Вакуум - Дмитрий Александрович Македонов
— Ветер? Холодный?
— Протяни руку.
Олеся же убрала протянула ладонь. Снежинки окропили её ладонь и мгновенно растаяли. Олеся приложила ладонь к лицу (ниже глаз) и вытерла накопившуюся пыль. Она широко улыбнулась и шагнула под усиливающуюся метель. Она развела руки и засмеялась, будто впитывая настоящий, освежающий, родной снег, который своим появлением означал одно:
Вакуум исчез.
Под утро, когда странная зимняя гроза ушла, уступив место сумеркам, Владимир и Олеся сидели на диванах и вслушивались в тишину. Владимир не сомкнул глаз, хоть и чувствовал, как сильно устал. Даже не усталость тянула ко сну, а истощение. Он знал о свесившихся мешках под глазами. Похоже, в них скопилось то напряжение и адреналин, что держали его на ногах последние двое суток. Сержант не мог сомкнуть глаз, но вот Олесе удалось заснуть. Она положила голову на плечо товарища и вскоре тихо засопела. Владимир не понимал, как можно уснуть, если в глазах постоянная тьма. Так можно и не заметить, как сон превращается в явь и наоборот. Но его настигла грустная догадка — наверняка её сон такой же, как и раньше, без тьмы, яркий и живой. Так что отличие от яви есть — в реальности не будет больше событий и красок таких, как раньше. Почему-то Владимиру казалось, что её слепота не закончиться. Смотря на качающиеся под тяжестью ветра кроны сосен, Владимир вспомнил про огрызок Вакуума, лежавшего в кармане штанов. Сержант вытащил кусок оленьего рога с шипами. Повертел его в руке и, размахнувшись, бросил его в кусты. Если б мог, он раздавил его берцем, да только не хотелось будить Олесю. Пусть лежит там и будет забыт. Как будет забыт и Вакуум.
Жизнь — жестокая сволочь. Владимир смотрел на обручальное кольцо капитана и думал об этой фразе — «Всё пройдёт…», и не верил ей. Эти слова лишь оправдание жестокости жизни. Они обречены. Все обречены летать в огромном потоке людских душ в мире, где царит пустыня и невообразимые твари. Обречены. Владимир думал о словах Контура. Почти наверняка он грозил Владимиру последствиями, потому что хотел его отвлечь от бомбы и детонатора. Но вдруг, в его словах была хоть доля правды?
Вдруг я нажал на кнопку, — думал Владимир, — и поставил под удар всю страну?
Из потёмок души поднимался горячий ком вины. Поднималось и солнце, которое Владимир, из-за усталости и тяжелых раздумий, заметил лишь тогда, когда оно пробралось через плотную стену деревьев и ярким трезубцем ударило ему в глаза.
А ещё через минуту Владимир услышал доносившийся издали гул. Не прошло и пары минут, как гул стал рокотом. Вертолётные лопасти. Догадавшись об этом, Владимир поднял взгляд к макушкам деревьев и увидел, как из-под них появляется цепь знакомых транспортников МИ-8
Владимир тронул Олесю за плечо.
— Вставай.
Девушка не реагировала. Владимир аккуратно похлопал её по спине, и Олеся вопросительно промычала.
— Вставай. Подмога идёт.
И это было правдой. Вертолёты уже приближались к опушке.
— Да, теперь слышу. — она опустила голову. — Так странно… После тьмы во сне столкнуться с тьмой наяву.
Владимир потрепал её по плечу.
— Ничего, тебе помогут, я уверен. — но он лгал. Он видел, что глаза Олеси выгорели и смешались с веками. Ничем уже нельзя было помочь.
Владимир взял её под руку, и они вышли навстречу вертолётам.
Бывший парк окутал снег. Лес остался прежним, серым и пустым. Снежинки не могли улечься на гладких мёртвых ветках.
Под оглушительный ропот приземлился первый вертолёт. Лопасти разогнали снег, образовав пустынный круг. Приземлились четверо других. Из разинутых люков выскакивали солдаты в тёмно-зелёной форме и знакомыми нашивками на руках. Наёмники. Когда они построились в круг у вертолётов, из головной машины вышли двое офицеров в походной форме. Владимир сразу узнал полковника Орлова по его блестящей лысине и полковника Филимонова, которого ждал неприятный сюрприз. Офицеры шли в сопровождении пяти солдат и направлялись прямо к Владимиру. На их лицах сержант ничего не сумел прочесть. Только краешек губ полковника чуть шевельнулся, когда он посмотрел на Олесю. То ли он её жалел, то ли её изуродованные глаза показались ему омерзительными.
Владимир встал, но не «смирно». Теперь, после всего, что он узнал о них, никаких почестей воздавать двум лицемерным офицерам не хотелось.
Они подошли к нему и встали на ступеньку ниже. Сначала протянул руку полковник Филимонов. Владимир быстро пожал её. Ладонь оказалась влажной.
— Вы одни? — спросил он. Полковник казался невозмутимым, но в его глазах читалась хрупкая надежда. Владимир знал какого ответа он ждал: «Нет, не одни. Другие в лазарете, легко ранены, как и ваш внук». Но полковник услышал другие слова. Правдивые.
— Да.
— А мой…
— Коля в самом низу комплекса, под генераторами.
— Только не советую вам смотреть на него… — сказала Олеся, переключив на себя внимание офицеров.
— Что с вами произошло, Цаер? — спросил Орлов.
— Лучше позовите санитаров, товарищ полковник, — встрял Владимир. Орлов пристально глянул на него, мол, «что этот мальчик себе позволяет?», но развернулся и поманил рукой солдата.
— Санитаров мне.
Солдат отдал честь и сбежал.
— Так что произошло?
— Вспышка после взрыва портала. — ответил Владимир.
— А Контур?.. — говорил уже Филимонов.
— Его здесь нет. Можете быть уверенными. И он вас не потревожит, я это тоже знаю.
Враньё.
Прибежали двое санитар, и Владимир переложил руки Олеси им на плечи. Втроём они ушли к одному из вертолётов, который, в отличие от других заглохнувших собратьев, наоборот, разгонял в карусели лопасти.
— Что ж, лейтенант, вы поработали отлично. — на эти слова Орлова Владимир поднял брови, скорее не от удивления, а от возмущения. — Вам будет вручена награда. Боевая.
— Ну, во-первых, я сержант.
— Вы больше не из рядового состава. — прищурился Филимонов. — Вы теперь офицер.
— А во-вторых, — будто не услышав, продолжал Владимир, — сколько стоит одна такая боевая медаль? — вопрос Владимира озадачил офицеров.
Полковники посмотрели друг на друга, чтобы понять, соприкасаются ли их мысли. Да, они думали об одном — Рыков сдурел.
— Та, что
