Яна Завацкая - Дороги
— Кавуры! - начал старший, его тон не предвещал ничего хорошего, - Вы грязь и уйдете в грязь. Вам сохранили жизни по милосердию Нинья Теннар. Но вы недостойны снисхождения. Сегодня, низкие твари, в Первом Святилище кто-то из вас сотворил величайшее зло, и весь труд последних кругов оказался напрасным. Зло, сотворенное по недомыслию, должно быть наказано.
Арнис стиснул зубы. Они не казнят. Они никогда не казнят. Сама ссылка в Святилища - хуже смерти. Поэтому смертной казни здесь нет, а провинившихся… что ж, есть много способов ухудшить человеку жизнь, даже такую.
Но он обязан выжить…
— Нинья Теннар в гневе! Вы недостойны того, чтобы вас принесли в жертву, но наказанием Нинья Теннар будут довольны. Все, кто работал в Первом Святилище, три дня не получат еды. Каждый десятый кавур из Первого Святилища будет отправлен в Огненное.
Замороженное молчание. Этот ужас нельзя выразить вслух. Казалось, смертная тень пала на лица… Одни лишь килийцы стояли, словно бронзовые статуи - что им голод и боль.
Они и вправду выживут. Они сильные. Это гэла - в основном подростки да старики. Три дня без еды - и половина Святилища опустеет.
Не нужно никаких казней…
— Нинья Теннар отменят наказание, если найдется истинный виновник происшедшего.
Тогда их гнев обрушится на недостойного.
Лица, словно тронутые смертной тенью…
Даже страха нет в глазах - безразличие. Даже скот, который гонят на убой, еще мычит и сопротивляется. У них больше нет сил.
Я обязан выжить. Обязан.
От этого зависит успех операции.
Арнис почувствовал, как ноги сами движутся, привычная боль в левой щиколотке, движение замедленное, словно в воде.
— Я виновен в происшедшем. Я не проследил за сосудами. Я принимаю гнев Нинья Теннар.
На следующее утро он не смог встать. Его поднимали пинками и хлыстом, но это было бесполезно - Арнис вставал на четвереньки, держался за стену и снова падал. В конце концов дэски просто поволокли его по узкому лазу - к Огненному святилищу.
Один из этапов созревания дэггеров. Арнису еще не приходилось бывать там, хотя в Огненное часто отправляли в качестве наказания. На один день, на два…
Говорили, нет ничего хуже. Говорили, лучше любые побои, чем это.
Больше не было сил бояться. Просто плевать. Работать он все равно не сможет. А страхи… какие там страхи. Сейчас для него существовала только одна мука, вчерашняя. Его слишком сильно били. Слишком долго. От электрохлыста все внутри скручивается в один кричащий от боли, судорожный комок. Так, что собственно боль от удара, рассекающего кожу, уже не замечаешь. Это потом содранная кожа на спине дает знать о себе. Потом она горит так, что не можешь уснуть, и кусаешь тряпку, чтобы не стонать громко - потому что придут и добавят.
Он лежал на краю и тяжело дышал. Его оставили в покое. На время.
"Под твою защиту прибегаем, пресвятая Богородица… не презри молений наших в скорбях наших…"
Да, Господи, подумал Арнис, да, я знаю, Ты очень, очень любишь меня…
Об одном только прошу - дай мне выжить. Ты же знаешь, как это важно.
К его запястьям привязывали веревки.
Что они еще сделают со мной? Что бы это ни было, Господи, только удержи меня, не дай сломаться…
Кто-то сильно рванул, и веревки натянулись, Арнис скользнул вниз. Он падал и падал в бездну, полную огня, и руки натянулись, удерживая тело, и веревки впились в запястья. А там, внизу, был огонь.
Теперь он понял.
Здесь, в Огненном Святилище, не работают. Здесь нет надобности делать что-либо. Достаточно просто человека - хотя бы одного, а можно и пятерых, можно и двадцать - повисшего над горящей купелью. Человека, раздираемого болью и…
И ужасом.
Потому что там был не только огонь.
Знакомое ощущение тошноты подступило к горлу. Он уже видел когда-то, уже чувствовал это. Оттуда, снизу, на него смотрел монстр. Смотрел, жадно впитывая токи его отчаяния и боли.
Наверное, гэла легко теряли здесь сознание. Но с Арнисом все было не так просто. Он тренирован. Он умеет переносить присутствие дэггера. Умеет - но от этого ведь не легче.
И ведь только что ему казалось - хуже уже не может быть…
Черная волна катилась на него. Черная волна захлестывала, не давая дышать. Стократ усиливая боль (а казалось - сильнее быть не может). Теперь он не мог бы молиться. Он не мог думать ни о чем… он попробовал кричать, но вырвался лишь короткий хрип.
Он не помнил, как его зовут. Почему и зачем он здесь. Тем более, он не мог бы сейчас вспомнить о Боге. Весь превратившись в ужас и боль, горящий, раскаленный ком ужаса и боли, в этот миг он вспомнил одно лишь имя - Ильгет.
