показала, что река берёт начало вот в этом гроте на склоне горы. Полагаю, именно туда нам и придётся проникнуть. У ваших людей есть спелеологическая подготовка?

— В рамках общего курса подготовки десантных войск, господин риттмейстер. Специально этим мы не занимались, но, полагаю, справимся.

— Надеюсь на это, штабс-ефрейтор.

Мы двинулись в путь, стараясь, с одной стороны, не терять из виду заполненное «студнем» русло, а с другой — не приближаться к нему очень уж сильно. Помимо огнемётов, мы тащили — на всякий случай — и несколько сброшенных нам с самолёта дробовиков. Начальство приняло нашу идею. В общем, мы теперь могли выходить и на медведя, и на утку.

Сперва мы оставили позади искалеченные артогнём участки леса, где почва выгорела совершенно. Потом начались уже нетронутые заросли, и под ногами захлюпало.

— Эта дрянь сочится сквозь почву, — с отвращением пробормотала блондинка, обер-лейтенант с классическим немецким именем Грета. — Надо будет подумать о бетонном щите…

— Если не покончим с истоком, — откликнулся риттмейстер. Они свободно обсуждали в нашем присутствии вещи, которые наверняка классифицированы по разряду высшей секретности. Мне отчего-то стало не по себе. В приключенческих книгах такое могло означать, что «lesser folks» уже заранее списаны в расход. — Штабс-ефрейтор! Вы биолог по образованию. Я ожидаю от вас не только выполнения охранных функций. В чём вы специализировались?

«А то ты будто не знаешь…»

— Управляемый мутагенез придонных организмов… в просторечии — ползунов, — с безгистонным способом укладки ДНК и внехромосомной локализацией части генетического материала.

— Ни черта не понял, — засмеялся секурист. — А ты, Гретхен?

— Не придуривайся, — ответила та. — Всё ты прекрасно понял. Кафедра профессора Бреслера? Семёна Ефимовича?

— Так точно, госпожа обер-лейтенант.

— Я стажировалась у него.

— У нас? — не поверил я. — На Новом Крыму?

— Нет. Он, если вы не знаете, штабс-ефрейтор, читал летний спецкурс в Университете имени Макса Планка.

Ого. Серьёзно. А я и на самом деле не знал… Так вот откуда те гранты «большой» Академии…

— Господа. Об альма-матер поговорим как-нибудь потом, — вмешался в нашу непринуждённую беседу риттмейстер. — Мне что, вам о бдительности напоминать?..

…Подниматься было тяжело. Чем дальше в горы, тем явственнее становилось влияние «слизи». Нас окружали мёртвые деревья. Их словно поразила внезапная гниль. Листья облетели, сучья перегнивали у места соединения со стволом и отваливались. Кора сползала целыми пластами. Погиб и подлесок, трава, местные аналоги папоротника превратились в коричневую компостную массу. Ноги увязали чуть ли не по щиколотку. Я вызвал секуриста.