Черные начала. Том 5 - Кирико Кири
Я ущипнул Цурико за грудь.
— Давай, поднимайся, хватит тереться уже…
— Мне все норм, — ответила она лениво. — У тебя че, что-то горит?
— У нас, дорогая, у нас. Надо заняться делом. К тому же твои не ведают страха и не знают границ. Нюхом чую, скоро они будут к нам стучаться, — их крики были слышны даже из нашего домика.
— Да забей, — отмахнулась Цурико, спрыгнула с кровати и, виляя бедрами, направилась к креслу, где валялась наша одежда. Смотреть на ее голую жопку было одно удовольствие. — Выйдешь и вправишь им мозги.
— А ты?
— А че я сразу? Я девушка.
— Не хочу никому вправлять мозги, — лениво потянулся я и… в дверь застучали. — Но видимо придется.
— Че, откроешь? — покосилась она на дверь.
— Потом, давай сначала позавтракаем, — отмахнулся я.
Они все тарабанили и тарабанили к нам, стучали в окна и проклинали на чем свет стоит, а под конец и вовсе пытались выломать дверь, пока мы попивали лениво чай и ели. Откуда они точно знали, что мы дома, для меня было секретом, однако, когда я открыл дверь, в комнату дом едва не ввалилась целая толпа.
Я без разговоров тут же толкнул первого в грудь и тот вылетели, как бобка из бутылки, обратно, растолкав за своей спиной, словно кегли, всех остальных. Они выкатились на улицу, растянувшись по земле, почти сразу встали, но на второй заход идти не рискнули. Толпа немного разошлась в стороны и на нас посыпались обвинения с проклятиями.
— Вы что натворили ублюдки?! Вы испортили наши посевы!
— Мы вас наняли убить животных, а не уничтожить нашу деревню!
— Из-за вас вся округа завалена трупами этих обезьян!
— Да будь вы прокляты оба!
Знаете, что самое приятное в подобных ситуациях? То, что, зная свою силу и власть над другими, все это уже не выглядит столь обидно и угрожающе. Когда ты понимаешь, что способен убить всех их в пару взмахов, таких людей начинаешь воспринимать не более чем досадное недоразумение.
И теперь я, кажется, начинаю понимать высокомерие культиваторов, которые поднялись на большие высоты. Глядя на этих мелочных, тупых и злобных людей ты хочешь-не хочешь, а начинаешь относиться к ним с пренебрежением, как к чему-то мелкому, типа насекомых.
Сейчас я ощутил это в полной мере, глядя на трусливую и разъяренную толпу, что хотела нас растерзать, но что-то подозревала и пока не рисковала напасть.
— Цурико, идем, ждать тебя долго я не буду, — позвал я ее как ни в чем не бывало, глядя на толпу, что окружила домик.
— Да и иду я, иду… — ответила она недовольно и на мгновение остановилась в дверях, глядя на людей. Ей пришлось постараться над собой, чтобы спуститься со ступенек ко мне под тяжелым вниманием остальных.
А те уже разразились новыми проклятиями.
— Шлюха!
— Вот с кем ты водишься?!
— Пришли, разгромили наши посевы, а что мы есть будем?!
— Ты со всеми спишь, да?! За сколько ты продалась?!
— Потаскуха, не удивительно, что смогла насосать себе на охотницу.
Не знаю, как Цурико, но меня это как раздражало, так и забавляло, так как этим людям просто ничего другого не оставалось, как тупо кричать. Но и это можно было исправить.
Не успел никто опомниться, как я уже выхватил меч и взмахнул им, очертив линию перед нами. Лучик счастья врезался прямо перед их ногами, окатив толпу пылью и землей. Будь удар в разы сильнее (а я мог так сделать), их бы тут нахрен снесло, но я решил ограничиться только этим. Мы же сюда не убивать приехали, верно?
К тому же этого вполне хватило.
Люди в ужасе отшатнулись: кто-то вскрикнул, кто кто-то упал на жопу, а несколько и вовсе бросились бежать — все, что нужно знать о местных. Их реакция настолько была шедевральна, что я не сдержал улыбки. Тут даже говорить что-либо было бессмысленно.
— Идем, Цурико, займемся делом, пока скот будет заниматься своим, — позвал я ее, потащив за собой небольшой мешок, где лежал оглушенный бабуин, и та быстро-быстро засеменила за мной.
Лишь дойдя до моста, что вел на другой берег, Цурико подала голос.
— Тебе совсем это не смущает?
— Обезьяна в мешке? Смущает, чувствую себя идиотом.
— Да я не об этом! — злобно воскликнула она.
— Тише, тише, обезьяну разбудишь.
— Я не об этом, — уже шепотом сказала тупка. Кажется, шутки через нее проходят раз на раз.
— Да я понял, — улыбнулся я. — Нет, не смущает. А чего смущаться? Обычное стадо, которое только и может, что блеять.
— И тебя это не давит? — прищурилась она.
— С чего бы? Они же все равно не смогут ничего сделать, верно?
— Да, но… эта ненависть, злость, желание тебе сделать гадость… Тебя совсем не трогает, что они все против тебя?
— Ну для начала они против тебя, а не меня. А потом, ты подходишь к вопросу неправильно. Не важно, кто против тебя, а кто за. Главное, чтобы ты была сильнее всех, кто против. Что они тебе сделают, когда ты можешь смахнуть их всех одним взмахом руки?
— Но… ты не понимаешь, да?
— Понимаю, почему же. Хреново быть изгоем, которого все гнобят. Приходить каждый день в общество, которое желает тебе смерти, и желает так, что ты это ощущаешь физически. Это давящее чувство, что ты окружен и нет места, где бы от них спрятаться. Что любой может тебе испортить жизнь. Не к кому обратиться за помощью, да и никто тебе руку не протянет, из-за чего приходится полагаться только на себя. Чувствуешь одиночество даже в толпе. Но! — поднял я палец. — Когда ты самый сильный, все остальное становится мелочью.
— Да как же, — фыркнула она.
— Да вот так. Ты можешь ведь заткнуть другого, разве нет?
— Но они все равно тебя ненавидят.
Честно говоря, я здесь, наверное, просто не улавливал проблемы, так как был другим. Мне было не обязательно быть любимым. Мне было вообще глубоко побоку, ненавидит меня один человек или весь мир, если они мне ничего не могли сделать. Пусть