Иль.
Иль, стал он повторять, вися над бездной. Иль. Иль. Ильгет. Он точно не знал, что это означает, но это было похоже на ниточку, за которую можно держаться.
Кто-то смотрел на него из темноты с непонятным выражением. Искэйро, вспомнилось имя. Искэйро.
Да, о чем он? Ильгет. Теперь он помнил, кто это, и что означает это слово. Просто одна женщина, ничего больше. Тонкие руки, длинные пальцы. Карие глаза. Ильгет. Если бы она была здесь…
Килиец наклонился к нему.
— Ты долго был в Огненном Святилище, гэла Арнис. Очень долго. Пей.
Он не смог подняться. Искэйро поддержал его голову. Это была не вода, а какой-то чай. Неважно. Ему очень хотелось пить.
— Искэйро поможет тебе, - сказал килиец, - трава мет. Она восстановит твои силы.
— Благодарю тебя, воин кили, - прошептал Арнис.
Богородица, вспоминал он. Пресвятая Дева. Иисус. Слава Отцу, и Сыну, и святому Духу…
Все постепенно придет снова.
Квирин. Дозорная Служба.
Все хорошо. Он смог выдержать. И у него получилось с зародышами. И это нужно будет повторить… только он больше не сможет. Снова пойти на это - зная, что будут рвать электрохлыстами, и что будешь висеть там, в Огненном? Над этим ужасом?
Лучше не думать об этом сейчас. Там видно будет. Пока можно отдохнуть.
— Дай мне еще попить, - попросил он килийца.
С утра Ильгет с Иволгой занимались обычной работой, принимали больных, выслушивали посетителей. К полудню с базара явилась возбужденная, довольная Рида, размахивая корзинкой.
— О проницательные! Весь город говорит о том, что Панторикс ошибся. Вы оказались правы, никакого дождя нет и не предвидится.
— Это хорошо, - заметила Иволга, - ну ладно, ты обед будешь варить? А то я уже, честно говоря, есть хочу.
— Я сейчас все сделаю, о проницательные.
Иволга повернулась к Ильгет. Произнесла на линкосе.
— Надо хоть Гэссу спасибо сказать. Ты пока принимай, а я пойду, свяжусь с ним.
Она удалилась в соседнюю комнату, где у них была спрятана гравистанция. Ильгет открыла занавесь и крикнула.
— Следующий! Заходите, пожалуйста.
Но у выхода сидел всего один юноша, Ильгет знала его, недавно им удалось вылечить его мать от застарелого псориаза.
— Проходи… Эннори, - она вспомнила имя.
Парнишка - лет восемнадцати, вихрастый, с блестящими гэлланскими глазами - вошел в комнату. Поклонился почтительно.
— О проницательная…
Ильгет села и указала посетителю на скамью напротив.
— Здравствуй, Эннори. Какая нужда привела тебя сегодня к нам?
— О проницательная, у меня нет больше нужд, которые я мог бы иметь. Я счастлив тем, что вы вылечили мою мать, и я вам благодарен. Только одна нужда тревожит меня по-прежнему…
— Какая же? - поинтересовалась Ильгет, внимательно глядя на парня.
Эннори вздохнул, потупил взгляд.
— Я не знаю, как вам сказать об этом… Я простой человек, не тэйфин, и в роду у нас не было никого такого. Но меня интересует истина, - последнее он выговорил словно через силу.
— И простой человек может интересоваться истиной, - спокойно сказала Ильгет, - ибо истина - едина для всех.
— Я увидел, что вы, проницательные, ты и твоя досточтимая соработница, гораздо сильнее, чем любой из наших тэйфинов. Ваша воля и ваш дух невероятно высоки. Вы исцелили столько людей, сколько Панторикс не исцелил за всю жизнь. Вы творили чудеса… И вы смогли подчинить себе уйгаран, и это говорит о том, что вы непобедимы. Все наше войско не могло бы справиться с вами…
Ильгет внимательно слушала, сложив руки на коленях.
— Но я задал себе вопрос, какие же духи помогают вам, ведь эти духи должны быть куда могущественнее Нинья Теннар… может ли быть, что это сам Ниннай Акос? Или же у вас свои духи? Я знаю, - поспешно добавил Эннори, - что мне не пристало интересоваться духами, но…
Он опустил глаза и добавил тихо.
— Всю мою жизнь я спрашивал себя, какой он, Ниннай Акос, и почему он дал нам жизнь, и чего он хочет от нас. Как устроен наш мир… Я так хочу это знать, но мне негде узнать это. Может быть, вы…
Ильгет смотрела на парня широко раскрытыми глазами.
— Да, Эннори, - произнесла она, - я расскажу тебе.
Она помолчала, надо было бы произнести молитву, но лишь обрывки мыслей метались в голове… Господи, только и подумала Ильгет. И заговорила.
